После чего Хэй заблокировал заказ военно-космических сил на производство высоких технологий. (цитируется по http://ru.wikipedia.org/wiki/Владимир_Павлович_Полеванов).
Он написал письмо Черномырдину, в котором вскрыл чудовищные вещи, и за это уже в январе 1995 года был снят с должности.
В этом письме, например, говорилось о том, что «За все время приватизации получено доходов в два раза меньше, чем в Венгрии».
Уточнялось, что из 646 чековых инвестиционных фондов 136 начислили дивиденды от 50–70 % до 100 %, а это означало, что большинство населения не получило ничего, а небольшая часть населения по 10–15 тысяч за ваучер (это цены еще дореформенные, до 1998 года, когда зарплаты исчислялись сотнями тысяч) и прочая, прочая.
Впрочем, все это общеизвестно и обсуждалось не раз.
Мне же хотелось бы поговорить о других не менее, а может быть даже более важных последствиях приватизации.
В результате усилий ведомства Чубайса общая собственность, создававшаяся в течение нескольких десятилетий тяжелого труда наших граждан, практически бесплатно перешла в руки частных лиц, что само по себе плохо, так как очень похоже на элементарное воровство и совсем нелегитимно.
Но еще хуже то, что эти частные лица оказались гораздо менее эффективными собственниками, чем государство, которое в этой самой неэффективности так справедливо критиковали в годы перестройки.
Новые хозяева огромных производственных комплексов в подавляющем большинстве случаев выводят деньги в оффшоры, строят себе гигантские виллы, закупают яхты и западные футбольные клубы. А на собственные предприятия они выделяют скудные средства лишь для того, чтобы с горем пополам залатать изношенное оборудование. Все статистические данные говорят о том, что износ основных средств производства в России запредельный.
И это связано, в первую очередь, с теми порочными методами, передачи собственности в частные руки, которые в народе метко назвали «прихватизацией».
Благодаря этим механизмам, собственность досталась людям далеким от так любимой нашими реформаторами «протестантской этики». Не трудолюбие и отказ себе во всем в период первоначального накопления были главными критериями, по которым формировался наш новый класс собственников, а пронырливость, умение расталкивать всех локтями и авантюризм.
В результате новыми собственниками стали не новые Путиловы и Третьяковы, а Гусинские, Березовские и Боровые. Те, чьи интересы не пошли дальше кутежей в Куршавеле, а пределом мечтаний стали «золотые унитазы» в их особняках, которые они понастроили вокруг Москвы.
Причем, выбор такого контингента в качестве собственников делался совершенно сознательно. Когда однажды наш бывший коллега Рудкин — ныне судья Конституционного суда, споря с кем-то из команды Чубайса, попытался им объяснить, что при таких подходах к приватизации собственность получат бандиты, ему откровенно ответили: «Пусть! Все равно это будет лучше, чем государственное управление!»
Таким образом, под прикрытием лозунгов об эффективности наши реформаторы ставили себе другую задачу: создание класса крупных капиталистов любой ценой.
И класс буржуазии был создан в кратчайшие сроки, но, как это в таких случаях бывает с тем, что быстро делают, очень низкого качества.
Он оказался трусливым, слабым и вороватым. Получив собственность за так, в одночасье, попав из грязи в князи, благодаря связям и откровенному жульничеству, наши олигархи хорошо умеют только делить и пилить.
Поэтому-то рейдерство в России по-прежнему процветает, а вот создавать новые высокоэффективные производства и реализовывать ноу-хау новые хозяева, за редким исключением, не умеют и не хотят. Инвестировать в российскую промышленность их жаба душит. К сожалению, уровень притязаний большинства из них оказался не выше притязаний того цыгана из эпиграфа к данной главе.
Осень 1992 года. Попытки договориться
Однако не только борьбой за ваучеры и приватизацию была насыщена осень 1992 года. Центральный Банк, который возглавил Геращенко, начал вливать деньги в обескровленную экономику, и она слегка задышала, хотя, естественно, в связи с этим инфляция свои темпы снижала очень медленно.
