Обращался памфлет и к 30-м годам, показывая, почему «Огонек» рекламирует «Детей Арбата» А. Рыбакова-Аронова, которые «лежат вне русла «русского романа»» и являются политической фальшивкой. Прямо говорил, что «Дети Арбата» - роман космополитический. Концепция и материал его взяты у советологов. Причем называл вышедшие в Америке и пересказываемые Рыбаковым-Ароновым почти дословно злобные книжки А. Авторханова и Р. Конквеста. В эрудиции мне было не отказать, и я ловил «Огонек» за руку в печатании старых антисоветских и антирусских фальшивок. Настойчиво объяснял, что его идеологическая платформа в «бухаринщине» русофобских 20-х годов и, не называя «яковлевщины» (ни одна цензура этого тогда бы не пропустила, он все-таки ведь был членом Политбюро), достаточно прозрачно намекал, что вся новая «ихняя» якобы перестроечная идеология - старый мусор из русофобских 20-х годов и из американской подрывной «советологии».
В противовес подрывному набору «жидовствующих» в «Огоньке» мой памфлет защищал коренных русских писателей. Я прямо обвинял Коротича: «С завидной последовательностью «Огонек» травит неугодных Коротичу (понимай: всем «им»! - А.Б.) писателей - Валентина Распутина, Василия Белова, Юрия Бондарева, Анатолия Иванова, Михаила Алексеева, Петра Проскурина, Сергея Викулова. Причем прием у вас, Виталий Алексеевич, один и тот же - обвинительный, в современном духе (понимай, в местечковом духе! - А.Б.) ярлык. В ходу любой поклеп, любая нелепица -лишь бы позвучнее. По принципу - посильнее обляпать бы грязью, а отмывать - не наша забота. И еще ваша метода - из номера в номер, одно и то же, по многу раз. Вас даже не смущает известная истина: сказал раз -поверили, сказал другой - усомнились. Поражает примитивная однолинейность порочащих обвинений. А чаще всего это прозрачный намек на антисемитизм неугодного Имя Рек».
Рисковал я тогда страшно. Обстановка была такая, что могли и пришить.
Но соратники по подпольной «русской партии» поручили и - надо выполнять. Разоблачение Коротича далось нам очень и очень не просто. Его упорно ограждала от критики... государственная цензура. Горбачев даже в перестроечное время «гласности» сохранял цензуру. Но лучше бы он ее не сохранял. Наша цензура с фарисеем Солодиным во главе целенаправленно попустительствовала развалу государства, давала зеленый свет «подрывникам» вроде русофоба Коротича, резала во всех газетах и журналах патриотические «русские» статьи. Мой памфлет с прямым обвинением «жидовствующих» в подрыве государственных устоев, разрушении державы и оскорблении русской нации был озаглавлен по именам еврейских сект «О фарисействе и саддукействе» (журнал «Москва», 1988, № 12). Он был, уж конечно, сначала задержан цензурой. Непотопляемым розовощеким Владимиром Солодиным, из вечных замов в Главлите (цензуре), наконец, подвинувшимся - ставшим главным цензором страны. «Ихняя» разведка сработала - грешу на Солодина, - и еще до выхода статьи начался скандал.
На всякий случай, дней десять, пока не улягутся первые страсти, после выхода памфлета я отсиживался в закрытой больнице.
А сам памфлет «О фарисействе и саддукействе» смог появиться на свет только после настойчивого демарша министра обороны Язова перед генсеком Горбачевым, что надо, мол, дать слово и «русским». Мы поставили вопрос ребром: «Или нам дают слово, или мы прибегнем к широким политическим акциям против самого Горбачева?!» Миша одобрял, так как памфлет прошелся по носителям пятого пункта. Но трусил иудейского лагеря. Помогла жесткая Раечка, давшая Мише совет не ссориться с армией и русским лагерем и сдать опозоренного «перевертыша».
Журнал имел такой успех, что мы и не ожидали. Оказалось, у нас огромное количество единомышленников. Общественная поддержка была самая широкая. Особенно в армии, в среднем звене партаппарата и в органах, а также среди учителей, врачей, на крупных заводах. Одним словом, среди всех, кто читает и думает. Тираж журнала «Москва» был миллионным, но двенадцатый номер пришлось даже допечатывать дополнительным заводом, удовлетворяя настойчивый спрос.
Меня затаскали по выступлениям по нескольку раз в день в самых неожиданных и весьма престижных организациях, перед битком набитыми залами. Если бы я написал в жизни только один памфлет «О фарисействе и саддукействе», я все равно бы посчитал, что прожил жизнь не зря.
