ДОМИНАНТА
Характер русского народа, как и характер отдельного человека, дан от рождения. Судьба отдельного человека определяется, главным образом, его характером, но и в ней играет роль и то, что мы называем случайнос т ью. Сто лет тому назад такая случайность, как рождение в крепостном сословии, коверкала любую человеческую жизнь. Сейчас количество такого рода случайностей , урезано очень сильно. В наиболее «демократической» стране - так называемого капиталистического мира - в Америке - рождение на низах социальной лестницы, ничего уже не коверкает, даже ничего не преграждает: если не большинство, то, во всяком случае, очень значительная часть современных капитанов американской промышленности, финансов, политики и прочего вышло из совершенно пролетарских слоев населения. «Несчастные случайности» урезаны очень сильно. Остается еще много счастливых. Но и они, в значительной степени, урезываются наличием биржевых п о рядков: наследника любых миллионов, если он сам по себе недостаточно зубаст, биржа, в конце концов, съест: шансы уравниваются снова. В Европе привилегии правящих слоев и до сего времени играют весьма важную роль - в особенности в Англии, которая обычно считается столь же «демократической» страной, как и Америка. Термин «демократический» я беру в кавычки не без некоторого ехидства: сейчас демократиями считают себя все, такая мода. Но даже и в Англии социальные привилегии постепенно теряют свою былую роль; Чемберлен-дед был сапожником, а его сын - премьер-министром Британской Империи. М-р Макдональд и М-р Бевин были простыми рабочими.
Философское объяснение случайности формулируется так: скрещение в одной точке времени и пространства двух причинных рядов, друг от друга независящих. Переведем это на житейский язык. Вы спешите на любовное свидание, и по пролетарскому вашему происхождению идете пешком. Мистер Джонс спешит в банк и по буржуазному своему происхождению едет в авто. На некоем перекрестке и в некий момент времени оба, друг от друга независящих причинных ряда, скрещиваются в одной точке пространства и времени - и вы попадаете под колеса.
И для мистера Джонса и еще больше для вас это обстоятельство является случайностью. Но оно не является случайностью для страхового общества, которое застраховало вас от несчастных случаев и владельца авто - от автомобильных столкновений и которое, на основании закона больших чисел, заранее учло, что на столько-то километров пройденного автомобилем пути, должна прийтись одна катастрофа. Страховое общество учитывает правильно. Если бы оно учитывало неправильно - оно бы разорилось.
Жизнь народа вообще, а великого народа - в особенности, развивается по закону больших чисел. Миллионы, десятки и сотни миллионов людей, поколение за поколением, в течение тысячи лет сменяют друг друга. И в этой массе, в этой смене, сглаживаются отдельные случайности отдельных человеческих усилий. Вырисовывается некая определяющая линия национального характера, которую я назову доминантой.
В характере отдельного человека черты этой доминанты будут заметны мало или даже вовсе незаметны, и здесь их можно проследить только в самых редких случаях: цыган, еврей и русский, попавшие, скажем, в Америку, станут: цыган - кочевать, еврей - торговать, а русский постарается усесться на землю или на службу. Живя в России и изучая более или менее толком русскую действительность, мы привыкли считать обычный способ действия русского народа - его доминанту, - чем-то само собою разумеющимся. Так, для американских индейцев до-колумбовой эпохи, был само собою разумеющимся красный цвет кожи. Был, конечно, само собою разумеющимся и тот социальный порядок, который господствовал на территории нынешних САСШ; другого порядка индейцы не знали. Русская эмиграция, попав за границу, с прискорбием убедилась, что те русские порядки и даже беспорядки, тот стиль жизни, который казался само собою разумеющимся для России - оказался вовсе не само собою разумеющимся для западной Европы. И именно поэтому русская эмиграция получила возможность посмотреть на Россию несколько со стороны - сравнить то, что было у нас и что в свое время казалось очень плохим, отсталым, плохо организованным - с тем, что оказалось в западной Европе, - в западной Европе все казалось значительно хуже. По крайней мере - все, что является в национальной жизни решающим.
