до гробовой доски. Причём эта монография касается не только того периода жизни этого театрального и художественного деятеля, когда он занимался русским балетом во Франции. Масштаб его личности гораздо шире. Дягилев интересовался и графической частью, и музыкой… В области балета он был отнюдь не практиком. Я считаю, что прежде всего он творец. И как любой творец такого уровня, он имел тысячи идей. Я назвал свою книгу «Сергей Дягилев – артистический мост между Россией и Францией». Дягилев принадлежал к благородному сословию: он был дворянином и истинным наследником всего творческого багажа эпохи XIX столетия. Кстати, мои французские соплеменники часто не в курсе того, что в России русским дворянским фамилиям не предшествует частичка «де», как в Западной Европе. Отсюда иногда проистекают забавные курьёзы! Любопытно, что французские чиновники начала XX века самостийно, выдавая наши визы Чайковскому или Дягилеву, ставили ту самую частичку. Поэтому в документах Французской империи той поры значатся «де Чайковский» и «де Дягилев».
Свою книгу я назвал так после того, как имел творческий и продолжительный контакт с бывшим чрезвычайным и полномочным послом Российской Федерации во Франции, а потом и министром культуры России Его Превосходительством господином А.А. Авдеевым. Мы, искусствоведы, очень сожалеем об окончании его пребывания на французской земле. Помнится, он как-то сравнил творчество Дягилева меж двух берегов французской и русской культурной традиций с мостом Александра Третьего, что перекинут между двумя берегами Сены в самом центре Парижа.
Французы многим обязаны Дягилеву; так что я просто воздаю дань уважения тому, кто существенно обогатил культуру нашего классического танца. Напомню, что культура русского балета ведёт своё происхождение от эпохи императрицы Елизаветы, которая открыла первые танцевальные классы для двора. Всё это вписывалось в общую директивную линию, предначертанную Петром Первым, принёсшим цивилизацию своему народу.
Но книга моя повествует не только о танце, но и о детских годах жизни этого замечательного человека. Именно в доме своей матери, в отрочестве, он занимался музыкой с композитором М.П. Мусоргским.
К хореографии же Сергей Дягилев пришёл уже в зрелом возрасте. Он начал с живописи, так как был очень раздражён тем, что французы совершенно не представляют себе Россию. И вот потом, после выставок живописи, он увлёкся музыкой, а затем и оперой. Именно он представил французской публике «Бориса Годунова». А далее уже и выстроилась вся его художественная карьера.
– А что вы можете сказать о феномене русского балета во Франции?
Ж.-Б.К.А.: Голубчик! Во французском искусстве той поры это же была настоящая революция! Потом русский феномен захватил и Германию… Во Франции хореография тогда пребывала в упадке. Нередко можно было увидеть, как на сцену выходили пожарники (!), чтобы поднять танцовщиц во время исполнения ими балетных па. Никого тогда балет не интересовал. Только старые господа ходили в театр, чтобы полюбоваться ножками балерин.
И вот Дягилев как-то раз зашёл в Мариинский театр и, по его словам, почувствовал настоящее озарение: он вдруг понял, что такое на самом деле русский балет. Дело в том, что русский балет действительно есть смешение трёх различных видов искусства: тут, во-первых, собственно хореография, конечно же, но ведь ещё и музыка, и живопись… Я бы даже сказал, что живопись – превыше всего! Для меня, с точки зрения жанра, речь идёт о настоящих картинах, разыгранных как балетное действие. И вот благодаря русскому балету в Париже произошла культурная революция! Потрясённая публика увидела выступления В.Ф. Нижинского, Т.П. Карсавиной и других звёзд!
– В каком году состоялось открытие первого сезона русских балетов?
Ж.-Б.К.А. Это было в 1909 году. Кстати, тут надо вспомнить и о том, что были просто русские балеты, так сказать. Но было в Париже и коммерческое общество «Русские балеты», которое принадлежало самому Сергею Дягилеву.
– А кто из представителей французской творческой элиты признавал влияние русских балетов на собственные произведения?
Ж.-Б.К.А. Я сказал бы, что Дягилев умудрился повлиять на почти всю французскую творческую элиту. Дело в том, что начал он, как я уже говорил, не с балетов, а с музыки. Поэтому, когда он поставил первый русский балет в Париже, то всё благородное общество съехалось в театр «Опера». Все они хотели видеть эту премьеру первого дягилевского парижского сезона и, по свидетельству очевидца, почувствовали себя буквально раздавленными красотой постановки. Причём дело было не только в бесподобной игре Карсавиной и Нижинского. Кстати, несмотря на то что Нижинский давно ушёл из жизни, он до сих пор заслуженно считается духовным отцом современного русского балета. Так что все великие французские творцы той эпохи были под впечатлением того культурного события. У меня бы образовался длинный помянник из имён, если бы я назвал их всех. Среди прочих могу указать на композитора Клода Дебюсси. Но советую ознакомиться с моей книгой, где исчерпывающий список вполне доступен.
У нас даже появилось новое направление театрального костюма «а-ля баллерюсс». При пошиве использовались яркие ткани. Ранее же властвовал монохром – строгие белые балетные пачки и т. д. Это стало казаться устаревшим на фоне русского экзерсиса. Этим мы обязаны в полной мере М.М. Фокину. Я бы отметил, что крайне важен и тот вклад, которые внесли русские в развитие нашей французской театральной музыки. Кстати, достаточно быстро французские музыканты подхватили русское начинание и освоили новую для них традицию.
– Хорошо. Но Сергей Дягилев – это уже классика, то есть «дела давно минувших дней». А как обстоит дело с франко-российским культурным сотрудничеством сегодня?
Ж.-Б.К.А.: Протестую! Дягилев – это не древняя история! Между прочим, каждый год в ознаменование очередной годовщины с даты его смерти в 1929 году произведения, которые он вывел в свет, выдерживают новую постановку. Может быть, ставится далеко и не всё, но «Петрушка» или «Весна священная» – всегда! Оба произведения озвучены П.Ф. Стравинским и относятся к разряду самых знаменитых. Балеты представляются в парижской «Опера» и в петербургской Мариинке. Я помню ещё первые постановки после возрождения традиции. Это было в 1992-93 годах в Мариинском театре. Тогда-то я и понял, отчего французская публика за 90 лет до этого буквально сошла сума, увидев эти спектакли! Они захватывающе красивы! И вот, традиции Дягилева укоренились и превратились в настоящую школу! И кстати, сотрудничество действительно развивается, потому что сейчас художественным руководителем балетной труппы Московского академического музыкального театра К.С. Станиславского и В.И. Немировича-Данченко является Лоран Илер, один из бывших танцоров парижской «Опера».
– Не могли бы вы пояснить, откуда проистекает ваш интерес к русскому балету и русской культуре?
Ж.-Б.К.А.: По крови я не имею к русским никакого отношения. Просто весной 1992-го меня пригласили
