Каждая из этих оценок имеет право на существование и отражает какую-то сторону действительности. Позволю себе привести еще одну оценку В. О. Ключевского: «Мысль о том, что он православный, была для казака смутным воспоминанием детства или отвлеченной идеей, ни к чему не обязывавшей и ни на что не пригодной в казачьей жизни. Во время войн они обращались с русскими и с их храмами нисколько не лучше, чем с татарами, и хуже, чем татары. Православный русский пан Адам Кисель, правительственный комиссар у казаков, хорошо их знавший, в 1636 году писал про них, что они очень любят религию греческую и ее духовенство, хотя в религиозном отношении больше похожи на татар, чем на христиан».
«Казак оставался без всякого нравственного содержания… В Речи Посполитой едва ли был другой класс, стоявший на более низком уровне нравственного и гражданского развития… в своей Украине при крайне тугом мышлении оно еще не привыкло видеть отечество».
Судить о национальном составе Запорожской Сечи трудно, но есть тем не менее любопытные данные, что в 1591 году из восьми известных казаков казацкой старшины в рядах войска, осадившего Черкассы, только трое были православными малороссами. Еще двое были беглыми москалями, один — поляком, один — французом и один — крымским татарином, который «даже для видимости не менял свою веру». На зрелище этого «защитника православия», пожалуй, имеет смысл остановиться — чересчур все становится ясно.
«В Сечи не спрашивали пришельца, кто он и откуда, — подтверждает Ключевский, — какой веры, какого рода-племени: принимали всякого, кто оказался пригодным товарищем».
Приблудный галицийский шляхтич пан Зборовский в 1581 году очень легко подбил казаков на поход против Москвы, и казаки сразу выбрали его в гетманы. Но на речи сохранившего остатки чести Зборовского о преданности королю и отчизне казаки отвечали простонародной поговоркой «пока жита, поты быта», что примерно можно перевести как «до той поры живется, пока есть чем кормиться».
Еще раз подчеркну, что все процитированное пишут не поляки, не какие-нибудь «платные агенты польской короны», а русские православные люди, известнейшие историки. Я понимаю, что изложение фактов способно привести в ярость и украинских националистов красно-коричневого разлива, и ярых приверженцев казацкого ренессанса. Но пусть читатель судит сам, кому от этого делается хуже — фактам или тем, кто их не желает признавать.
«Международное положение Малороссии деморализовало эту сбродную и бродячую массу, мешало зародиться в ней гражданскому чувству. На соседние страны — на Крым, Турцию, Молдавию, даже Москву — казаки привыкли смотреть как на предмет добычи, как на „казацкий хлеб“». «Но казаки не все пробавлялись чужбиной, крымской, молдавской или москальской: уже в XVI веке очередь дошла до отчизны».
Еще в 1591 году промотавшийся шляхтич из Подляшья, Кшиштов Косинский, поднял первое казацкое восстание: он с отрядом казаков нанялся на королевскую службу, а когда правительство не уплатило казакам вовремя, «набрал запорожцев и всякого казацкого сброда и принялся разорять и жечь украинские города, местечки, усадьбы шляхты и панов, особенно богатейших на Украине землевладельцев, князей Острожских. Князь К. Острожский побил его, взял в плен, простил его с запорожскими товарищами и заставил их присягнуть на обязательство смирно сидеть у себя за порогами.
Но месяца через два Косинский поднял новое восстание, присягнул на подданство московскому царю, хвалился с турецкой и татарской помощью перевернуть вверх дном всю Украину, перерезать всю тамошнюю шляхту, осадил город Черкассы, задумав вырезать всех его обитателей во главе с кн. Вишневецким, который выпросил ему пощаду у кн. Острожского, и, наконец, сложил голову в бою с этим старостой. Его дело продолжали Лобода и Наливайко, которые до 1595 года разоряли Правобережную Украину».
Пикантность ситуации в том, что во главе запорожских казаков, превозносимых как великие защитники православия и «лыцари Украины» (но осаждающих украинский город), выступает польский пан, явный католик. А в роли защитников украинских земель от напавшего на них сброд… я хотел сказать, казачества, оказываются русские православные шляхтичи, русско-украинские князья Вишневецкий и Острожский.
Богдан Хмельницкий называл себя «единовладным самодержцем русским» (а вовсе не украинским). Князь Иеремия Вишневецкий «громил русских», по словам польских хроник, и сам был «русским шляхтичем», то есть русским православным человеком, служившим польскому королю.
