— Я примерно представляю.
— В таком случае… Что вы, собственно, от меня хотите?
— Давно работаете под водой?
— Двенадцать лет, — сказал Мазур, назвав ту цифру, что и стояла в его документах.
— Как вы лично относитесь к указанной в акте причине смерти?
— Я же все уже написал, — сказал Мазур. — Поранился обо что-то, не заметил кровотечения, запаниковал…
— Да, я помню. Вы так и считаете?
— Но я же написал…
Мазур никак не мог понять, чего собеседник добивается. И откровенно замкнулся.
— Написали, — кивнул капитан. — Вот только получается нестыковочка, знаете ли. В указанной вами точке — твердое, каменистое дно с выходами скального грунта…
— Ну, — сказал Мазур, решив быть предельно неконтактным.
— Между тем при тщательном исследовании обнаружились весьма любопытные вещи. И в легких, и в ране, и на гидрокостюме присутствуют совершенно нетипичные для скального дна частицы. Древесная пыль, причем дерево очень старое, эксперт утверждает, что его возраст — несколько десятков лет, так что это, собственно, труха. Микроскопические частицы ржавчины…
— Что-то я вас не очень понимаю.
— Вы уверены, что обнаружили труп именно там, где… В точке с теми координатами, что указаны в акте?
— Я под водой не пью, — сухо сказал Мазур. — Трудненько хлебать спиртное, будучи в акваланге, можете мне поверить на слово. А поскольку был трезвый, перепутать не мог.
«Однако, — подумал он. — Исследования микрочастиц — крепенько же они подсуетились. Конечно же, все это попало в легкие и на костюм в каютах «Веры», тут и гадать нечего. Как говаривал то ли Ришелье, то ли д’Артаньян, интрига завязывается…»
— Совершенно не представляю, чем могу быть вам полезен, — сказал он, глядя в глаза долговязому. — Все было так, как написано в акте. Я вас, честно говоря, не понимаю…
Они какое-то время мерились взглядами, причем Мазур чувствовал себя премерзко — свой человек, практически моряк…
— Ладно, идите, — сказал капитан, не скрывая неприязни. — Не смею задерживать… Кашин, пропусти.
В рубке сидели Кацуба со Степаном Ильичом, как ни в чем не бывало посасывавшим трубочку.
— Они и вас пытали, Володя? — участливо спросил старпом. — Нагрянули неожиданно, перевернули все вверх дном… ну, это я несколько фигурально выразился, признаться. Ведут себя довольно корректно, но обшаривают все, куда только могут добраться…
Последние слова определенно несли двойной смысл — судя по тому, как понимающе осклабился Кацуба.
— А что ищут? — спросил Мазур, присаживаясь.
— Не соизволили объяснить, — развел руками Степан Ильич. — Известное дело, господа — власть предержащая… Капитан их до сих пор сопровождает в разысканиях. Не приказать ли чайку?
— Пожалуй, — кивнул Кацуба. — О! Нашу очаровательную сыскаршу тормознули. Или сыскариху? Никак не придумаю, как произвести женский род для этой профессии…
Мазур посмотрел в иллюминатор. Действительно, у трапа что-то энергично доказывала часовому Даша, а рядом топтался Гоша Котельников — его «уазик» стоял неподалеку. Она показала свое удостоверение — часовой не пустил. Вновь засвистал, как Соловей-разбойник. И вновь по трапу спустился долговязый капитан Величко.
На сей раз обошлось без тягомотных бесед — не прошло и минуты, как Даша появилась в рубке, сняла вязаную шапочку, встряхнула головой, расправив великолепные волосы:
— Что за веселье, господа хорошие?
— Скучно им тут, — сказал Кацуба. — На нас тренируются. А может, какой-то гад насплетничал, что у нас контрабанда в трюме…
Она не ответила на улыбку. Протянула:
— Что-то редеют ваши ряды с ненормальной быстротой…
— Перебедуем, — мгновенно подобравшись и согнав улыбку с лица, ответил Кацуба.
— А вы слышали, что в гостинице объявился еще один труп?
— Представления не имею, — изумился Кацуба. — Кто?
— Некий Осетров Илья Михайлович, из четыреста пятнадцатого номера. В анкете приезжающего обозначен туманно — юрисконсульт. Прописка московская.
— Первый раз слышу, — сказал Кацуба.
— Утонул в ванне, сердце, должно быть, прихватило, вот и захлебнулся… А про пожар тоже не слышали? Нет?
— Мы так рано ушли из гостиницы…
Она резко развернулась к нему:
— Интересно, почему вы решили, что пожар был именно в гостинице?
— Вы же мне не дали закончить, — с обаятельной улыбкой сказал Кацуба. — Слишком рано ушли из гостиницы, уехали в порт, потому и не представляем, что там еще в городе стряслось…
— Изящно, — признала она.