Ельцин же, еще в июне, назначил Гайдара исполняющим обязанности Премьер министра. Классный ход, не правда ли? Если я не могу назначить Премьера конституционным путем, то пусть будет и.о. И данный шаг, Шахрай, главный придворный юрист, быстренько объявил законным: Ведь это же и.о., а не настоящий Премьер. А раз так, то его назначение через Съезд не обязательно. Интересно, а Постановления Правительства, которые он подписывает тоже надо называть и. о. Постановлений?
Такая трактовка Конституции удручала, но до госпереворота, разорвавшего ее в клочья, был еще год и многие, питали себя иллюзиями возможности, как тогда говорилось, корректировки хода реформ.
Проводились еще совместные встречи представителей двух ветвей власти, в поисках компромиссов.
Так, большое совещание исполнительных и представительных органов субъектов федерации прошло в Чебоксарах 11–12 сентября 1992 года. На нем присутствовали и Ельцин и Хасбулатов, выступал Гайдар со своим докладом.
Как и ранее, Ельцин пытался сваливать вину по поводу неблагоприятного хода дел на кого угодно, но только не на себя.
Помню, как он в своем выступлении неожиданно заявил о том, что вопросы реформы местных и региональных органов власти тормозятся лично по вине Г. С. Жукова — председателя нашего комитета, хотя работы по этому вопросу велись в плановом режиме.
Жуков, человек очень ответственный, расстроился, и мы с Игорем Муравьевым его всячески успокаивали, ссылаясь на излишнюю эксцентричность «всенародно избранного».
Гайдар как всегда пытался изобразить, что все идет как надо и на вопрос одного из участников совещания о том, когда рубль станет конвертируемым, азартно отвечал, что он уже сейчас конвертируемый!
В вопросе имелось в виду то, что курс рубля занижен и сырьевые запасы страны уходят ни за грош, а Гайдар также как по вопросу о цене на колбасу считал, что курс должен складываться стихийно, хотя Центральный банк любой страны регулирует этот процесс. Короче говоря, все по-прежнему оставались при своем мнении. Тем не менее, принятые резолюции носили примирительный характер.
Вырабатывались и партийные позиции, в данном случае я имею в виду позицию партии Всероссийский союз «Обновление». Где то чуть позже чебоксарского совещания проводилась конференция партии в Подмосковье и я, как ее сопредседатель, участвовал в ее проведении.
На этой конференции мне удалось познакомиться с замечательным человеком, артистом и кинорежиссером Владимиром Меньшовым. В отличие от большинства деятелей культуры, которые привыкли обслуживать начальство и, не моргнув глазом, махом превратились из коммунистов в демократов, Меньшов с этим не спешил.
На конференции он выступил очень эмоционально: «Получается, что теперь, глядя фильм Чапаев, мы все должны радоваться, что беляки его расстреляли, и он утонул?» И как истинный артист, сделав многозначительную паузу и дождавшись негодующего шума в зале, продолжил: «Я с этим не согласен! Когда мне говорят, что мы прожили жизнь в тоталитарном обществе и не знали счастья, это ложь! Мы трудились, влюблялись, надеялись и творили!»
Все-таки недаром через много лет он устроил скандал и не стал вручать награду создателю фильма «Сволочи», который примерно так, как рассказывал Меньшов про Чапаева, интерпретировал историю Великой Отечественной войны.
Шапочно я с ним уже был знаком, когда был учредительный съезд партии, а здесь удалось познакомиться поближе.
За ужином я, чтобы сделать ему приятное, рассказал о том, что уже видел его в «прежней жизни». Действительно, он приезжал к нам в Сормово на кинолекторий в 1985 году с фильмом «Любовь и голуби».
«Помните, — говорю, — вы там иронизировали по поводу Тарковского и удивлялись, почему все студенты режиссерского факультета ВГИКа хотели снимать в его манере. А один парень все его защищал. А после фильма возмущался, что герои у Вас какие-то не настоящие».
— Ты был? — сердито спросил Меньшов, видимо вспомнив спор, и резко посуровев лицом.
— Нет, но до просмотра фильма я был на его стороне! А после нет!
— Ну, спасибо — отвечал мне Меньшов.
И мы выпили с ним по рюмке коньяку за настоящее искусство, и за нашу горячо любимую страну.
Потом партия Всероссийский союз «Обновление» вошла в движение «Гражданский союз», в котором кроме нее и Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП) принимал участие Александр Владимирович Руцкой вместе со своими сподвижниками.
