Что делать врачу без актуализированного текста, который считается идеальным для данной специальности? Что делать хирургу без дополнительного текста по хирургии? Что делать врачу, если он работает как терапевт в общей больнице, где, кроме того, он принимает многочисленных пациентов преклонного возраста? Ему нужно иметь в своих руках три классических труда: как терапевту, как клиницисту и как гериатру.
Сегодня специальности переплетаются и комбинируются. Сведения в области питания, нервной системы, сердечно-сосудистой системы, костной ткани; соответствующие медикаменты, которые постоянно меняются, — все это требует большого объема знаний, индивидуальных и коллективных, у специалистов, которые обычно входят в состав медицинских бригад.
В медицине многие проблемы бывают срочными, а срочность требует принятия немедленных решений. Мои соотечественники понимают, о чем я говорю, потому что знают о лечебных учреждениях и учреждениях медицинской помощи, где они находятся и кто их обслуживает на местном, региональном и национальном уровнях больше, чем можно себе представить. К базовым знаниям специалиста надо добавить интенсивное использование компьютерной техники для получения информации и для взаимных консультаций.
В нашем национальном законодательстве установлено право использовать с образовательными целями любой текст, публикуемый в мире, от «Илиады» до «Ста лет одиночества». Иное дело — печатать с коммерческими целями произведения, защищенные законами об авторском праве. Надо как-то стимулировать тех, кто с большими стараниями создает произведения искусства и науки, то есть блага для духовной и материальной жизни.
Всего несколько дней назад кто-то дал мне непрофессиональную видеозапись известного балета «Лебединое озеро» — область, в которой я далеко не эксперт, но в нынешних обстоятельствах это для меня приятный способ, чтобы почти полностью забыть о времени. В течение почти двух часов я следил за невообразимым выступлением той, кто, быть может, является сегодня лучшей исполнительницей этого балета в мире, — Вьенгсай, дочери кубинских дипломатов, названной в честь одного района Лаоса, где они представляли Кубу.
Есть неповторимые исполнения! — воскликнул один европейский критик. Я думаю так же. Я не мог себе вообразить столь поразительной элегантности и гибкости, без малейшей неточности. Это плод целой школы, руководимой Алисией Алонсо — гениальной вдохновительницей Национального балета, художественной труппы, которая была на высоте исполнительницы.
Я знал, что за выступлением балерины также находился физиотерапевт, уже вышедший на пенсию, который в течение 36 лет работал в общей больнице города и который после каждого дня изнурительных тренировок артистки работал с нею час ежедневно, чтобы обеспечить эластичность и крепость каждой из мышц, участвующих в ее движениях. «Он предотвращает мне опасность растяжения», — сказала Вьенгсай несколько лет назад.
Я назвал его физиотерапевтом-художником в кратком послании, в котором побуждал его написать книгу о его опыте работы с выдающейся балериной.
Как позже рассказывали мне они сами, оба думали о том же примерно пять лет назад, но среди множества ежедневных дел никто из них не смог заняться этим. Думаю, что на этот раз я возложил на него серьезную обязанность.
Быть может, эти рассуждения послужат для того, чтобы передать идею, которую я отстаиваю. В январе этого года я говорил о Элене Педрасе — чилийском враче-физиотерапевте 97 лет, которая так помогла нам в развитии этой специальности, едва ли существовавшей на Кубе до Революции. После моих «Размышлений» она прислала экземпляр книги, написанной физиотерапевтом из Калифорнии Деброй Дж. Роуз и вышедшей в одном испанском издательстве. Эту книгу мы размножили, напечатав 10 000 экземпляров для тех, кто работает по этой специальности на Кубе, в том числе для студентов последних курсов, и 500 будут приобретены в издательстве для кубинских физиотерапевтов, работающих в Венесуэле.
Из этого текста мы выбрали основные упражнения, чтобы применять их для всего населения старше 50 лет, поскольку необходимо воспитывать народ с целью участия в оздоровительных мероприятиях, становящихся всеобщими. Невозможно иметь физиотерапевта для каждого человека из миллионов, нуждающихся в этих упражнениях.
Как хотелось бы европейским и американским иерархам купить кубинских врачей, как они делают это с выпускниками из африканских, латиноамериканских и других стран третьего мира, лишая их специалистов, которых те готовят, идя на такие жертвы!
