Правительство имело возможность эффективно использовать слежку, но ему это не удалось. Тогда оно приняло решение собирать все данные скопом. Но это не позволяет исправить допущенную властью ошибку.
Снова и снова самые разные источники разоблачают заявление о том, что слежка используется для борьбы с террористической угрозой.
В действительности тотальная слежка имеет совершенно обратный эффект: она затрудняет обнаружение и предотвращение террора. Конгрессмен Раш Холт, представитель демократов, физик, один из немногих ученых в Конгрессе, отметил, что сбор информации обо всем и обо всех препятствует раскрытию реальных заговоров, обсуждаемых реальными террористами. Более избирательное наблюдение принесло бы куда большую пользу. При нынешнем подходе спецслужбы завалены таким количеством данных, которое они не в состоянии эффективно отсортировывать и обрабатывать.
В результате погони за большим количеством информации схемы наблюдения АНБ привели к повышению уязвимости страны в целом: усилия Агентства, направленные на преодоление методов шифрования при совершении интернет-транзакций в банковском секторе, бизнесе и медицинских записях, сделали их уязвимыми для хакерских атак и других нежелательных проникновений.
Эксперт по безопасности Брюс Шнайер в январе 2014 года высказал в журнале Atlantic следующую точку зрения:
Мало того, что повсеместное наблюдение неэффективно и чрезвычайно дорого… Оно позволяет взламывать наши системы, так как все интернет-протоколы становятся уязвимыми…Мы беспокоимся не только о последствиях тотальной слежки внутри страны, но и о последствиях для всего остального мира. Когда мы позволяем правительству следить за нами в Интернете и прослушивать другие коммуникационные технологии, мы становимся менее защищены от слежки враждебно настроенных лиц. Мы выбираем не между миром цифровых технологий, в котором АНБ может прослушивать нас, и миром, в котором АНБ не прослушивает нас; мы выбираем между миром цифровых технологий, который уязвим для всех атак, и тем, который является безопасным для всех пользователей.
Наверное, самое поразительное в бесконечной эксплуатации угрозы терроризма — это то, насколько сильно она преувеличена. Вероятность того, что американец погибнет в результате террористической атаки, бесконечно мала, значительно меньше, чем вероятность того, что он погибнет от удара молнии. Джон Мюллер, профессор Университета штата Огайо, написал множество статей о балансе между расходами на борьбу с терроризмом и риском самой угрозы. В 2012 году он сказал: "Количество людей в мире, которые были убиты вне зоны боевых действий мусульманскими террористами из Аль-Каиды и их последователями, не превышает несколько сотен человек. Примерно столько же человек ежегодно тонут в собственной ванне".
Несомненно, что число американских граждан, погибших "в дорожно-транспортных происшествиях или от болезни кишечника, превышает число американцев, погибших за границей в результате террористических атак", — сообщает новостное агентство McClatche.
Идея того, что ради этого ничтожного риска нам следует отказаться от базовых мер защиты нашей политической системы, чтобы установить повсеместное наблюдение, является очень нелогичной. Но правительство снова и снова преувеличивает угрозу. Незадолго до Олимпиады 2012 года в Лондоне разгорелся спор о якобы отсутствии там безопасности. Компания, которая работала над обеспечением безопасности, не добрала несколько охранников до того количества, которое требовалось в договоре. По всему миру люди говорили о том, что безопасность игр сомнительна и они легко могут стать мишенью для террористической атаки.
После того как никаких проблем на Олимпиаде не возникло, Стивен Уолт высказался в Foreign Policy о том, что недовольство, как обычно, было связано с серьезным преувеличением угрозы. Он процитировал эссе Джона Мюллера и Марка Г. Стюарта, напечатанное в International Security, в котором авторы проанализировали пятьдесят случаев предполагаемых "исламских террористических ударов" в адрес США и пришли к выводу о том, что "фактически все виновные были "некомпетентны, неэффективны, неинтеллигентны, невежественны, неорганизованны, введены в заблуждение, сумбурны, вялы, слабоумны, иррациональны и глупы"". Мюллер и Стюарт процитировали Гленна Карла, бывшего заместителя руководителя национальной разведки транснациональных угроз, который сказал, что "мы должны видеть в джихадистах маленьких, разрозненных и незначительных противников", и отметил, что возможности Аль-Каиды "не соответствуют их желаниям".
