На совещании руководители Apple пришли к выводу, что распоряжение судьи — это пиар-ход, публичное выкручивание рук с целью заставить компанию выполнить требования ФБР. Это сулило большие неприятности. «Apple — это знаменитый, невероятно мощный потребительский бренд, а мы, по сути, собираемся воспротивиться ФБР и заявить: “Нет, мы вам не дадим то, что вы просите для борьбы с терроризмом”» [519], — сказал Сьюэлл.
Было ясно, что реагировать надо немедленно. Уже на следующий день о предписании будут говорить во всех новостях, и компания должна подготовить ответ. «Тим понимал, что ему придется принять очень важное решение, — продолжает Сьюэлл. — От него в этот поворотный момент зависела судьба компании». Кук и его команда работали над ответом всю ночь, 16 часов подряд. Он уже сформулировал свою позицию — отказать, но хотел всесторонне рассмотреть ситуацию. В каком положении Apple с точки зрения закона? Что она обязана сделать? Будет ли такой ответ правильным? Как он должен звучать? Как составить документ? Какой выбрать тон для ответа?
Кук был очень озабочен реакцией общественности и осознавал, что его действия могут в том числе привести к обвинениям Apple в пособничестве терроризму. Разве есть компания, которая не поможет ФБР в таком расследовании? Для общества Apple всегда была защитницей конфиденциальности и гражданских свобод, а теперь неожиданно окажется на стороне террориста. Это была совершенно новая ситуация, и Куку нужно было разобраться, как идти по незнакомой тропе. Надо было показать миру, что дело в частной жизни пользователей, а не в поддержке террора.
В половине пятого утра, как раз к утреннему выпуску новостей на Восточном побережье, Кук опубликовал открытое письмо, где объяснял клиентам Apple, почему компания не согласится с судебным предписанием, «которое ставит под угрозу безопасность наших пользователей» [520]. Он упомянул, какая опасность может исходить от правительства, имеющего слишком много власти: «Последствия таких официальных требований леденят душу. Если государственные органы будут использовать “Закон обо всех исковых заявлениях и постановлениях судов”, чтобы взламывать ваши смартфоны, они смогут залезть в устройство любого человека и получить его данные».
Кук объяснил, что Apple сотрудничает с ФБР и пытается разблокировать телефон, предоставляя информацию и обеспечивая помощь инженеров. «Однако на этот раз Правительство США просит нас предоставить <…> бэкдор в iPhone, которого у нас просто нет и который, по нашему мнению, крайне опасно создавать». «Это не существующее пока программное обеспечение, — продолжал он, — потенциально позволит разблокировать любой iPhone, попавший в плохие руки». Это имело бы катастрофические последствия, пользователи были бы не в силах остановить нежелательное вторжение в частную жизнь. «Может быть, ФБР описывает этот инструмент по-другому, но не дайте себя обмануть: версия iOS, которая позволяет таким образом обходить систему безопасности, — это, безусловно, бэкдор. Правительство может утверждать, что использует его исключительно в данном расследовании, но гарантировать это невозможно».
Затем Кук обвинил государственные органы в попытке принудить Apple «взламывать собственных пользователей и разрушить десятилетия успешной работы в области безопасности и защиты клиентов <…> от изощренных хакеров и киберпреступников». Это очень скользкая дорожка. Дальше от Apple могут потребовать делать программы для тайного перехвата сообщений, предоставлять доступ к информации о здоровье и финансовом положении, отслеживать местонахождение пользователей. Нужно было подвести черту. Кук верил в добрые намерения ФБР, но при этом был в ответе за безопасность пользователей Apple. «Мы не знаем прецедентов, когда американскую компанию заставляли бы подвергать своих клиентов серьезному риску», — заявил он. Было сложно противиться решению правительства, и понятно было, что реакция будет негативная. Тем не менее позиция должна быть четкой.
Затяжные дебаты
Судебное решение вывело на первый план давний спор между Apple и властями по поводу шифрования данных. Противоречия существовали уже больше года — с момента появления iOS 8 в конце 2014 года.
Эта операционная система обеспечивала намного более сильную защиту, чем все предыдущие. Пользовательским паролем были зашифрованы все данные: телефонные звонки, сообщения, фотографии, контакты и так далее. Шифрование было настолько сильным, что его не могли взломать даже в самой Apple. Компания не могла получить доступ к закрытым устройствам с iOS 8 даже по распоряжению правоохранительных органов, при этом более ранние устройства были гораздо уязвимее для различных способов взлома. «В отличие от наших конкурентов, Apple не может обойти ваш пароль и, следовательно, не имеет доступа к вашим данным, — сообщалось на сайте компании. — Таким образом, мы не имеем технической возможности выполнять распоряжения государственных органов об извлечении данных из имеющихся в их распоряжении устройств с iOS 8» [521].
Из-за обновления операционной системы расследования стали регулярно заходить в тупик. Через два дня после письма Кука по поводу теракта в Сан-Бернардино на официальной пресс-конференции властей в Нью-Йорке было заявлено, что заблокированные айфоны мешают расследованию 175 дел. Уже более года на Apple оказывалось по этому поводу давление на уровне правительства страны. «Когда ФБР отправило запрос по делу Сан-Бернардино, я думаю, многие решили, что начинается что-то серьезное, — сказал Сьюэлл. — Однако на самом деле к этому вел долгий путь, и окончательному решению директора ФБР Джеймса Коми предшествовало много событий» [522].
Сьюэлл сообщил, что и он, и Кук, и другие члены юридического отдела Apple неоднократно встречались с руководителями ФБР, Министерства юстиции и генеральным прокурором как в Вашингтоне, так и в Купертино. Представители Apple беседовали не только с Джеймсом Коми, но и с его предшественником Бобом Мюллером, а также с генеральным прокурором Эриком Холдером, генеральным прокурором Лореттой Линч и ее заместителем Сэлли Йейтс [523].
На встрече с Эриком Холдером и Джимом Коулом — в то время заместителем генерального прокурора — в конце 2014 года агенты ФБР заявили Куку и Сьюэллу, что «заинтересованы в массовом доступе к телефонам». Это было задолго до теракта в Сан-Бернардино, и Apple сразу недвусмысленно дала понять, что не собирается предоставлять спецслужбам возможность взламывать устройства частных пользователей. Кук и Сьюэлл сказали тогда, что «компания, которая заботится прежде всего о защите граждан, не считает такой запрос уместным». Аналогичные беседы состоялись с Лореттой Линч и Сэлли Йейтс.
По словам Сьюэлла, во время этих дискуссий было понятно, что некоторых представителей правоохранительных органов не убеждают доводы о благе общества в целом. У других представителей закона такая позиция вызывала понимание, но они тем не менее настаивали, что для расследования дел им нужен доступ к информации. По словам Сьюэлла, Кук непреклонно отстаивал свою позицию: безопасность и частная жизнь превыше всего. Любой отход от этого краеугольного камня может стать очень опасным. Если создать бэкдор, через него можно легко организовать утечку данных, кражи, злоупотребления [524].
Когда случился теракт в Сан-Бернардино, в этом деле увидели шанс выкрутить компании руки. «У ФБР было ощущение, что это идеальный случай, — полагал Сьюэлл. — Произошло трагическое событие. Есть мертвый террорист. Есть его телефон. Пришло время провернуть это дело. И в этот момент ФБР посылает нам запрос о создании бэкдора» [525].
