Дмитрий Калюжный - Страна Тюрягия

Как здесь не вспомнить А.И. Приставкина, председателя Комиссии по помилованию при Ельцине, неоднократно заявлявшего, что наши колонии делают из людей волков. И наиболее интенсивно делают их в ЛПУ. Кстати, законность ЛПУ была настолько сомнительна, что Примерное положение подписано даже не первыми лицами, а заместителем министра внутренних дел и заместителем генерального прокурора России.

Кроме того, учитывая сложности с обеспечением заключённых работой, для лиц, содержащихся в ЛПУ, получить работу становилось просто невозможным, поскольку согласно тому же Примерному положению они должны работать «отдельно от других осуждённых», но создание каких-либо отдельных рабочих мест этим документом не предусматривалось. Кому это нужно? Не секрет, что интеллектуальный уровень сидящих в ЛПУ значительно выше, чем у большинства простых «мужиков». Начальнику такие на производстве не нужны. Ещё, не дай Бог, заметят, кто сколько ворует, да записывать начнут. Так что и с этой точки зрения налицо ущемление прав некоторых категорий осуждённых, непредусмотренное, закамуфлированное, скрытое за строчками различных инструкций.

Создавая «тюрьму в тюрьме», граждане начальники полагали также, что смогут разрушить неформальные группы среди заключённых, изолируя их лидеров, «авторитетов». Но и в этом ценность ЛПУ невелика. Социологам известно, что на место выдернутого из коллектива лидера немедленно начинают претендовать несколько человек. Хорошо, если статус лидера перейдёт к кому-то мирно, а если нет? Такой вариант тоже исключить нельзя, особенно на общем режиме, где содержится много «отвязанной» молодежи, которая просто в силу своих возрастных особенностей в большей степени склонна к решению вопроса радикальными методами.

Любой начальник отряда, как правило, рано или поздно находит общий язык с неформальным лидером, устанавливает с ним приемлемые для обеих сторон мирные отношения. А убрали этого лидера, и вновь необходимо искать общий язык с новым человеком, да ведь и не всегда его найдёшь!

Логический вывод из всего сказанного: ЛПУ, как средство исправления и перевоспитания, непригодны ни с правовой точки зрения (отсутствие в законе), ни с психологической. Единственное их «достоинство» – дестабилизация обстановки в колониях. Но это «достоинство» чревато крупными неприятностями!

Многие сотрудники УИС не понимают, что силой и давлением не все проблемы можно решить. Даже, пожалуй, так: насилием можно только породить новые проблемы. Пора уже избавляться от синдрома Органчика («Не потерплю!» и «Разорю!»), пора, наконец, понять, что зэки тоже люди и устанавливать порядок в колонии надо не методом террора, а другими, более цивилизованными мерами. Не следует думать, что осуждённые – глупые, тупые и необразованные люди, что они не поймут добрых намерений начальства. Большинство поймёт. А меньшинство подчинится, куда ему деваться? Худой мир лучше доброй ссоры, и зэки это прекрасно знают.

Но ГУИН делает между тем свое чёрное дело, подкладывая законодателям затёртые и скомпрометировавшие себя идеи. А у нас известно: закон – что дышло. То, что законы не исполняются, это одно, а то, что закон можно развернуть в любую позу в угоду сложившейся порочной практике или ради чьих-то сомнительных интересов, это другое и гораздо худшее, – что и вышло.

Мы говорили, что ЛПУ были незаконными с самого начала, с их задумки в 1993 году, и остаются незаконными до сих пор, хотя теперь они… утверждены законом.

Объясним подробнее.

В Уголовно-исполнительном кодексе 1997 года появилось принципиально новое положение, согласно которому в пределах одной колонии для осуждённых устанавливались различные условия отбывания наказания: обычные, облегчённые и строгие (так сказать, «режим в режиме»). В зависимости от поведения зэка ему назначают или то, или другое, или третье – и это называется «мощным воспитательным рычагом». Статьи 87 и 120—123 УИК подробно описали основания для помещения нашкодившего или, наоборот, заслужившего зэка в различные условия отбывания наказания, но вот беда: не объяснил Кодекс, а как же такую воспитательную меру осуществить на практике?

За опростоволосившихся законодателей это сделали комментаторы Кодекса во главе с проф. Зубковым, живо присобачив к этим статьям закона старую незаконную идею ЛПУ:

«Жилая зона в соответствии с настоящим Кодексом разделяется на три локальных, отгороженных друг от друга участка, предназначенных для осуждённых, находящихся на разных условиях содержания: обычных, облегченных и строгих».

