спустя, Сурков разговаривает сам с собой, приписывая притихшей аудитории некие настроения. «Нам кажется». «Неужели вы считаете?» Хотя, повторяю, перед вами не интервью в виде диалогов нескольких участников беседы, а соло — выступление одного оратора. Тогда с какой стати он решил, что слушатель считает, что «политическая стабильность» (а по построению сурковской фразы так вообще — «политическая усталость») навсегда? Откуда он взял, что они вообще думают о «политической стабильности» или «усталости»?
Понятия не имею. Вопрос — к Суркову. Могу лишь догадываться, что некие мыслительные процессы аналогичного свойства проходят в его голове. Вот он и полемизирует сам с собой, задействовав в качестве оппонента оробевшую от чиновничьего уровня ритора провинциальную аудиторию. (Не ответят, поди. Не рассмеются.)
Дальше — больше!
С какой стати Владислав Сурков утверждает, что «больному перед смертью всегда становится немного лучше»? Почему он решил, что «всегда»? Может, узнал о новых медицинских исследованиях? Бог весть… Скорее всего брякнул антинаучную нелепицу, чтобы, так сказать, подкрепить свои политические сентенции некоей образной аргументацией. Типичный прием безграмотных людей — говорить метафорами, не задумываясь о достоверности сравнения. Лишь бы умно было.
От темы смерти Сурков переходит к теме бегства от нее. По его мнению, для этого лишь необходимо «быть достаточно умным». «Активизировать мыслительный процесс» — и дело в шляпе. Будешь жить! Соответственно, получается, что до этого была исключительно интеллектуальная кома. Пораскинул мозгами и — без докторов и таблеток — поднялся со смертного одра. Даром Сурков рецептами не разбрасывается.
Смешно? Конечно.
Ну а мне еще и грустно. Оттого, что в Кремле такие люди. Стыдно перед провинциальными партийцами, съехавшимися в Москву поглазеть на диковинку — на большого человека Суркова. Не исключено ведь, что среди них были грамотные товарищи. Что-то про себя отметили. Что-то увидели…
Известный сатирик Михаил Задорнов рассказывал мне, как однажды его коллега Евгений Петросян предложил ему: «Давай сделаем пародию, как человек учит людей говорить грамотно по-русски, а сам говорит неграмотно». Идея Михаилу Николаевичу понравилась. Помучившись немножко, он написал монолог. Который, спустя срок, будет положен на музыку и обретет дикую популярность.
Ведь в образе господина Дадуды все моментально узнали генерального секретаря ЦК КПСС — Михаила Горбачева. Под фонетическую изобретательность которого в свое время даже подогнали академический словарь, где слово «начать» имело уже два ударения.
— Я очень не любил все, что говорил Михаил Сергеевич по телевизору, — вспоминает Михаил Задорнов. — Я просто не понимал, что он говорит. Потому что такое замусоривание смысла лишними словами я распутать не мог.
Как видите, Владислав Сурков при внешнем отличии от Горбачева страдает с ним одной болезнью — косноязычием, усугубленным тягой к «умным» словам. И, по моему мнению, наш герой до сих пор не стал персонажем юмористических новелл не потому, что не является медийной персоной или не дает для этого достаточных оснований. А потому, что в его руках телевидение.
Античный ритор Аристотель делил слушателей на три группы. Одной из них были политики. Соответственно для каждой из этих групп Аристотель определяет свои ораторские посылы.
Государственный муж нуждается в «совещательной речи». В 2003 году в Подмосковье именно по такой вот нужде съехались (и продолжают съезжаться) региональные представители «Единой России». По Аристотелю, ритор Сурков должен был «склонять или отклонять» их, «давать советы», чтобы, вернувшись к себе в провинцию, сии государственные мужи могли безошибочно определить, какое решение предпочесть или отвергнуть на благо государства и граждан.
Но что было вместо этого?
Одному оратору понятные фразы. Озвученные в большинстве случаев с полным пренебрежением к грамматическим категориям: временам, склонениям, лицам. Диковинные метафоры. Филологический сумбур, насаждаемый докладчиком с упорством изобретателя нового языка.
Но ведь коли было это выступление, а не импровизация, то мог же Сурков, в конце концов, к нему подготовиться. Попросить помощников привести текст в соответствие с нормами русского языка.
Не стал. Не захотел. Ни в этот раз, ни в последующие.
Почему?
Говорят, что о косноязычии и многословии Горбачева ему близкие соратники не намекали из страха. Обидится, отношения испортятся. Так и пошел гулять в народных анекдотах последний генсек ставропольским болтуном. Деликатность окружения обернулась медвежьей исторической услугой.
Надеюсь все же, что Владислав Юрьевич — не Горбачев в этом смысле. И при внимательном изучении этой главы сделает полезные для себя выводы с карандашом в руках. В конце концов, меняться, как и учиться, никогда не поздно. Тем более в лучшую сторону.
И, кстати, если наш герой — не прирожденный ритор, это вовсе не означает, что и содержание его речей и статей грешит неряшливостью и бессмыслицей.
Или означает?
Попробуем разобраться…
Суверенная демократия contra суррогат
В 2008 году издательство «Европа» выпустило книгу Владислава Суркова «Тексты. 97–07». (Цифры означают годы: 1997–2007.) Как видите, наш герой, не чуждый принципу «все как у людей», и здесь оказался не промах. И в самом деле. У Суслова сборники его выступлений и статей были? Были. А чем Сурков хуже? Ничем. Кабинет-то у них, поди, один и тот же.
Разница только в том, что советская издательская машина выдавала на-гора миллионные тиражи идеолога развитого социализма. А «Тексты» Суркова увидели свет тиражом 2000 экземпляров. Кроме того, если у Михаила Андреевича за 10 лет его пребывания в Кремле скапливались сотни страниц выступлений, статей, интервью, то Владислав Юрьевич даже не дотянул до двухсот.
Впрочем, не будем придираться. Известно, что иная брошюрка стоит сотни собраний сочинений. Может, и у нашего героя что ни слово — то политическое откровение. Кладезь философской мудрости.
Обратимся сразу к сердцу книги Суркова — к статье «Национализация будущего. Параграфы pro суверенную демократию». К его любимому интеллектуальному детищу, гем более что мы о нем уже упоминали.
Как видите, уже сам подзаголовок статьи вновь напоминает нам о перманентном желании Владислава Юрьевича быть оригинальным. Это и сугубо специфический термин «параграф» [27]. И игра на созвучии вырванного из словосочетания латинского слова «рго», означающего «за», с русским предлогом «про».
Но что же собственно текст?
Вот что пишет в первом же абзаце Сурков о задачах российской нации как носительницы высшей власти народа: «Здесь, в России, ей предстоит: испытать на себе и обратить в свою пользу мощь глобализации; добиться вытеснения засоряющих перспективу теневых институтов коррупции, криминального произвола, рынка суррогатов и контрафакта; устоять перед реакционными приступами изоляционизма и олигархии. Создать новое общество, новую экономику, новую армию, новую веру. Доказать, что о свободе и справедливости можно и должно думать и говорить по-русски».
Согласно логике Суркова бороться с коррупцией,
