А мы ещё спрашиваем: почему российские граждане не склонны читать?
Да потому, что вместо литературы им всё время гонят отстой. «Давят мыло», «втюхивают ботве порожняк».
Экспертные функции не выполняет сейчас ни критика, которая тоже сплошь затусована, ни филология, как правило, принимающая статусность автора за его художественный талант, ни сами писатели, все силы тратящие, чтобы удержаться на гребне волны.
Нет навигации в безбрежном океане литературы. Нет грамотной GPS, указывающей на райские острова. Ну не на райские, ладно, хотя бы на землю, где можно жить.
Нет даже примерной карты, которая ориентировала бы читателя.
И никто больше не хочет пересечь горизонт.
До света
Существует мнение, что писатель пишет исключительно для читателей. Это неверно: для читателей пишет только коммерческий автор.
Существует мнение, что писатель пишет исключительно для себя. Это тоже неверно: «для себя» может писать только законченный графоман.
Писатель пишет, потому что ему есть, что сказать.
Потому что он каким-то образом слышит то, чего не слышит никто.
И если не зафиксировать это услышанное на бумаге, если не дать ему жизнь, из которой и образуется подлинная реальность, то останутся лишь фантомы, за которыми – пустота.
И кто знает, наступит ли тогда Новое время?
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Cовместный проект "Невский проспект"
Поэзия
Евгений КАМИНСКИЙ
Пророк
А.К.
Жизнь обрастала складками барокко,
на площадях бесчинствовал порок…
А лирик в чистом рубище пророка
поплёвывал уныло в потолок.
Имело ль смысл витийствовать с балкона,
предсказывая толпам времена,
что истину поставят вне закона
и числами заменят имена?!
Уж он-то знал, в безбожной Ниневии,
хоть внемли тьме, хоть немоте внемли,
а жизнь давно есть форма анемии,
и вкуса не имеет соль земли.
А во дворе в картузе птицелова
пастух, свистя, пускал под нож овец…
Молчал пророк и всё не мог на слово
заветное решиться наконец.
Он думал: ну на что ещё годится
пророк, открывший рот, как не на смерть?!
И даже не глядел прохожим в лица,
самим собою быть боясь посметь.
Он был способен только на мычанье,
когда ему от имени толпы
вручали статуэтку за молчанье
порока бесноватые столпы…
Он чувствовал, что скоро быть потопу,
и маялся: не время ли ему
по-тихому отчаливать в Европу,
где выше слова ценят тишину?
Где с совестью не будет той мороки,
не рявкнет чернь, какого, мол, рожна,
где попросту не водятся пророки,
поскольку правда мёртвым не нужна.
* * *
Легло на бездорожье
луж мартовских стекло.
Уже деревья с дрожью
предчувствуют тепло.
И птиц гремит орава,
и лёд уходит вспять,
и неудобно, право,
на тяжкий крест пенять…
Стоишь нелепый, бывший,
всему вокруг чужой,
как мамонт, переживший
в ознобе мезозой,
тот, что по крайней мере
готовится уже
мучительного зверя
смирить в своей душе.
Над «i» поставить точки
и всё отдать – бери! –
за хилые цветочки
цыганке из Твери,
за маленькое чудо
гранита над Невой,
ведущего отсюда
до Истины самой.
* * *
Промыслом Божьим мы живы пока
на местах.
Что же тогда лезет в душу с утра
Росгосстрах?!
Что за богатства он еле сводящим концы
нагло сулит, набиваясь в родные отцы?!
Мерзости это. Грешно наживаться на том,
кто без того здесь живёт бессловесным
скотом,
стыдно кому и кого по причине такой
нет в золотом миллиарде отдельной строкой.
Тот, кто согласен, до смерти считаясь рабом,
право не гнуться своим отработать горбом,
делать две нормы под родины взглядом косым,
лишь бы хозяин – Иосифа-плотника Сын…
Можно терпеть, стиснув зубы, пока
Росгосстрах
сеет в мозгах твоих рабский мучительный
страх,
только бы плотника Сын, появившийся вдруг,
глядя в глаза, прошептал: «Всё, не бойся,
мой друг!»