Вот оно! Теперь всё вроде по закону. Не удалось протащить ЛПУ в Кодекс, вставим его в комментарии к Кодексу. Не мытьём, так катаньем добьёмся своего: права на самовластие и самодурство. Какой бы срок и режим ни назначил суд преступнику в качестве меры наказания, мы тут без суда будем определять сроки и режимы.

Теперь уже поменялся правовой статус осуждённого, ибо его помещение на облегчённые или строгие условия означает большее или меньшее количество свиданий, посылок и денег на ларёк.

Законность ЛПУ теперь не требовалось удостоверять подписями первых лиц, и с 1 июля 1997 года, когда УИК вступил в силу, начали работать Комиссии (двойки? тройки?) по изоляции в ЛПУ «злостных нарушителей режима», определён им был и срок отсидки (не менее шести месяцев), и прочие составляющие нового правового статуса. Перевод в ЛПУ может быть бессрочным; продлевай каждые два месяца, и будь здоров! Кум теперь и прокурор, и адвокат, и суд, и охранник. Славно быть хозяином, господа!

Вот после таких «достижений» юриспруденции начальник УВРК ГУИН и переживает, как мы показали выше, что положение зэков, помещённых на строгий участок, улучшилось. Он озабочен привилегиями, которыми пользуются хулиганы, сидя в ЛПУ. Если тюрьма в тюрьме – это привилегия, то сидение в колонии на обычных или облегчённых условиях, как минимум, Копакабана, а мы с вами, вольные люди, живём просто в раю.

Как тут не вспомнить рекомендации Совета Европы!

«64. Лишение свободы заключением само по себе является наказанием. Поэтому условия тюремного заключения и режим в тюрьме не должны усиливать страдания, неотъемлемо присутствующие и связанные с этим заключением, за исключением случаев, оправдывающих изоляцию или поддержание дисциплины.

65. Должны быть предприняты все усилия, чтобы гарантировать, что режимы в заведениях планируются и осуществляются так, чтобы:

а) гарантировать, что условия жизни совместимы с человеческим достоинством и допустимыми стандартами в обществе;

б) свести к минимуму вредные влияния тюремного заключения и различия между тюремной жизнью и жизнью на свободе, ослабляющие самоуважение и чувства личной ответственности заключённых;

в) поддерживать и укреплять те связи с родственниками и внешней общиной, которые способствуют интересам заключённых и их семей;

г) создать возможности для заключённых развивать виды мастерства и способности, которые улучшат их перспективы на успешное трудоустройство после освобождения».

Введение в колониях трёх видов условий: обычных, облегчённых и строгих, – не только противоречит этим Правилам, но и происходит как-то слишком однобоко. Руководители ГУИНа этого даже не замечают! Так, сказав о заинтересованности общества в «обеспечении более эффективного процесса исправления» осуждённых (чего, якобы, и можно добиться через разделение условий отсидки) они тут же заявляют, что никаких облегчённых условий пока нет, и не предвидится, то есть путь исправления только строгий:

«Если со строгими условиями больших проблем, наверное, не будет (ЛПУ есть практически везде), то вопрос о создании облегчённых условий предстоит решать».

Не лучше ли честно признаться: режим ужесточается (и это закреплено законом), работы для зэков нет, зарплата оскорбительно мала, больных не лечат, кормят по рациону котёнка, сокращают контакты с мирным внешним обществом, бытовые условия осуждённых стократно хуже, чем в коммуналке 1930-х годов, оперативная обстановка на грани гражданской войны.

Раз уж протолкнули в закон эти злосчастные ЛПУ, то надо что-то делать, чтобы не стало ещё хуже, а не придумывать сказки про привилегии, годящиеся только для отчёта перед начальством и не имеющие даже отдалённого отношения к воспитательной работе.

Кто и к кому применяет новые меры «воспитания», видно из письма заключённого (Пермская область, Чердынский р-н, пос. Валай, учр. Ш-320/2). Причём это письмо не единственное; они приходят из самых разных мест нашей необъятной Родины, и все об одном и том же:

«Пишем вам о беспределе со стороны администрации в отношении нас, заключённых. Из нас здесь делают озверелую скотину, мало того, что калечат духовно, они еще калечат нас физически. Прививают туберкулёз, заставляют работать на неисправном оборудовании – кого-то убивает мгновенно, как осужд. Вахрушева, кто-то пилит руки, ноги, лишается зрения.