Так же точно и в самой старушке Европе. Языческие страны лежат на самой ее периферии, малокультурные и мало интересные кому-то. Из этих стран порой выплескиваются варварские нашествия, у берегов христианских государств появляются ладьи викингов. Но они потому и появляются, что в нищей дикарской Скандинавии жрать нечего.
А в исторической перспективе получается так, что язычники всегда проигрывают христианам.
Пример германцев
В германском мире саксы больше других племен сопротивлялись христианизации. Результат их войны с Карлом Великим в конце VIII в. — истребление десятков тысяч язычников, покорение Саксонии огнем и мечом, гибель всей саксонской цивилизации. Крестившись, саксы потеряли или сильно изменили бы часть своей культуры. Но сохранились бы и физически, и политически.
В Скандинавии еще в X в. миссионеров убивали или продавали в рабство. Короли пытались ввести христианство — как норвежский король Хокон I (935–961). Их потуги вызывали такие взрывы сопротивления, что попытки приходилось останавливать. Скандинавию христианизировали только в XI–XII вв. — позже, чем Русь. И с большими человеческими потерями.
Пример западных славян
Все земли к востоку от Эльбы-Лабы и до Одры-Одера давно видятся нам, как коренные немецкие земли… Тогда как еще в X в. здесь обитали лютичи, бодричи (ободриты), лужичане — славянские племена. Немцы хорошо знали их, и случалось, Карл Великий использовал славянские племена как союзников, ограждал свою империю от их набегов, мстил за убийство «своих». Но что характерно — в свою державу их земли не включал, своими подданными не делал. Карл Великий считал, что восстанавливает Западную римскую империю… Что-то удерживало императора от того, чтобы считать славян частью этой империи.
В X в. полабские славяне и славяне Центральной Европы оказываются в зоне влияния западнохристианской цивилизации. И в зоне действия Drang nach Osten — хищного напора немцев на восток. Ширмой для «дранга» часто оказывался крестовый поход — ведь немцы-христиане завоевывали земли славян-язычников.
Первый раз завоевал земли славян по реке Лабе Оттон I в середине X в., и создал там несколько пограничных графств. Уже в 983 и 1002 г. славяне восстали и обрели независимость.
Опасный враг заставлял объединяться в государство. В 1044 г. князь бодричей Готшалк объединил бодричей, лютичей и поморян в единую Вендскую державу. При Готшалке и его преемнике Крутом (1066–1093) Вендская держава могла отбивать катящиеся с запада волны «Дранга нах Остен».
Проблема в том, что внутри самой себя Вендская держава не была ни прочна, ни монолитна. Внутри нее самой — раскол, борьба язычников и христиан. Одни славяне готовы были принять крещение, другие готовы были воевать до последней капли крови, лишь бы никогда не надевать креста.
Державу разрывал на части местный сепаратизм отдельных племен. У каждого племени были свои боги. Дети других богов оставались иноплеменниками.
Новый король Вендской державы, славянин с немецким именем Генрих, сын Готшалка, призвал немецких епископов: крестить насильно! Результатом был только новый, еще более жесткий, раскол на христиан и язычников. Измученная внутренними распрями, Вендская держава, спотыкаясь, шла к своей гибели, и окончательно распалась около 1129 г.
В 1147 г. саксонские князья Генрих Лев и Альбрехт Медведь начали новый Крестовый поход. Бодричи были смелы. Их князь Никлот нанес рыцарям ряд поражений, сжег Любек, построил крепость Добрин, заключил перемирие. Но ведь ничто не изменилось: сильным западным герцогствам, опиравшимся на поддержку всего христианского мира, по прежнему противостояло не общее государство, а разобщенные языческие племена.
В 1160 г. война вспыхнула вновь: Генрих Лев заявил, что Никлот нарушил условия мира. Правда ли это? Кто знает…
Никлот погиб в одной из стычек на границе, а к 1170 г. земля лютичей стала основой графства Бранденбург. Земля бодричей — основой графства Мекленбург.
Липовый город, Липск, стал Ляйпцигом. В России этот город называют почему-то «Лейпциг» — произнося «Е» вместо «Я». Бранный Бор стал Бранденбургом; Мишны — Мейссеном (тем самым — мейссенский фарфор). Берлин образовался из двух славянских поселений, в 1307 г. слившихся вместе.
