ролики о «Белых касках» на ютубе, то обнаружила кучу материалов, в которых утверждалось, что они то ли террористы, то ли актеры, разыгрывающие спектакли на камеру, то ли агенты британской секретной службы под прикрытием, то ли вообще не существуют… Мэри Ана опасалась, что эти россказни – лишь часть массовой кампании, призванной стереть из памяти людей то, что на самом деле произошло в стране [118].
И здесь она столкнулась с главным парадоксом сирийской бойни. Во всех других исторических примерах преступлений против человечества, которые ей удалось изучить, всегда возникало подобие оправдания – якобы мир не знал о происходившем. Холокост? Мы не знали (или притворялись, что не знали). Жестокое убийство боснийских мусульман сербами в Сребренице? Это произошло так неожиданно, что никто не успел среагировать. Геноцид в Руанде? Политики заявляли, что не знали масштабов происходившего. А что теперь? Теперь все всегда обо всем знают. Есть масса видеоматериалов, фотографий и свидетельских показаний, данных научного анализа, SMS, терабайты свидетельств и примеров военных преступлений, распространяемые в режиме реального времени в социальных сетях с открытым для всех доступом. Однако реакция оказывается обратно пропорциональна количеству свидетельств.
Но если все знают обо всем и ничего не делают, ничего не чувствуют, если правда о произошедшем не всегда замыкается на том, что Мэри Ана называет «душой истории», к чему это может привести? К тому, что можно совершать массовые убийства и никто не почешется? Неужели на нашей планете возникли «черные дыры», где не работают никакие законы?
Посмотрите вокруг: эти черные дыры появляются буквально повсюду. «Возможно, за это должен нести ответственность весь мир, потому что мир – опасное место», – заявил президент США в конце 2018 года в ответ на многочисленные свидетельства того, что его союзник, наследный принц Саудовской Аравии, приказал убить журналиста на территории консульства страны в Турции. Эта фраза президента четко выражает позицию, согласно которой никакой объем доказательств не повлечет за собой ответственность [119]. Когда мы видим, как на Ближнем Востоке гибнут мирные жители (из-за действий Саудовской Аравии, США, Ирака, Израиля или Ирана) [120], [121], как социальные сети подпитывают этнические чистки и жестокие расправы в Бирме и на Шри-Ланке [122], как организуется подстрекательская деятельность – в режиме онлайн, со всемирными доступом, – нам сложно не заметить, как худшие страхи Мэри Аны становятся явью. Сначала свою роль играет дезинформация, а затем мы находим себе оправдание для того, чтобы соскочить с крючка: «Мы бездействовали, потому что боты запудрили нам мозги».
Тем временем 22 терабайта видео, снятого «Белыми касками», до сих пор хранятся в надежных местах по всей Европе. К ним можно добавить еще 60 терабайт видео, твитов и публикаций в фейсбуке, сделанных Сирийским архивом: 80 000 документов и свыше 3 000 заявлений свидетелей. Все эти материалы были собраны Комиссией по международному правосудию и ответственности, которой удалось установить причастность к преступлениям сирийских чиновников высшего уровня [123].
На данный момент это один из самых больших архивов, связанных с пытками, массовыми убийствами и военными преступлениями. И эти материалы ждут часа, когда факты вновь обретут смысл.
«Извините, а вы англичанин?»
«Кем ты себя ощущаешь – англичанином или русским?»
Эти вопросы преследовали меня все детство. Их постоянно задавали родители моих школьных друзей по дороге из Лондона в загородные дома, вечно наполненные троюродными братьями и сестрами, бесконечными дядями и двоюродными тетями. Эта укорененность была так не похожа на кочевую жизнь нашей семьи. Во время долгих поездок на задних сиденьях чужих машин я часто ошеломленно смотрел на границы между полями. Изгороди делили землю причудливым, но каким-то очевидно логичным образом; даже поля, казалось, были вовлечены в некий мудреный секретный разговор, вмешиваться в который было бы неучтиво. Англичане настолько точно делятся по социальным классам, акценту, школам, почтовым индексам, графствам, партиям и любви к спортивным командам, что для иммигранта вроде меня было крайне сложно найти среди них свое место.
Одно из первых правил, которое я усвоил как ребенок иммигрантов, заключалось в том, что мне не следовало во что бы то ни стало рваться в англичане. Возможно, в Штатах все по-другому, но пытаться наскоро заделаться англичанином – это было бы так… не по-английски.
«Вы так хорошо говорите на нашем языке, я бы никогда не подумал, что вы русский», – часто говорили мне, и я тут же чувствовал, будто пытался кого-то обмануть своим английским (может быть, думал я, мне нужно имитировать русский акцент?).
Проблема усугублялась тем, что я не мог просто ответить «я русский». Для начала, я родился в Украине, но в русскоговорящей семье. И кем это делало меня – советским? Россия, Украина, весь СССР были всего лишь огромными пятнами на карте, забрызганной кофе и вином, висевшей у нас на кухне; я никогда там не был и представлял себе эти места только по описаниям в книгах. Может быть, мне стоило считать своей родиной именно книги?
Моя идентичность могла слиться с Англией только одним путем – через массмедиа, телевидение и радио, которые синхронизировали мое внимание и чувства с нацией. Это был на удивление тонкий процесс – так, в 1980-е годы рассказы Игоря были переведены и транслировались на радио BBC. Одним из них был «Читая Фолкнера», и, когда его читал английский актер, мне казалось, что Черновцы находятся где-то в районе Саффолка:
Я лучше попробую еще раз, снова о Черновцах.
Мое зеленое, виноградное, тминное детство под сенью дедушек (позднее разобрался: дедушка – один, все остальные – его братья); не помню в раннем детстве зим; оглядываюсь и вижу: вечный июль, воздух, струящийся из набухших яблок, щекочущий до головокружения…
В 1987 году Игорь перешел из Всемирной службы BBC в лондонское бюро американского «Голоса», транслировавшего свои передачи на страны коммунистического блока. «Радио Свободная Европа» (Radio Free Europe, RFЕ) было создано в 1949 году американскими стратегами, по их словам, как «гражданская авантюра в области психологической войны» [124]. Главная цель проекта состояла в том, чтобы помогать изгнанникам стран, попавших в сферу влияния СССР, выразить иные политические взгляды на то, что происходит у них на родине. В 1953 году появилось «Радио Свобода», вещавшее на сам СССР. В отличие от BBC, где весь исходящий контент контролировали британские редакторы, на «Свободе» изгнанники имели намного больше возможностей для маневра. Первый вариант «эксперимента» закончился в 1956 году довольно плачевно, когда во время венгерского восстания против советской
