С присущим ему несравненным чувством юмора Хогарт показывает жизнь высшего английского общества в картине «Будуар графини». Здесь каждый образ является добродушной и очень точной пародией на конкретный типаж британского джентльмена. Обратите внимание на чопорного кавалера в бумажных папильотках, жеманно попивающего из фарфоровой чашки колониальный чай или кофе. Этот господин явно всегда одевается по последней парижской моде и больше всего на свете придаёт значение безупречности своего костюма и манер. Его сосед явно натура утончённая, чрезмерно чувствительная. Он не может сдержать переполняющих его чувств от божественной игры флейты и пения оперного кастрата. Этот господин даже пытается дирижировать. Но внимательный взгляд сразу заметит чёрную мушку на лице этого обожателя прекрасного, которая прикрывает сифилитическую язву.
Уильям Хогарт. «Будуар графини»
Несмотря на то что жанр карикатуры в XVIII веке в аристократической среде всё-таки считался более низким, чем, например, историческая живопись, тем не менее картины Хогарта весьма высоко ценились даже королевскими особами. Считалось, что их сюжеты не выдуманы автором, а подсмотрены им в жизни. А это уже не ложный пасквиль на государственные институты и моральные принципы общества, а объективный взгляд на жизнь. Впрочем, Хогарт был признанным современниками автором и «чистых» карикатур. Чего стоит его настоящая энциклопедия человеческих характеров, созданная мастером в рисунке «Характеры и карикатуры» (1743 г.).
Уильям Хогарт. «Характеры и карикатуры»
* * *
Другим известным английским карикатуристом XVIII века был Джеймс Гилрей (1757–1815). Глядя на его карикатуры, так и хочется воскликнуть «Браво!» и снять шляпу перед английскими политиками описываемого периода. Попробовал бы в наше время и в нашем демократическом Отечестве какой-нибудь газетный насмешник изобразить в столь непрезентабельном виде главу государства, его супругу, премьер-министра страны и одного из лидеров крупнейшей партии парламента! Сотрудники из соответствующих карательных органов быстро бы объяснили зарвавшемуся шутнику, а заодно и главному редактору мгновенно закрытой газеты, как надо родину любить в лице её правителей.
Джеймс Гилрей. «Надежды партии 14 июля»
А Гилрей с непринуждённой лёгкостью изображал Его Величество короля Георга III в неприличной позе на эшафоте, а премьер-министра страны Уильяма Питта и королеву Шарлотту – повешенными на фонарях (карикатура «Надежды партии 14 июля» 1791 г.). Ещё радикальнее Гилрей «разобрался» с лидерами двух крупнейших партий Англии – Фоксом и Нортом, изобразив их «объединившими усилия» над ночным горшком (карикатура «Объединение партий» 1783 г.). Поразительно, но за такие пасквили на власть автора не только не обезглавили и не бросили в Тауэр, но даже не оштрафовали!
Джеймс Гилрей. «Объединение партий». Норт слева, Фокс справа
Зато за Ла-Маншем бывший генерал революционной армии, вскоре ставший императором, Наполеон Буонапарте посылал ноты протеста британскому правительству, требуя жестоко наказать авторов карикатур на собственную венценосную особу. По мнению Бонапарта, создателей этих поганых картинок необходимо подвергать четвертованию как самых опасных убийц. На одной из карикатур Гилрея Наполеон (кстати, его любимый персонаж) был изображён в виде лилипута на ладони английского короля Георга III, который пытается разглядеть попавшееся ему «насекомое» в прибор, напоминающий современный микроскоп.
Естественно, что уязвлённый персонаж сей язвительной картинки был в ярости и мечтал поскорее высадиться с войсками по ту сторону Ла-Манша, чтобы вздёрнуть на первом же лондонском фонаре своего обидчика. А пока, несмотря на возмущение императора, в английских типографиях всё больше печаталось разных карикатур на корсиканского узурпатора власти казнённого короля Людовика XVI.
Джеймс Гилрей. Наполеон был изображён в виде лилипута на ладони английского короля Георга III, который пытается разглядеть попавшееся ему «насекомое» в прибор, напоминающий современный микроскоп.