Дом
Медленно летит стальная «баба»,
и душа сжимается: «Не на…»
но по взмаху грозного прораба
с тяжким вздохом падает стена,
открывая улице бесстрастно
всю изнанку жизни напоказ:
полосатый окорок матраса,
абажур, корыто, керогаз…
«Баба» печь холодную обрушит,
шваркнут чугуны по полу – вжик!
Выпорхнут чумазые их души
в небо, и ощерится таджик.
Гастарбайтер жалости не знает
к пережиткам прошлого, зане
тот, кто здесь не строит, а ломает,
тот ценим на родине вдвойне.
На чужбине люду пожилому
этому куда как не вперёд?!
Кто умеет резать по живому,
тот последним, истинно, умрёт.
Дом лежит: зияют раны окон…
зоркостью ордынца знаменит,
гастарбайтер зрит орлиным оком,
как стекло на сколах кровенит.
Как, уже землистого оттенка,
словно насмерть раненный в живот,
шевеля обоями на стенке,
дом ещё мучительно живёт.
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Клуб 12 стульев
Концерт по заявкам
ИРОНИЧЕСКАЯ ПРОЗА
Паровозов подошёл к краю сцены и протянул сидящему за роялем Пармезанскому тысячерублёвую купюру:
– Шеф, прими заказ: сыграй «Владимирский централ»!
Музыкант оторвался от клавиш и обречённо повернулся к Паровозову:
– Простите, но вы заказываете эту песню шестой раз подряд…
– И что из этого? – нахмурился клиент, и в его голосе появились нотки металла. – Хочу – и заказываю!
– А как же наш репертуар? – взмолился пианист. – Я так не могу!
– В чём дело? – набычился Паровозов. – Кто платит – тот и заказывает музыку. Понятно?
– Понятно, – вздохнул Пармезанский.
– Клиент всегда прав! – поднял указательный палец заказчик и, развернувшись, дал понять, что спор о вкусах закончен.
– Минуточку! Я как честный человек должен предупредить: постоянным клиентам полагается скидка, – и Пармезанский попытался отыскать в бумажнике «пятисотку» в качестве сдачи. Но меценат Паровозов даже ухом не повёл, не спеша уселся на своё место в первом ряду партера в окружении телохранителей и дал отмашку.
Тут же забыв про сдачу, исполнитель нервно нажал на клавишу стоящего на рояле плеера, и уже спустя секунду Паровозов, закрыв от удовольствия глаза, слушал через наушники свой любимый шансон.
Убедившись, что заказчик полностью удовлетворён, лауреат международных конкурсов Пармезанский поднялся с места и, глядя в заполненный зрительный зал, торжественно произнёс:
– Уважаемые дамы и господа! Вольфганг Амадей Моцарт! Симфония номер двадцать четыре ля мажор.
Потом, слегка замешкавшись, взял с пюпитра листок и, близоруко прищурившись, зачитал:
– Напоминаю, что весь сбор от нашего благотворительного концерта пойдёт… гм-гм… на подогрев реальных пацанов, которым… – Пармезанский закашлялся, покраснел, остановился взглядом на погруженном в нирвану Паровозове и выдавил из себя: – …век воли не видать!
Поклонники солнечного гения Амадея замерли в ожидании. Пармезанский склонился над клавиатурой, и волшебные звуки неудержимо полились под сводами концертного зала. Каждый из присутствующих получил то, что хотел, и был вполне доволен своим выбором.
Валерий АНТОНОВ, ЧЕЛЯБИНСК
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 4,0 Проголосовало: 1 чел. 12345
Комментарии:
Клуб 12 стульев
«Модный приговор»
Итак, в эфире программа «Модный приговор» и я, её ведущий Болеслав Засильев!
Сегодня мы рассматриваем дело Жанны Пупко, которая обвиняется в том, что одевается не так, как хотелось бы её односельчанам!
Жанна Пупко, двадцать один год… Или тридцать два… Не замужем… Дважды… Обожает модные наряды и ненавидит соседей.
