Вот почему в программе Коммунистической партии, в том отделе, который говорит о просвещении, о школах, и сказано о необходимости существования трудовой школы, и не просто трудовой школы, а школы политехнической, т. е. такой, которая учит труду по-новому.
Как же она учит труду по-новому, как она должна учить? Я не говорю о практике, как она сложилась у нас, а лишь об установках. Как же должна учить труду эта школа? Она должна смотреть, какой труд требуется сейчас на заводе, в крупном зерновом хозяйстве, в крупном производстве, какие знания, умения требуются от рабочих этого производства.
Раньше положение было несколько иное. Конечно, требовалось длительное ремесленное воспитание для того, чтобы овладеть этим искусством, овладеть инструментом. Если мы посмотрим на работу колхозов, мы увидим, чего не хватает. Не хватает культуры труда, не хватает умения обращаться с орудиями труда, умения планировать свое время, распределять работу, брать тот темп, который нужен в работе.
Особенно поражает тех рабочих, которые из числа 25 тыс. поехали в колхозы, следующее явление. Вот стоит трактор. Зима, трактор стоит в снегу, и никто не думает о том, что его нужно поставить под навес. Не думают о том, поломается машина или не поломается, не думают, как целесообразным образом распределить труд. Сейчас выходит газета «Береги трактор». Почему эта газета издается? Потому, что нет еще у колхозника этой культуры труда, которая есть у рабочего. И сейчас наша трудовая школа продолжает работу над тем, чтобы привить общие навыки работы с разнообразными орудиями труда, над тем, чтобы дать понимание процессов труда: почему надо работать так, а не этак, и т. д.
В этом отношении рабочие могут сыграть колоссальную роль, потому что они получили соответствующую закалку на заводе, и мы должны стараться, чтобы наша школа, наши воспитательные учреждения были связаны с рабочей массой, с колхозной массой, чтобы свой трудовой опыт рабочий и колхозник вносили в школу. Тогда только можно будет по-настоящему поставить воспитание.
Сейчас необходимо по заводам, по фабрикам, по крупным, наилучше устроенным колхозам и совхозам вовлекать рабочую массу в преподавание труда в школе, потому что если мы будем строить в школе детский труд на старый манер, то из этого мало что выйдет.
Вот в прежних детских домах, где есть оборудование, есть инструкторы труда, девочка-подросток, которая там учится, приходит и жалуется: «Я шесть лет работаю в детском доме в мастерской, и меня всё учат одному и тому же — петли метать». В ремесленных школах так и было: учили какой-нибудь одной области труда и годами делали одно и то же. Годами мальчик учился малевать какую-нибудь картину или производить какой-нибудь отдельный процесс.
А здесь важно, чтобы ребенок умел приспосабливаться к разным видам труда и чтобы та учеба, которая проводится в школе, помогала ребенку овладевать культурой труда. Важно, чтобы наши детские учреждения и школы не были школами старого типа, чтобы они были какими-то производственными единицами, но не по тому типу, какой был в семье, не по типу мелкого крестьянского хозяйства и не по типу мелкого ремесленного хозяйства, а по другому типу.
Школа должна примыкать к заводу или к большому колхозу или совхозу и должна производить известную часть работы силами учеников так, чтобы она сама была производственной единицей. Дальше я буду говорить, чем отличаются такие производственные единицы, но сейчас нужно перестроить самый тип школы.
Если мы думаем, что все дело заключается в том, чтобы по-старому обучать ремеслам в школе, то мы воспитательный труд не поставим на должную высоту. Если сидит переплетчик и сам клеит коробочку, а ребята сидят и смотрят — из этого никакого толка не выйдет, никакого трудового воспитания не выйдет. Нужно, чтобы труд был поставлен по-современному. Этого понимания часто нет.
Школа ФЗУ числится, что она примыкает к заводу, а у нее никакой организационной связи с заводом нет. Завод дает деньги и учит детей рабочих, и только. Завод — сам по себе, а школа — сама по себе. В школе заведена ремесленная столярная мастерская, а завод — крупный механизированный — производит совсем другие вещи,
Значит, наши воспитательные учреждения, школьные мастерские нужно связать с крупным производством, тогда они будут иметь крупное воспитывающее значение. Механизированный труд чрезвычайно воспитывает. Посмотрите, какое громадное значение имеет правильный, по-новому поставленный труд. Вот школа ГПУ в Костине. Туда берут подростков, юношей, которые выброшены из трудовой семьи и скатились в сторону беспризорности, пошли по пути преступности, — тяжелые ребята.