История народа объясняется главным образом его характером. Но, с другой стороны, именно в истории виден народный характер. Все второстепенное и наносное, все переходящее и случайное - сглаживается и уравновешивается. Типы литературы, и мечты поэзии, отсебятина философов и вранье демагогов, подвергаются многовековой практической проверке. Отлетает шелуха и остается зерно - такое, каким создал его Господь Бог. Остается доминанта народного характера.
Эта доминанта, как я уже говорил, - в исторической жизни народа реализуется инстинктивно. И, для каждого данного народа она является чем-то, само собою разумеющимся. Поляк и немец, еврей и цыган будут утверждать, что каждый из них действует нормально и разумно: их доминанты, само собою разумеются - для каждого из них. Мне не приходилось разговаривать с цыганами, но, вероятно, каждый из них полагает, что именно его цыганская кочевая жизнь является разумной человеческой жизнью, а мы, все остальные, «в неволе душных городов» - «главы пред идолами клоним и просим денег и цепей», - так по крайней мере формулировал Пушкин цыганское мировоззрение. Примерно, то же будет утверждать еврей: в рассеянии, без всякого государственного груза на своих плечах, еврейство создало народ, который состоит почти из сплошного «правящего слоя» - из буржуазии и интеллигенции, народ, в котором совершенно нет пролетариата и почти нет крестьянства. Мне пришлось разговаривать с поляками в Варшаве в январе 1940 года: в несчастьях, постигших Польшу, были виноваты все: и немцы, и москали, и англичане, и евреи. Одни они, поляки, всегда, безо всякого исключения, действовали и честно, и разумно, - действовали так, как само собою разумеется действовать полагалось. А результат? - В результате виноваты все остальные.
Я никак не собираюсь утверждать, что русский народ всегда действовал разумно - если бы это было так, то большевистской революции у нас не было бы. Не было бы также и крепостного права. Несколько раньше - не было бы и татарского ига: все это расплата за наши собственные глупости и слабости, - самой опасной слабостью всегда является глупость. Но уже один факт, что евразийская империя создана нами, а не поляками, доказывает, что глупостей мы делали меньше их. Что наша доминанта оказалась и разумнее, и устойчивее, и, следовательно , успешнее. И так как все в мире познается сравнением то попробуем сравнить нашу доминанту прежде всего с доминантой Польши - нашей ближайшей родственницы, соседки и конкурентки.
Обе страны, и Польша, и Россия, являются славянскими странами - причем в Польше славянское происхождение выражено гораздо чище, чем у нас: здесь нет примеси финской крови и очень слаба примесь татарской. Географические условия двух стран приблизительно одинаковы, - польские несколько лучше, наши несколько хуже. Климатические - одинаковы почти совершенно. И обе страны поставили перед собою одинаковую, в сущности, цель: создать восточно-европейскую империю «от моря до моря», как формулировали это поляки, и «окнами на пять земных морей», как форму л ировал это Волошин. Такого сходства исходного этнографического материала, исходных географических пунктов и конечной цели во всей мировой истории, пожалуй, трудно найти. А, вот, результаты получились совершенно разные.
Для того, чтобы понять неизбежность и психологическую обусловленность этих результатов - попытаемся сравнить две примерно равно упорные доминанты - русскую и польскую.
1. - В России вся нация, в течение всего периода ее существования непреры в но строит и поддерживает единую верховную царскую власть. Крестьянство своей массой, духове н ство своей идеологией, купечество - мошной и служилое (т. е. до-петровское) дворянство своей военной организацией - каждый по-своему, но непрерывно и упорно строили русскую царскую власть.
В Польше шляхетство и духовенство - при полном нейтралитете и пассивности остальных слоев населе н ия, всячески урезывали королевскую власть и оставили от нее одну пустую оболочку. «Проклятого самодержавия» Польша так и не создала - едва ли Польша благословляет сейчас это историческое достижение. В России народ нес царю свою любовь и свое доверие: термин «батюшка-царь» появился не совсем зря и советский «отец народов» - это только неудачное литературное воровство. Польша рассматривала своих королей, как врожденных и неисправимых жуликов, которые - только не догляди - стащат все золото шляхетских и ксендзовских вольностей. В России даже мятежные движения все шли под знаменами хотя бы и вымышленных, но все-таки царей. [4] В Польше все мятежи шли в форме «конфедераций», то есть антимонархических организаций польской шляхты.
