Впрочем, в случае с ВО «Свобода» следует говорить не столько об еврейском участии, сколько об еврейском руководстве, и тот факт, что организация «украинских националистов» возглавляется и финансируется евреями, только на первый взгляд может показаться странным. Как раз процесс возникновения и распространения украинства в Галиции со всей очевидностью демонстрирует, насколько естественно подобное положение дел для украинского сепаратизма.
* * *
«Украинский Пьемонт» — так на рубеже XIX–XX вв. стали называть сепаратисты Львов и Галицию, подразумевая под этим, что именно данный регион и его главный город являются центром украинского «национального возрождения». Но если оперировать реальными историческими фактами, а не мифическими вымыслами, то окажется, что нет ничего более бессмысленного и даже комического в подобном определении. Пьемонт (Сардинское королевство) — исторический регион Италии, вокруг которого в середине XIX в. произошло объединение итальянских земель, завершившееся созданием единого государства. Ведущая роль Пьемонта в объединении Италии была обусловлена его экономическим и военным превосходством над другими итальянскими регионами. Название «Пьемонт» — в значении области, возглавляющей процесс национального объединения, применительно к Галиции первоначально использовали поляки. Они исходили из того, что в этой провинции Австро-Венгерской империи, после введения конституционного правления, поляки занимали в политическом отношении более выгодное положение, чем в других частях Польши, принадлежавших тогда России и Германии, и поэтому Галиция должна была стать лидером в процессе возрождения единого польского государства. Эту смысловую конструкцию решили «позаимствовать» для себя и «украинцы», появившиеся к тому времени в Галичине. Подражая полякам, они также принялись называть Галичину «Пьемонтом», только «украинским», мечтая о том, что именно этот регион станет рассадником «украинства» во всей Малороссии. Но если надежды поляков опирались на их господствующие позиции в политической и экономической жизни края, то «украинцы» вынашивали свои проекты, находясь в положении настоящих париев. Достаточно ознакомиться с социально-этнической структурой тогдашних Галиции и Львова, чтобы понять, сколь иллюзорны и беспочвенны были украинские расчеты.
Именно русские, из среды которых и вербовались «украинцы», являлись самой бедной и эксплуатируемой частью населения Галичины. А в роли господствующего слоя выступали две другие крупные этнические группы края — поляки и евреи. Особенно значительна была роль последних. Причем, как в городе, так и в деревне. В городах в то время проживало около 10 % населения провинции, причем удельный вес русских был весьма невысок. В 1900 г. 75 % городского населения Галиции разговаривало по-польски и только 14 % по-русски, остальные — по-немецки. Даже в восточной (русской) части провинции русские составляли всего 25–30 % городского населения (почти столько же, сколько поляки), в то же время евреями были 40–45 % горожан. В некоторых городах, таких как Броды, их насчитывалось до 70 % [184]. То, что именно евреи являлись наиболее влиятельной этнической группой Галиции, не являлось тайной для современников. В 1894 г. во Львове состоялась Всеобщая краевая выставка, на которой демонстрировались достижения Галичины в различных сферах экономики и культуры. В связи с этим событием галицкий юмористический журнал «Страхопудъ» поместил «Путеводитель по Львову, написанный Страхопудом для любознательных посетителей выставки», в котором на вопрос: «Як называется сей край?», давался ответ: «Официяльно — Галичина, неофицияльно — Голилея, для того, що в ней живет множество голытьбы, а должен называтись Галилеею, так як в нем возникает новое царство юдейское»[185]. Последнее утверждение, несмотря на свою шутливую форму, базировалось на жизненных реалиях Галиции (особенно ее русской части), где евреи занимали доминирующие позиции во многих сферах народной жизни. Например, вся торговля как в городе, так и в деревне находилась в еврейских руках. Мелкие торговцы-евреи доставляли в далекие села современные товары (спички и керосин), еврейские же посредники скупали у селян урожай для продажи. В городах почти все магазины и лавки, где русские крестьяне покупали готовую продукцию (одежду, обувь, металлоизделия), также принадлежали евреям. Так как большинство селян едва сводили концы с концами, им постоянно приходилось прибегать к кредиту, залезая в финансовую кабалу всё к тому же еврею. Если с поляками, преобладавшими среди крупных землевладельцев, чиновничества, интеллигенции евреи волей-неволей должны были считаться, то русских, подавляющее большинство которых составляли безграмотные, нищие крестьяне, они эксплуатировали с беспощадной жестокостью.