Работая в одной африканской деревне — как мы уже говорили и скажем столько раз, сколько это будет необходимо, — кубинский врач-интернационалист может одновременно подготовить несколько прекрасных врачей в самой большой лаборатории мира, какой является община, и бороться внутри нее с конкретными заболеваниями каждого специфического региона Африки. Книги, которые этот врач привезет с собой, послужат общим фондом знаний.
Работник здравоохранения без специализированного текста в руках — все равно что христианин без Библии.
Пока я пишу эти строки вечером в воскресенье, я возвращаюсь к мысли, если время мне позволит, написать кое-какие мемуары. Если кто-нибудь заплатит за них, я направил бы эти средства на издание на Кубе пособий для наших работников здравоохранения. Пока же есть уже более 100 тысяч, обеспеченных заранее, которые будут распределены в ближайшие месяцы и не в виде толстых и тяжелых томов, как импортированные, а разделенные на более тонкие издания по группам глав.
Завтра начинается «Встреча по глобализации и проблемам развития». Главным оратором в первый день заседаний должен был стать наш дорогой друг президент Эквадора Рафаэль Корреа. Он не сможет приехать. На юге нашего континента раздаются громкие звуки военных труб — следствие геноцидных планов американской империи.
В этом нет ничего нового! Это было предусмотрено!
Фидель Кастро Рус 2 марта 2008 года, 19.42
Помню, когда он приехал к нам за несколько месяцев до предвыборной кампании, на которой он думал выдвинуть свою кандидатуру на пост президента Эквадора. Он был министром экономики в правительстве Альфредо Паласьо — хирурга, обладавшего профессиональным престижем, который тоже приезжал к нам в качестве вице-президента, до того как занял пост президента в силу непредвиденных обстоятельств, возникших в Эквадоре. Он положительно отнесся к программе офтальмологических операций, предложенной нами как форма сотрудничества. В то время существовали хорошие отношения между обоими правительствами.
Незадолго до того Корреа ушел с поста министра экономики. Он был несогласен с тем, что назвал административной коррупцией, проводимой иностранным предприятием «Оху», которое осуществило разведку и инвестировало крупные суммы, но оставляло себе четыре из каждых пяти баррелей добытой нефти. Он говорил не о том, чтобы национализировать его, а о том, чтобы брать с него высокие налоги, которые заранее предназначал на детально перечисленные социальные инвестиции. Он уже утвердил меры, и судья объявил их законными.
Поскольку он не упоминал слова «национализировать», я подумал, что он испытывал страх перед этой концепцией. Меня это не удивляло, поскольку он был экономистом, окончившим с наградами известный университет в Соединенных Штатах. Я не делал на этом большой упор, а забрасывал его вопросами из арсенала, накопившегося в ходе борьбы с внешним долгом Латинской Америки в 1985 году и самого кубинского опыта.
Существуют очень крупные инвестиции на условиях риска с использованием новейшей технологии, которые не под силу никакой хмалой стране, такой как Куба и Эквадор.
Поскольку в 2006 году мы уже были полны решимости начать энергетическую революцию — мы были первой страной на планете, заявившей, что это является жизненно важным вопросом для человечества, — я говорил с ним на эту тему, особенно подчеркивая ее, и внезапно остановился, поняв один из его доводов.
Я рассказал ему о беседе, которую имел незадолго до того с президентом испанского предприятия «Repsol». Оно, объединившись с другими международными предприятиями, могло бы взяться за такую дорогостоящую операцию, как бурение на дне моря, на глубине более 2000 метров, с использованием новейшей технологии, в кубинских территориальных водах. Я спросил у главы испанского предприятия: сколько стоит разведочная скважина? Я задал ему этот вопрос, потому что мы хотим участвовать, взяв на себя хотя бы один процент стоимости, мы хотим знать, что вы думаете делать с нашей нефтью.
Корреа, в свою очередь, рассказал мне, что из каждых ста долларов, извлекаемых компаниями, только двадцать оставались в стране; они даже не включались в бюджет, сказал он, они оставались в виде отдельного фонда, предназначаемого для чего угодно, только не для улучшения условий жизни народа.
