Константин Мурзиди - Южный Урал, № 1

* * *

Я был тогда зелёным новичком и, как все новички, мечтал стать чемпионом. Правда, товарищи и тренер считали, что лыжи у меня «пойдут».

За два дня до первенства я встретил на тренировке нашего чемпиона Семёна Широкова.

— Как ты думаешь, Семён, — спросил я, — смогу я в совершенстве овладеть лыжной техникой?

— Недавно я видел в цирке медведя, — сказал Широков. — Он в совершенстве овладел техникой езды на велосипеде. Тренировка — великое дело!

Широков натекал на мою самоотверженную тренировку. Ребята шутили, что я даже сплю в свитере, варежках и с лыжными палками в руках.

Накануне соревнований я направился к своему другу Игорю Булыгину, отличному лыжнику, который вернулся из спортивной поездки по Норвегии.

— Вот что, Игорёк, — сказал я ему тоном, недопускающим возражений. — Я решил выиграть первенство общества.

Игорь удивлённо поднял брови.

— Хорошее дело. Но чем я могу помочь?

— Мазью, которую ты привёз из Норвегии. Ведь я знаю, ты привёз настоящий клад. Дай мне эту мазь, будь другом.

Игорь был настоящим другом. Он достал заветный чемоданчик, и открыл его.

— Значит, такую мазь, чтобы всех обойти? И Широкова? — опросил он усмехнувшись, и начал перебирать баночки с красочными заграничными этикетками.

— И Широкова!

— Так и быть. Подберём тебе утром мазь, — сказал Игорь.

Наутро я поспешил к Игорю. Он дал мне немножко коричневой мази и при этом сказал:

— Вот всё, что осталось. На этой мазишке я выиграл гонку на 18 километров в Норвегии. Только учти, мажь очень тонким слоем.

Я с жаром потряс руку друга и, уже закрывая дверь, переспросил:

— Тонким слоем? Значит, вроде нашего восемнадцатого номера?

— Да, да. Вроде восемнадцатого.

— Ну, как скольжение? — крикнул мне вместо приветствия Игорь на старте 20-километровой гонки. Он не участвовал в соревновании и явился, чтобы «поболеть» за меня.

— Скольжение зверское!

К нам подошёл Семён Широков.

— Чем мазал? — спросил он, едва успев поздороваться.

— Восемнадцатым, — соврал я с небрежным видом.

— Я тоже, — признался Широков. — Сегодня, пожалуй, ничего лучше не подберёшь.

«Как сказать, а может и подобрали?» — подумал я с весёлым злорадством. А Игорь засмеялся и, как мне показалось, снисходительно посмотрел на чемпиона.

Мне удалось выяснить, что все лучшие лыжники идут на мази № 18 и это ещё больше укрепило уверенность в себе.

…Лыжники стартовали с интервалом в 30 секунд, в порядке, который определил жребий. У меня был 54-й номер. Все сильные противники шли впереди меня.

Наконец, флажок судьи шумно рассёк воздух, прозвучала команда «марш», и я, бешено работая палками, ринулся по лыжне.

Казалось, что лыжи, смазанные волшебной мазью, сами рвутся вперед, поскрипывая от нетерпения. Не успел я пролететь семикилометровой отметки, как увидел впереди красный свитер Николая Колосова. Это — опытный лыжник, наш бывший чемпион. Он шёл широким размашистым шагом. Моё появление било столь неожиданным, что Колосов растерялся, не зная, уступить мне дорогу или нет. Я не стал ждать и бегом обошёл его по целине. Сзади, из облака снежной пыли, донеслось:

— Не горячись, сбавь теми! Скиснешь…

Я не сбавил темпа и ушёл от него.

Не скис я через километр, через три, пять. Я то и дело торжествующе орал: «Дорожку!» И, вспугнутые нетерпеливым криком, лыжники сторонились, освобождая путь.

Заканчивая десятикилометровый круг, я вихрем пронёсся по коридору мимо выстроившихся вдоль лыжни болельщиков.

Игорь бежал ко мне, проваливаясь по пояс в снег, и, размахивая приготовленным для меня очищенным мандарином, радостно кричал:

— Молодец, Лёня! Идёшь восьмым. Хватая ртом, на полном ходу протянутый мне мандарин, я чуть не откусил Игорю палец и, уже находясь далеко, прокричал:

— Спасибо, Игорёк!

Это «спасибо» прежде всего относилась к волшебной заграничной мази, а затем уж к мандарину, показавшемуся вкусным, как никогда в жизни.

Второй круг я шёл, не сбавляя темпа, и «съедал» одного лыжника за другим.

Можете себе представить выражение лица Семёна Широкова, стартовавшего на полторы минуты раньше меня, когда я у самого финиша обошёл его под истошные крики зрителей.

Через 1 час 28 минут после старта я стал чемпионом общества.

Когда, я, наконец, выслушал все поздравления и терпеливо перенёс все дружеские похлопывания по разгорячённой спине, мы медленно зашагали с Игорем к платформе «электрички». Мне не терпелось поблагодарить его.

— В сущности, Игорёк, выиграл не я один, а мы вдвоём.

— Чепуха, — возразил Игорь. — Выиграл ты, и никто больше. После первой победы я тоже боялся себе поверить.

— Но если бы не твоя волшебная заграничная мазь…

Игорь расхохотался:

— Чудак! Ты, как все, шёл на восемнадцатом номере. Это тебе только казалось, что мазь особенная.

— Брось шутить, — сказал я недоверчиво. — Ведь на этой мази ты выиграл гонку в Норвегии.

— Ну, да! Я в тот день, как ты сегодня, шёл на нашем скромном восемнадцатом номере. Кстати, когда заслуженный мастер спорта Дмитриев дал мне эту мазь и сказал, что выиграл на ней первенство Союза, он тоже говорил чистейшую правду.

К белой линии, проведённой поперёк бархатно-чёрного кольца стадиона, их вышло трое: Жарков, Сорокин и ещё долговязый парень в красной «спартаковской» майке.

Жарков знал, что сейчас с поднимавшихся со всех сторон трибун, на них обращены тысячи пытливых, настороженных глав, видел, как нервно вздрагивают длинные руки и ноги ждущего команды спартаковца, как вытянулось всегда улыбающееся лицо его друга, и ему стало смешно.

О, он прекрасно знал эту проклятую предстартовую лихорадку! Ещё сегодня утром, когда он стоял на старте барьерного бега, принесшего ему звание чемпиона, у него так лязгала нижняя челюсть, что ему хотелось прижать её руками.

Сейчас же было совсем другое дело. Сейчас он был абсолютно спокоен: ходьба не его вид спорта. Правда, как и всякий, серьёзно тренирующийся легкоатлет, он немало времени уделял спортивной ходьбе, особенно в подготовительный период тренировки. Но специально он не выступал в соревнованиях по этому виду, да и никогда не собирался этого делать..