еще более сложным — бессточным и даже безотходным системам. Сточные воды — не только грязные воды. Многие примеси в воде нередко представляют собой отходы, содержащие ценные вещества. А это значит, что их можно и нужно утилизировать.
Бессточных водоснабжающих систем на всем Урале буквально единицы. Например, на Верх-Исетском металлургическом заводе в Свердловске. О безотходных только мечтается. Но в идеале должно быть так: сколько добра в систему поступает, столько и выходит. Пока вместе с водой заводы отдают миллионы тонн ценнейшего сырья. Научившись улавливать его лишь частично, на Челябинском металлургическом комбинате только в конверторном производстве сберегают за год сорок тысяч тонн шлама, в котором больше половины — железо. Только отстойники доменного производства дают за год ценного сырья на полмиллиона рублей.
Когда в Челябинском «Гипромезе» тщательно анализировали свою комплексную схему, то выбор первоочередных мероприятий на первое место все-таки вывел технологию производства. Безотходная технология — вот экологический идеал, к которому будет стремиться город.
В схеме гипромезовцев много интересно решенных проблем. Дело теперь за малым — начать крупномасштабную практическую работу по воплощению этой уникальной схемы в жизнь города.
Вот тут-то исчезают радужные настроения у самих авторов схемы. Их законно беспокоит главный практический вопрос: а кто конкретно будет выполнять намеченное? Если все пойдет по-старому, когда каждое предприятие исходит из своих ведомственных интересов и ограничено в своих возможностях «милостями» соответствующих министерств, дело на новые «ноги» не поставишь, и оно будет «хромать», как и сейчас. Ведь реализация рекомендаций, заложенных в схеме, возможна только по территориальному принципу, не случайно она носит комплексный характер. А финансирование намеченных мероприятий, несомненно, пойдет по отраслям, по ведомственному принципу. Решить технические и организационные проблемы, возникшие при этом, будет непросто, если не будет единого руководства, единого финансирования, единого подхода к делу. К подобным трудностям надо готовиться уже сегодня, иначе пятьдесят томов разработанной единой схемы лягут мертвым грузом.
О неприемлемости ведомственного подхода к охране природы и утилизации отходов говорит пример самой опасной из двенадцати промышленных свалок Челябинска. Речь пойдет о неутилизируемых отходах завода «Оргстекло» — серной кислоте.
Когда-то с ней на заводе поступали весьма просто: по специальным лоткам спускали прямо в реку Миасс, на берегу которой, практически в центре города, и стоит завод уже много десятилетий. Горели лотки, погибала река, тяжело приходилось жителям окрестных улиц. А к серной кислоте добавлялись еще и отходы эфира, ацетона, некоторых других вредных веществ.
Сейчас многое изменилось в лучшую сторону. Сбросы в реку давно прекращены, вода, используемая в теплообменных аппаратах, не имеет прямого контакта с продукцией, поэтому никаких вредных соединений не получает и с собой не уносит. Агрегаты цехов оснащены различными отстойниками, фильтрами, ловушками. Но тем не менее тревога не только остается — она возрастает от года к году.
Отработанная серная кислота по-прежнему не утилизируется. Ее теперь просто-напросто вывозят за город и сливают в огромный котлован. Но это только, так считается, что «за город». Фактически опаснейшая свалка — в черте города, рядом с бытовой свалкой, о которой я уже писал. Сравнительно недалеко отсюда заводы и жилые поселки, да и река Миасс осталась в опасной близости. Не дай, не приведи, чтобы агрессивная кислота разъела ложе своего природного резервуара и смешалась с грунтовыми водами. Ущерб будет неслыханный.
Более десяти лет идет «толковище» вокруг утилизации этой кислоты. Найден правильный вариант: надо строить цех по производству сульфата аммония, который может дать восемьдесят тысяч тонн ценного удобрения в год. Определили площадку, разработали проект завода по переработке отходов, на его строительство были выделены ассигнования. Частично. А потому цех так и не построен — пока стоит лишь коробка будущего завода. Все считают, что время терпит.
Время-то терпит, оно равнодушно к нашим бедам, как и к нашим благоглупостям. А сколько будет терпеть природа? Иногда приходится слышать о некоем психологическом барьере, который-де надо ломать, чтобы шагнуть на новую ступень эколого-экономического мышления. А есть ли он, этот психологический барьер? Может, все куда проще и по сути, и по имени?
Подобным вопросам нет конца, и сыпятся они в том ненужном изобилии, которое характерно для бюрократического подхода к решению дел: вопросы есть — ответов нет. И всем вроде бы хорошо. Приемщику вторсырья проще сидеть в теплой избенке, чем ездить по дворам; его руководителям проще ворочать несуществующими масштабами и ссылаться на объективные трудности, чем проявлять расторопность и деловитость; архитектору лучше отказать, чем найти удобное место для нового приемного пункта. Куда как просто вывозить за ограду завода отходы производства. И совсем не просто наладить их использование, продвигаясь шаг за шагом к освоению безотходной технологии! Нам с вами легче выбросить кусок хлеба на помойку, чем уважить его, почтить своей бережливостью.
А и в самом деле — легче, удобнее.
Еще А. М. Горький заметил, что бюрократизм как раз и рождается на почве удобств…
Ходил по обувному магазину, искал легкие туфли на лето. Хотелось приобрести матерчатые, но чтобы хорошо выглядели, были удобные.
Магазин большой, отделов много. Обуви столько, что в прямом смысле слова — прилавок ломится: на все возрасты, всех размеров и предназначений — летняя, осенняя, зимняя, комнатная… А в салоне, чистом и гулком, пусто: я да еще молодая мама с сыном-крошкой.
Я ничего не подобрал себе к лету. Матерчатые туфли были, да только расцветка их напоминала предупреждающий огонь светофора, и ноги в них не сгибались. Молодая мама со вздохом повела сыночка к выходу. Детские туфельки без единого яркого пятнышка явно не пришлись ей по вкусу. И тут спросила маму кроха: «А где растут ботинки?»
Этот детский вопрос заставил задуматься. В самом деле, где растут хорошие ботинки и где растут плохие? Почему обуви много, а обуться трудно?
В магазине родился вопрос, в магазине же, решил я, надо начать поиски ответа на него. А потому зашел к директору крупнейшего в Челябинске специализированного обувного магазина «Башмачок» Н. И. Бекоевой. Адрес выбрал не случайно — здесь ведут фирменную торговлю продукцией головной фабрики местного обувного объединения.
— Вообще-то, вы с конца начали, — заметила Надежда Игнатьевна.
Магазин действительно конечное звено той цепочки, двигаясь по которой, «растут» ботинки. К их «рождению» приложат руки пастух, кожемяка, модельер, сапожник. Но не потому ли на прилавке появляется плохая обувь, что ее делали на многих производствах и думали только о своем звене, а не о всей цепочке? Оценка труда в каждом звене в отдельности может быть и положительной. Но будет ли она правильной с позиции конечного результата?
Нет, именно с конца надо