В Москве завоевание Украины виделось как продолжение давней политики: собирание русских земель вокруг Москвы.
Даже те украинские магнаты, гетманы и руководители казачества, которые пытались основать независимое украинское государство — от Богдана Хмельницкого до Мазепы, — вовсе не называли его «украиной». Слово это обозначало как раз то, что слышится в нем и современному русскому — «окраина», «украина». Одно время русское правительство даже вынашивало планы переселения Богдана Хмельницкого со всем войском в «московские украинные города».
Никому пока и в голову не приходит, что украинцы и московиты — это два разных этноса… Говоря даже о временах несравненно более поздних, об эпохе Екатерины II, В. О. Ключевский, рассуждая о разделах Речи Посполитой и о присоединении к Российской империи западных русских земель, отмечает: мол, одна из «ветвей русского народа», галицийская, все-таки не присоединена. По-видимому, даже в конце XIX века и у такого крупного ученого, как Владимир Осипович, не возникает и тени сомнения — в Галиции тоже живут русские. И никакого желания спросить у самих галицийцев, что они думают по этому поводу, у него тоже нет.
Тут необходимо самым решительным образом отвергнуть классический миф советской историографии — о единодушном желании украинцев уйти от «злых поляков» к хорошей, единоверной Москве. То есть идея-то отхода к Москве была, в этом нет никакого сомнения. Но совершенно неизвестно, насколько эта идея была популярна и насколько крепко овладела она большинством населения.
Переяславская рада 1648 года была одним из многих собраний такого рода, но это — единственный случай, когда вольный казачий круг единодушно решил идти под Москву. Идея «увести» Украину под руку московского царя была только одним из планов, которые вынашивало малоросское казачество. И сам Богдан Хмельницкий был вовсе не так уж тверд в своем решении, а уж после его смерти были попытки уйти и под Турцию, и под Речь Посполитую, и создать собственное государство… Дошло до того, что Левобережная (Восточная) Украина стала выбирать своего гетмана, а Правобережная (Западная) Украина — своего.
Первоначально восстание, уж давайте говорить откровенно, вовсе не было направлено на «освобождение» кого бы то ни было и от чего бы то ни было. Скорее наоборот — казаки требовали включения себя в реестр, в список казаков, получающих жалованье, то есть — превращения себя из вольных гуляк в слуг государства. Совершенно конкретного государства — Речи Посполитой.
Включить сорок тысяч казаков в реестр?! Сорок тысяч новых дворян?! Где взять деньги?! И государство всеми силами воюет с потенциальными шляхтичами. Наверное, это многих огорчит… И многих казаков (вернее, их потомков), и людей, слишком хорошо учившихся по учебникам советского времени… Но Богдан Хмельницкий выигрывал сражения с поляками только в одном-единственном случае — если выступал в союзе с крымскими татарами. Победы у Желтых Вод, под Пилявцами, в Корсунском и Зборовском сражениях принято считать победами казаков над поляками… Это глубоко неверно. Все это примеры СОВМЕСТНЫХ татарско-казацких побед. В конце 1648 года Богдан Хмельницкий и его союзники — татары оказались владыками всей Украины. Население встречало его с разной степенью восторженности, а татар так вполне определенно видеть на Украине не хотело. Но «зато» множество крепостных и полукрепостных, нищих ремесленников и мещан, работавших по найму, почуяли великолепную возможность изменить свое положение, записавшись в казаки. К ним присоединялись и беглые поляки, и всевозможный приблудный люд, число казаков стремительно росло, и все они хотели бы попасть в реестр…
Все вело к тому событию, которое в Польше называли и называют «казачьим бунтом», в Российской империи называли то «восстанием малороссов против Польши», то «восстанием Богдана Хмельницкого», а в СССР стали называть «Освободительной войной украинского народа».
Казацкое восстание за включение себя в реестр наложилось на слишком большое количество противоречий, буквально разрывавших Украину. Противостояние католиков и православных, поляков и русских, униатов и католиков, униатов и православных, шляхты и «быдла», казацкой старшины и «черни», реестровых казаков и нереестровых, казачества и мещанства, католической шляхты и православных русских магнатов, иные из которых были гораздо богаче короля, — все эти противоречия моментально взорвались, стоило казакам и татарам войти на большую часть Украины.