Русские меня крепко поддержали. А еврейская печать как воды в рот набрала. Была в состоянии шока. Никто не решался позориться, защищая демаскированного «ненавистника Америки» и «перевертыша».
Опираясь на статью, «Русская партия внутри КПСС» тут же потребовала от Горбачева немедленно убрать Коротича, что и было не сразу, но все-таки сделано по рекомендации сверху вроде как самим коллективом «Огонька». Кому же хочется работать под скомпрометированным перевертышем?! Но обратим внимание, куда Коротич скрылся - за тридцатью сребрениками к своим хозяевам в Америку. Сам перед всеми расписался, на кого работал.
Но акция против Коротича и его перевернувшегося «Огонька» была едва ли не последней в нашей русской поддержке - нет, не Горбачева, а самой системы с КПСС во главе.
Горбачев паниковал и под дудку «хромого беса» Яковлева сдавал Западу позицию за позицией. Стало ясно, что он скоро сдаст «им» и партию, и всю страну.
«Был ли у него стратегический план ликвидации партии, развала страны? Полагаю, плана не было, но была некая идея-фикс, та конечная цель, достичь которую без уничтожения существующей системы было невозможно», -пишет близкий к Горбачеву человек. Советская выборная система стала Горбачеву не по нутру. По совету того же Яковлева Меченый кинулся в «президентскую систему». На всенародные выборы он не решился. Понимал, что прокатят. Пошел избираться в президенты на совершенно фальшивый и неподготовленный съезд из иудейских и «жидовствующих» выборщиков, на который они с Яковлевым отбирали преимущественно евреев и иже с ними -по спискам неких, часто весьма странных общественных организаций. Почему я так резко говорю? Да, потому что по этой системе все решалось по принципу, кто кого перекричит. А в «перекричит» у динамичных и наглых, в аргументах беспринципных евреев всегда было заведомое преимущество. Каждый активный иудей придумывал сам себе общественную организацию, которая его выдвинет, и эта организация «яковлевцами» тут же вносилась в избирательный список. Организациям же, где преобладали русско-ориентированные элементы, заведомо был поставлен шлагбаум. Организаторами великой мистификации практически собирался съезд «малого народа» против «большого народа». Механизм был совершенно примитивен. Была привлечена «сотня» от партии, которую отсчитал сам Горбачев. И дальше совершенно произвольно - своим организациям «они» давали больше голосов, не совсем своим меньше, а не своим вовсе не давали. Учли простую вещь, что аппараты всех творческих союзов и всяких других обществ на союзном уровне были в большинстве из евреев. Напротив, русские и патриотические силы все, естественно, преобладали в организациях республиканского уровня. Вся масса писателей, например, состояла на учете в Союзе писателей РСФСР, а в СП СССР, как в верхней надстройке сидел только «малый народ» - аппарат. Но от выборов русская масса писателей была жестко отсечена. Выдвигал в «народные депутаты» Союз писателей СССР - «малый народ» из аппарата. Во всех других бесчисленных союзных организациях тоже по традиции в аппарате занимал удобные места «малый народ», и именно он решал, кого выдвинуть.
На выборах на Съезд народных депутатов СССР от голосования оказалась реально отсеченной вся Россия - все русское ядро, вся русская провинция. Это была циничная и невиданная по масштабам обмана операция по отстранению русского народа от управления собственным государством. Все преимущества были отданы «союзным» общественным организациям, то есть «малому народу». А по мандатам с мест проходили горлопаны, способные «переорать» оппонентов, а в этой великой способности «малому народу» никогда нельзя отказать.
И вот из такого общественного мусора 25 мая 1989 года открылся съезд народных депутатов СССР. Ну, был он прямо как Государственная Дума времен заката царской империи. На нем больше болтали, чем что-то решали. Показывали себя по «телику» по целым дням напролет на публику, а не думали о судьбе страны.
А 2 июля 1990 года открылся XXVIII съезд партии, на котором Ельцин потребовал «изменить название КПСС и звать не в заоблачные коммунистические дали, а каждодневно защищать делом интересы каждого человека», и. вышел из партии. Ельцин начал свою игру. На этом же съезде разошлись навсегда в противоположные стороны Горбачев и Лигачев. Горбачев остался генсеком, но практически бросил КПСС.
На съезде народных депутатов СССР, став президентом, Горбачев и страну бросил на произвол судьбы. На Президентском совете, - как рассказывали, -он услышал, что «народ устал от экспериментов, шатаний и болтовни. Слово «перестройка» у большинства вызывает аллергию, ибо стало издевательством над здравым смыслом».