Невыносимые условия этой эксплуатации подтверждались и официально. Так, венгерский экономист Эдмунд Эган, изучив хозяйственные отношения между евреями и русскими в Закарпатье, докладывал правительству, что если администрация, магистраты и землевладельцы и ответственны за тяжелое положение крестьян, то главная вина лежит всё же на евреях — ростовщиках, купцах и корчмарях, которые «лишают русинов денег и собственности»[186]. Об удушающей тяжести еврейского гнета в Галиции писал и известный украинский деятель Иван Франко: «Мы не антисемиты и далеки от того, чтобы враждовать против кого-нибудь из-за его расы, религии или народности. Однако все же нельзя отрицать, что исторические и социальные обстоятельства нашего края создали довольно высокое и весьма вредное сословие евреев-паразитов и бессовестных эксплуататоров мужицкого труда. Особенно это надо сказать о большинстве тех евреев, которые живут в селах — шинкарей, ростовщиков, мелких торговцев и перекупщиков. Можно безошибочно утверждать, что в каком селе больше таких евреев, в том ниже стоит образование, народ беднее, темнее и деморализованней»[187]. Русские войска, вступившие в Галицию в 1914 г., были поражены приниженностью и забитостью ее населения. «С удивлением и недоумением, — пишет Андрей Дикий, — смотрели офицеры и солдаты российской армии, как галицкие крестьяне целовали руки не только немногим не бежавшим помещикам или их управляющим, но даже и лавочникам-евреям, как убого было их хозяйство по сравнению с хозяйством крестьян российской Украины»[188].
Ближайшим последствием нещадной эксплуатации Русского населения Галичины был хронический голод. О нем подробно писал в своей книге «Нищета Галиции в цифрах», вышедшей во Львове в 1888 г., польский промышленник и общественный деятель, депутат галицкого сейма и австрийского парламента Станислав Щепановский. В частности, он отмечал, что в среднем галичане питаются хуже, чем обитатели английских приютов для нищих, а так как определенная часть населения Галиции все-таки обеспечивает себя нормальным питанием, то положение остальных жителей в этом отношении является совершенно бедственным. Свои выводы Щепановский основывал на сравнении динамики роста населения Галиции и Королевства Польского (входившего тогда в состав России). Если в 1860 г. население Галиции и Королевства Польского было почти одинаковым, составляя по 4,8 млн чел., то через 27 лет (1887), при одинаковом уровне рождаемости, в Королевстве проживало 8,0 млн, а в Галиции 6,4 млн жителей. Исключив фактор эмиграции, Щепановский установил, что за 27 лет в Галиции умерло на 1,5 млн чел. больше, чем в российской Польше. Австрийские власти объясняли высокую смертность в Галиции эпидемиями, но Щепановский отметал подобный довод: «разве надо искать истолкование в эпидемиях, а не в доказанном недостатке питания, в недостатке заработка и неслыханно слабо развитом производстве. Это значит, только другими словами, в нищете, в голоде, в голодной смерти. От нищеты, следовательно, погибло у нас за 27лет 1.500.000 человек, которые бы выжили, если бы у нас имели такой же заработок, какой имеют люди по ту сторону границы». Рассчитал Щепановский и погодовую иену в человеческих жизнях нещадной эксплуатации галичан: «голодная смерть по крайней мере 50.000 человек в год»[189].