Однако проблема состоит в том, что слишком многие политические фракции заинтересованы, чтобы народ пребывал в страхе перед терроризмом: правительство, ищущее оправдание своих действий, разведывательные и военные отрасли промышленности, которые финансирует государство, и действующие партии власти в Вашингтоне, намеренные расставлять приоритеты в своих действиях вне зависимости от того, какие проблемы существуют в реальности. Стивен Уолт следующим образом высказался на эту тему:
Мюллер и Стюарт подсчитали, что расходы на внутреннюю безопасность (то есть не считая войн в Ираке и Афганистане) после 11 сентября возросли более чем на $1 трлн, хотя вероятность наступления смерти в течение года в результате террористических атак внутри страны составляет приблизительно 1 на 3,5 млн. Используя известные данные и обычную методологию оценки степени риска, они подсчитали, что подобные расходы были бы рентабельны, если бы "в течение года они предупреждали, предотвращали или защищали от 333 крупных террористических атак". Кроме того, они обеспокоены тем, что преувеличенное чувство опасности может быть «усвоено»: даже когда политики и "эксперты по терроризму" не говорят о большой опасности, общественность все еще рассматривает угрозу как серьезную и неизбежную.
Поскольку правительство манипулировало страхом перед терроризмом, гражданское население не смогло должным образом оценить опасность, связанную с повсеместной слежкой.
Даже если бы угроза терроризма соответствовала заявленному правительством уровню, это все равно не может оправдать программу слежки АНБ. Помимо физической безопасности такое же, если не большее, значение имеют и другие ценности. Понимание этого заложено в политической культуре Соединенных Штатов с момента образования нации и является не менее важным и для других стран.
Государства и люди постоянно делают выбор, согласно которому ценность неприкосновенности частной жизни и свобода оказываются выше других ценностей, таких как физическая безопасность. Действительно, основная цель Четвертой поправки к американской Конституции состоит в том, чтобы запретить определенные действия полиции для наведения порядка, даже если бы они позволяли снизить преступность. Если бы полиция могла вломиться в любой дом без ордера, было бы проще арестовать убийц, насильников и похитителей. Если бы правительству было разрешено разместить камеры в каждом доме, то количество преступлений, вероятно, упало бы очень сильно (это, безусловно, верно в случаях домашних краж, тем не менее большинство людей испытывают отвращение от одной только мысли об установлении камер). Если бы ФБР было разрешено прослушивать наши разговоры и просматривать наши сообщения, тогда, скорее всего, можно было бы предотвратить и раскрыть широкий спектр преступлений.
Но Конституция была написана для того, чтобы предотвратить подобные «профилактические» вторжения со стороны государства. Ограничив эти действия, мы сознательно допускаем вероятность увеличения преступности, но при этом мы готовы подвергнуть себя более высокой степени риска. Все дело в том, что абсолютная физическая безопасность никогда не была и не будет нашим единственным приоритетом.
Выше собственного физического благополучия мы ставим ценность неприкосновенности нашей частной жизни — "личности, дома, документов и имущества", об этом и говорится в Четвертой поправке. Мы поступаем так потому, что эта сфера нашей жизни тесно связана с ее качеством — именно благодаря неприкосновенности частной жизни мы можем творить, исследовать и наслаждаться близкими отношениями.
Отказ от приватности в погоне за абсолютной безопасностью вреден как для здоровья психики и жизни человека, так и для здоровья политической культуры. Стремление к безопасности может привести к жизни в парализующем страхе, а это означает никогда не ездить на машине и не летать на самолете, никогда не заниматься ничем, что связано с риском, никогда не ставить «качество» жизни выше «количества» и платить любую цену ради того, чтобы избежать опасности.
Именно поэтому излюбленная тактика правительства — паникерство. Страх очень убедительно объясняет расширение границ действия власти и сокращение прав населения. С самого начала войны с терроризмом американцам начали говорить, что если они хотят избежать катастрофы, они должны отказаться от своих основных политических прав. В частности, сенатор Пэт Робертс сказал следующее: "Я — верный сторонник Первой поправки, Четвертой поправки и гражданских свобод. Но у вас нет гражданских свобод, если вы мертвы". Вторя ему, сенатор от республиканской партии Джон Корнин, который, баллотируясь на переизбрание в Техасе, снялся в видео в образе крутого парня в ковбойской шляпе, выдал трусливую оду об отказе от гражданских прав: "Ни одна из ваших гражданских свобод не будет иметь смысла после того, как вы будете мертвы".