Что же сделано? Сделано вот что. Устроили трудовую школу, механизированные мастерские, пригласили опытных рабочих, и в связи с этим у ребят получилась определенная закалка (ребятам показали, как нужно дело делать). На этой почве у них выросло стремление к учебе и умение определенным образом организовываться. И эта школа, но общему признанию тех, кто ее видел, является могучим воспитательным очагом.
Есть и другие такие школы. Вот в Ярославском округе был детдом. Во главе его стоял коммунист. Вначале он нам писал, что ничего с детьми сделать нельзя. Мы с ним стали переписываться. Он добился правильного обучения труду, созданы были хорошо организованные механизированные мастерские, и после этого он писал, что он не узнаёт своих ребят. «На все они стали согласны и сами охотно идут на все». Изменился труд, изменилась организация труда, изменилось и воспитательное значение школы. Это имеет громадное значение.
Но дело не только в этом. Коммунистическое воспитание заключается в определенном трудовом воспитании. Мелкий собственник смотрит на все со своей точки зрения: «Это для меня выгодно, это мое» и т. д. А как смотрит рабочий на заводе? Возьмем, например, коммунистические субботники или соцсоревнование. Как это все воспитывает рабочего? Да так, что теперь у нас, спустя двенадцать лет после Октябрьской революции, рабочие массы уже смотрят на завод как на свое детище, они чувствуют себя ответственными за то, как идет работа на заводе, т. е. это то, что тов. Ленин называл сознательной дисциплиной, дисциплиной не из-под палки, не по принуждению, а той сознательной дисциплиной, без которой социализма не построишь. Это — настоящая коммунистическая дисциплина.
С другой стороны, мы часто видим, что в колхозе этой дисциплины еще нет. Необходимо длительное воспитание на манер субботников и соцсоревнования, которое подведет всю колхозную массу к сознательному отношению к труду. В этом именно гвоздь коммунистического воспитания. При сознательном отношении к труду мы видим понимание того, что труд каждого есть частица общего труда. Тут уже взаимопомощь строится на других основаниях, на понимании необходимости для правильной постановки труда этой взаимопомощи, взаимопомощь — неотъемлемая сторона коллективного труда. Коллективный труд воспитывает чувство солидарности.
Такой человек, такой подросток, из которого мы сумеем воспитать сознательного коллективиста, на все будет смотреть другими глазами. Бог ему ни на что не нужен. Трудовое коммунистическое воспитание — это глубоко антирелигиозное воспитание. Мелкий собственник всего боится, для него все кажется непонятным, случайным. А коллективист понимает, что суть дела в организации труда, бог ему тут совсем не нужен. Ему нужен инженер, нужен товарищ по работе, нужна правильная организация труда, а без господа бога он обойдется, и он не стремится к нему.
И к общественным вопросам коллективист начинает подходить по-новому.
Коллективистически воспитанный человек с внутренней сознательной дисциплиной и в общественном отношении является дисциплинированным, он иначе подходит ко всем общественным вопросам. Это одна из важнейших воспитательных задач.
Кроме того, чем наше социалистическое хозяйство отличается от капиталистического?
Оно идет не так, что один капиталист соревнуется с другим и старается у другого кусок выхватить, чтобы получить большую выгоду.
Такой капиталистической конкуренции у нас нет. Это мы знаем. Мы сейчас подошли вплотную к постройке единого плана всего хозяйства. Нельзя недооценивать этого крупного шага вперед. Однако от нашего плана мы можем еще многого требовать. Дело, товарищи, не в том, чтобы мы где-нибудь в большом театре аплодировали нашим планам и говорили, что плановость — хорошая вещь. Нам надо все наше воспитание направить в этом отношении соответствующим образом. И вот сейчас наши педагоги планированию придают большое значение.
Возьмем I ступень. Надо сделать какую-нибудь небольшую работу, допустим, ее надо сделать в один день. Вот вам восьмилетний ребенок, он будет работать не один, а их будет работать группа, скажем, в пять человек. Как эта группа построит свою работу? Ребята не учитывают своих сил, и им всегда кажется, что они всё могут. У них нет меры своих сил, они увлекаются. Однако если они один раз обожгутся, второй раз обожгутся, то они увидят, что они силы свои переоценивали и что план их не годился.