Территория Германии увеличилась вдвое, на новые земли хлынул поток переселенцев, а славяне оказались очень быстро онемечены. В XVII–XVIII вв. немецкие ученые будут записывать последние слова и фразы на языках лютичей и бодричей. Язык лужичан проживет дольше…. У немецкого писателя Эрика Шриттматера, который сам говорил, думал и написал несколько книг на немецком языке между 1930 и 1960 гг., был дед, который еще мог сказать несколько слов по-лужицки.
А на землях славян к востоку от Лабы, на этой второй Германии, по размерам больше первой, выросли большие княжества, в которых власть князей была несравненно сильнее, непререкаемее, чем на западе той же Германии. Города на востоке имели меньше привилегий, крестьяне оказывались бесправными крепостными. По словам Киплинга, «десять заповедей не имели силы к востоку от Суэца». Ну а римское наследие не имело силы к востоку от Лабы. То есть имело, конечно, но эдак слабенько, и временами едва теплилось.
На примере западных славян хорошо видно, как для племен и народов самым важным, самым судьбоносным событием становится принятие христианства.
Как бы ни относиться к Drang nah Osten, факт остается фактом — германское нашествие окончилось плохо только для языческих племен. Польша и Чехия крестились, и они сохранились в истории. Это полабские славяне ушли из исторического бытия упорными язычниками.
В 1169 г. мекленбургские рыцари разрушили общее для них святилище Арконы (на острове, который славяне называли Руяна, а немцы — Рюген). К этому времени чехи уже 200–250 лет дет были христианами; поляки — почти 200 лет. Получается — больше двух веков полабские славяне упорно не принимали нового; даже князья с христианскими именами и титулами королей ничего не смогли изменить.
Может быть, католицизм слишком сильно ассоциировался с агрессией иноязычных, инокультурных пришельцев? Возможно, племенные боги воспринимались как знамя сопротивления? Очень может быть. Но это уже ничего не меняет. Язычество тех, кого завоевывают, делало агрессию морально оправданной.
Язычество же разобщало. Против всего христианского мира каждое племя, чуть ли не каждый род взывали только к «своим» племенным богам, искали идеала только в уходящей старине — оказываясь во все более изменившимся, все сильнее отошедшем от этой «старины» мире. И проиграли, как тремя столетиями раньше — саксы.
Не парадокс ли, что христианизировали полабских славян саксонские рыцари, — сами жертвы крестового похода Карла Великого?!
Точно так же вся Северная Польша, все языческое прусское Поморье было сравнительно легко завоевано крестоносцами. Как и языческие племена эстов, латов, латгальцев. Там, где идеалом служила только племенная старина, где призывались только местные, племенные боги — там крестоносцы проходили, как нож сквозь масло.
Консолидация нескольких племен под властью Пястов, конечно же, усиливали позиции поляков. Болеслав Храбрый на рубеже тысячелетий полностью остановил немецкую агрессию против Польши. Но ведь и Вендская держава отнюдь не была игрушечной. Мечи бодричей и лютичей тоже были из железа, и не раз удавалось им нанести серьезные поражения нападавшим.
Так что совершенно неизвестно, как сложилась бы судьба и поляков, не начнись христианизация страны и народа — еще при Мешко I, с 966 г. И чехов, не крестись они в IX в.
Факт есть факт: все племена западных славян, не принявшие христианизации, исторически погибли и были онемечены. А те, кто пошли по пути христианизации, избежали гибели.
Это повторилось и с балтскими племенами пруссов и литовцев (жемайтов, аукшайтов, ятвягов). От упорных язычников пруссов осталось только название страны. Жмудь оказалась завоевана немцами, хотя и с огромным трудом. И неизвестно, как сложилась бы дальнейшая судьба аукшайтского Великого княжества Литовского, не пойди оно на Кревскую унию с Польшей (1385 г.), и на принятие католичества в 1387 г.
Опыт Литвы
Впрочем, с Литвой все не так просто. Литовцы — и жемайты и аукшайты, упорно коснели в язычестве до XIV в. Что не помешало этим язычникам создать такое государство, как Великое княжество Литовское и Русское.
Там, где много лесов, общественное развитие как-то не особенно торопится. Насколько не спешат люди в глуши литовских пущ, говорит такой факт: железные изделия появились в Литве еще в V в. до Р. Х., но местные железные руды начинают разрабатываться почти тысячелетием позже — в IV–V вв. по Р. Х. Да, в лесах не спешат. Ведь лес с его целинными почвами, рыбой, зверем, древесиной — сам по себе огромный природный ресурс.