Яростную неприязнь смещённого императора к художникам-насмешникам разделяли и правители, пришедшие ему на смену. Так в 1835 году Луи Филипп не на шутку разгневался на художника Оноре Домье (1808–1879 гг.), который посмел опубликовать художественную сатиру, на которой король изображался в образе Гаргантюа[6] (литография «Гаргантюа» 1831 г.). По приказу монарха автор попал в тюрьму. Вскоре после этого случая во Франции были приняты драконовские законы, ограничивающие свободу печати.
Оноре Домье. «Гаргантюа»
* * *
Если вводимая в середине XIX века некоторыми европейскими правительствами цензура на политическую карикатуру приводила к ограничению политических свобод их подданных, то в Североамериканских Соединённых Штатах это политическое оружие использовалось без ограничений в полную мощь. Так именно карикатура стала одним из главных идеологических аргументов северян в Гражданской войне с мятежными южными штатами. Сам президент Абрахам Линкольн неоднократно заявлял в своих интервью, что художник Томас Наст привлёк в его армию больше добровольцев, чем все вербовщики вместе взятые. Что и говорить, карикатуры парня из журнала «Harper‘s Weekly» разили неприятеля не хуже новейших скорострельных карабинов системы Спенсера.
Томас Наст. «Дядюшки Сэм»
Кстати, именно Насту приписывают «изобретение» образа знаменитого Дядюшки Сэма – высокого седовласого мужчины с козлиной бородкой и в звёздно-полосатом костюме, который символизирует федеральное правительство, призывающее граждан послужить своей стране в дни войны. Примечательно, что прототип этого растиражированного американской пропагандой образа – бизнесмен Сэмюэл Уилсон из города Трой, поставлял для американской армии мясо (в прямом смысле, а не «пушечное»). На бочонках с говядиной он ставил в качестве фирменного клейма собственные инициалы «U. S.».
Немалая заслуга Наста и в том, что он не боялся зло высмеивать в своих карикатурах влиятельных мошенников и опасных гангстеров. В частности, по карикатурному портрету, нарисованному Настом, в Европе был задержан беглый преступник – Уильям Марси Твид – один из самых беспринципных за всю историю США политиков, сенатор, лидер нью-йоркского отделения демократической партии. Только потому, что газета, в которой работал Наст, – «Harper’s Weekly», оказалась одним из немногих изданий, которые «Большой Босс» Твид не смог взять под свой контроль, аферист федерального масштаба был вначале осмеян в бескомпромиссных карикатурах Наста, а затем попал под суд. Закончил свои дни Твид в знаменитой тюрьме Синг-Синг, которую сам же и построил, украв, как обычно, немало казённых денег.
Томас Наст. «Уильям Марси Твид»
Мощный импульс к развитию карикатур всегда давали войны, на которые кровавый XX век был чрезвычайно богат. Если судить о ходе боевых действий только по опубликованным карикатурам, то все участники Первой мировой войны одерживали только победы над своими врагами. Осенью 1914 года под бельгийским Ипром немцы в бессмысленной бойне потеряли множество дивизий, наспех сформированных из студентов-добровольцев. Среди историков эта трагедия получила название «ипрское избиение младенцев». Интеллектуальное будущее нации было фактически истреблено, а в немецких газетах вместе с бравыми реляциями фронтовых корреспондентов печатались карикатуры на трусливых французов и дикого русского медведя, которого германские гренадёры скоро затравят в его московской берлоге.
Карикатура на трусливых французов и дикого русского медведя
На немецких пропагандистских плакатах изображалась стремительно теряющая свои богатства Англия, окружённая со всех сторон немецкими подводными лодками. И в тоже время по заказу отдела пропаганды немецкого Генштаба в немецких газетах печатались статьи почтенных профессоров медицины, пытающихся убедить соотечественников, что им нечего опасаться наступившего дефицита продуктов, так как умеренность в пище идёт только во благо истинным немцам, укрепляя их здоровье и закаляя дух.
В марте 1916 года германские цеппелины разбрасывали над русскими окопами карикатуру, на которой с одной стороны был изображён император Вильгельм, опирающийся на свой народ, а с другой – русский царь Николай II, опорой которому служит половой орган Григория Распутина. Этот эпизод ясно показывает, что от прежнего джентльменского отношения противников друг к другу, которое было принято в XIX веке, не осталось и следа. Давя неприятельских солдат гусеницами только что созданных танков, травя их, словно крыс, газами, воюющие стороны не стеснялись использовать «неспортивные» приёмы пропаганды.