— Ну, мы же тоже не лаптем в лоб стукнутые…
— Верю, — согласилась она. — А слышали бы вы, как энергично выражается о вас капитан Жечкин…
— Милейший человек, — сказал Кацуба.
— Ага. Руки у него чешутся взяться за вас со всем рвением.
— А не коротки ли руки? — небрежно бросил Кацуба.
— Только бы вам не заиграться… Посмотрите, вы, по-моему, попали на зубок прессе…
Мазур повернулся к иллюминатору. Машин у трапа прибавлялось — теперь там появился еще и старый желтый автобусик с какой-то эмблемой на боку. Эту эмблему Мазур уже видел где-то… ага, заставка местной телекомпании.
Часовой угрюмо шуганул новоприбывших. Они отошли подальше и принялись за работу — женщина в длинном сером пальто принялась что-то проникновенно вещать в микрофон под прицелом направленной на нее камеры, еще двое просто стояли, пялясь по сторонам, у обоих висели на шее фотоаппараты.
— Местное телевидение, — пояснила Даша. — А остальные — газетчики. Один из Шантарска, второй из Москвы. Остальные еще не подтянулись, но если даже не появятся, непременно придут по вашу душу в городе. Вы становитесь здесь чертовски популярны…
По палубе вереницей прошли пограничники, стали сходить на берег. Вошел капитан — невозмутимый, уверенный, — развел руками:
— Извините, пришлось принимать гостей…
— Отделались?
— Помилуйте, что у нас можно найти…
— Вот и прекрасно, — сказал Кацуба. — Пошлите кого-нибудь побыстрее убрать трап, пока эти архаровцы не полезли на борт…
— Я уже распорядился.
Действительно, появились два матроса и в авральном темпе принялись убирать трап — к великому разочарованию журналистов, и в самом деле решивших было идти на абордаж.
— Инструкции прежние? — спросил капитан.
— Отходим, — кивнул Кацуба.
Глава семнадцатая
Морская кадриль
Мазур задумчиво смотрел на щит с приспособлениями, на казенном языке именовавшимися «спасательными средствами». Он уже давно уяснил, что на «Морской звезде» во всем стремились если не достичь идеала, то максимально приблизиться к нему. Не оплошали и здесь — вместо банальных спасательных кругов щит был украшен несколькими рядами больших прямоугольных пакетов. Не самое последнее достижение технической мысли, но одно из новейших — попав в воду, такой пакет автоматически раскрывается, превратившись в герметичный комбинезон, тот мгновенно надувается, стоит влезть в него и нажать нужную кнопочку. И качайся себе на волнах, сложив белы рученьки, ожидая спасения. Идиллию портит одно: если поблизости не окажется корабля, можешь бултыхаться в море до второго пришествия, точнее говоря, до тех пор, пока не помрешь от голода и жажды — пакет с НЗ, прикрепленный к поясу, вмещает сущий мизер…
— Тащатся, голубчики, — без особого раздражения сказал Кацуба.
Мазур нехотя глянул за корму. Кабельтовых в семи по-прежнему назойливо маячил малый сторожевой корабль под новомодным пограничным флагом: зеленым, с синим Андреевским крестом, обведенным белой каймой.
— Интересно, чего они хотят добиться? — пожал он плечами.
— А хрен их знает, — сказал Кацуба. — Рвение проявляют. Обидно им ничего не делать, надо полагать… Во-он! Зайчик блеснул. В бинокль таращатся, декаденты… От безнадежности.
— А мы-то чем лучше? — угрюмо бросил Мазур.
— То есть?
— Мы вообще сделали что-нибудь путное? Только потеряли, считай, половину группы.
— Намекаешь, что командир из меня хреновый?
— Да брось ты, — сказал Мазур. — Я в таких делах не большой специалист и потому не могу судить, что хорошо, а что совсем бездарно. Просто… Результата не вижу.
— Ну конечно, — хмыкнул Кацуба. — Вам, водоплавающим, проще — выскочили на берег, подпалили там что-нибудь с шумом и всем набором звуковых эффектов — вот тебе и результат… Приходи, кума, любоваться. Завидую… Ладно, не ной. Будет тебе, похоже, результат. В самом скором времени. Сейчас начнется маленький спектакль с драматическими поворотами…
— А конкретнее?
— Конкретнее — будешь стоять и не дергаться. И вмешиваться только в том случае, если твердо уверен, что выиграешь. Пошли.
В ходовой рубке капитана не оказалось. Степан Ильич стоял над картой, временами попыхивая трубочкой, матрос держал курс, а Котельников попросту маялся от безделья, прохаживаясь по периметру, вдоль стен. Старпом, не поднимая головы от карты, сказал Кацубе:
