Этот случай недисциплинированности обошелся без жертв. Но бывает и хуже.
На Дальнем Востоке, в период освобождения Северной Кореи от японских империалистов, нашему отряду вместе с ротой автоматчиков морской пехоты была поставлена задача захватить в корейском порту Сейсин плацдарм для высадки основного десанта. Японцев в городе было больше пяти тысяч, но мы действовали решительно, четко, со знанием дела и к исходу первого дня захватили мосты через реку, тем самым отрезав японцам путь отхода, очистили от противника центр города и держали под контролем порт. Все, казалось, идет по плану. Ночью бой стих. Понимая, что утром японцы любой ценой попытаются уничтожить нас, расчистить себе путь к отходу и если не сорвать, то задержать высадку нашего основного десанта, я решил действовать.
Оборону мостов, центра города и контроль за портом поручил специальному отряду. Рота, которая еще не имела боевого опыта, должна была занять оборону вдоль реки с целью не допустить перехода противника вброд. Опасаясь, что японцы перейдут реку ночью, я приказал командиру роты вывести своих людей к самому урезу воды и контролировать реку. Одному взводу роты морской пехоты было приказано охранять маленький мост через канал в нашем тылу.
Ночью разведчики доложили мне, что взвод у моста пропал и разыскать его не удалось. Пришлось срочно, в ущерб обороне на главных направлениях, посылать группу разведчиков. Выяснилось, что вопреки моему приказанию командир взвода принял решение перейти канал и углубиться в пригородные строения. Взвод попал в засаду и погиб.
На следующий день, когда в районе мостов разгорелся жестокий бой, я получил донесение, что рота окружена. Оказалось, командир роты тоже не выполнил моего приказания. Щадя своих бойцов, которых у воды сильно кусали комары, он отвел их под защиту домов. Японцы, воспользовавшись этим, перешли реку и сосредоточились в камышах. Когда утром командир роты решил вернуться к воде, противник, хорошо замаскировавшись, пропустил роту через камыши, окружил, и рота понесла большие потери. Лишь благодаря исключительному мужеству и мастерству разведчиков отряда нам удалось прорваться к роте и вывести бойцов вместе с тяжелораненым командиром из окружения. В этих действиях и наш отряд понес потери, которые были совершенно неоправданны.
Конечно, все можно оправдать, как это и делали некоторые товарищи после боя в Сейсине, отсутствием боевого опыта, но главной причиной потерь в данном случае была недисциплинированность.
Из приведенных примеров видно, к каким печальным последствиям иногда приводит недисциплинированность и как могут быть оценены смелые действия человека, воспитанного в духе высокой требовательности и дисциплины.
В здоровом теле — здоровый дух
Чем сложнее задача, стоящая перед человеком, чем труднее путь к цели, тем напряженнее работает его мозг. В бою, в атаке солдат тоже напряженно думает. Если солдат сильный, закаленный, чувствует избыток сил, знает, что справится с противником, то он решительно идет вперед. Ну а если солдат слаб? Поднимается, а спина болит, сапоги от земли еле отрываются, винтовка кажется тяжелой. Ему любой противник покажется богатырем, и наверняка появится мысль: добегу, возможно, сил хватит, а что дальше буду делать? Такой солдат забывает о задаче, начинает думать о спасении своей жизни, отдает инициативу боя в руки врага.
Боевая практика убедительно показывает, что рукопашных схваток, когда оба противника с одинаковой энергией борются за победу, не бывает. Один из двух обязательно струсит и отступит, а если отступать некуда, будет защищаться, спасая свою жизнь. Второй, действуя решительно, будет выполнять задачу до конца. Этим вторым будет тот, у кого сильнее воля, кто физически и морально превосходит противника. Это психологический закон боя. Я служил в отряде, который, действуя в тылу врага, всегда уступал врагу и в численности, и в техническом оснащении, и в огневой мощи, но мы всегда побеждали в рукопашном бою. Ни немцы, ни японцы в рукопашных схватках никогда не действовали так решительно, как мы. Иногда они атаковали, но это был натиск массы людей, а те, кто соприкасался с нами вплотную, только защищались, в глазах у них был страх.
В июле 1941 года, только прибыв в отряд, я с группой разведчиков был высажен на вражеский берег для уничтожения одного из опорных пунктов. Командир, старший лейтенант Георгий Лебедев, принял решение атаковать опорный пункт с трех сторон. Нашей пятерке предстояло обогнуть две сопки, пересечь долину, и все это проделать скрытно. Мы торопились, а я, вероятно, больше всех, так как оказался метров на пятьдесят впереди товарищей. Залег в кустах и решил подождать. Вдруг из-за гранитного выступа выбежали два вражеских офицера и больше десятка солдат и направились прямо ко мне. Я прицелился и выстрелил. Офицер упал, остальные остановились. Стреляю в другого офицера — осечка. Перезарядил — снова осечка. Пока я возился, второй офицер заметил меня, выстрелил из пистолета, но промахнулся. Тогда я вскочил с земли и бросился вперед. Офицер больше не стрелял, он побежал, а за ним и все солдаты. Я гнал их метров семьдесят. Догнать не сумел, так как они скрылись в бетонированном укреплении. Я швырнул туда гранату. Потом подбежал Николай Доманов, и мы уничтожили всю группу. За этот свой первый бой я был награжден медалью «За отвагу».
Мысль броситься на фашистов появилась не случайно. Я верил в свои силы, верил, что в рукопашной сумею уничтожить любого врага. В других боях, уже сознательно испытывая противника, мы с товарищами иногда вставали перед атакующим и спокойно, решительно шли вперед, и враг отступал. Это стало нашим надежным приемом обороны, который мы часто использовали на Крестовом.
Отряд, в котором я начал боевой путь рядовым разведчиком, а закончил командиром, имел большие боевые успехи, чему немало способствовала исключительная физическая выносливость наших разведчиков. Однажды нам была поставлена задача взять пленных с прибрежной дороги в Северной Норвегии. Разведка засекла там большое передвижение войск, и для уточнения цели этого передвижения нужны были «языки». Задача усложнялась тем, что переброска немецких частей производилась только днем, под прикрытием береговых батарей и авиации.
Мы вышли на торпедных катерах засветло, делая вид, что ведем поиск кораблей противника. Мы подсчитали, сколько времени затрачивают автоколонны на переход от одного пункта до другого. Было установлено, что одна из автоколонн придет в пункт назначения Вадсё, когда уже будет темно. Чтобы обмануть противника, катера легли на обратный курс. Лишь когда стемнело, мы повернули в район Вадсё.
Погода ухудшилась. Появилась крупная волна, и катера не сумели подойти к побережью. Разведчики высаживались на маленьких надувных лодках, потратив на это много времени. Чтобы успеть перехватить автоколонну, надо было скорее добраться до дороги, до которой было больше трех километров. Мы бросили рюкзаки, мешавшую одежду и с одним оружием и боепри- пасами по глубокому снегу побежали к дороге. Не каждый человек способенвыдержать такую нагрузку.
Двадцать минут шла схватка. Мы разгромили штаб зенитного полка и караульную роту, захватили пленных и всю штабную документацию.
На побережье поднялась тревога. К месту боя потянулись немецкие подкрепления, и нам вновь пришлось по глубокому снегу, с пленными и большим грузом добираться до берега. На своих маленьких лодчонках, почти вплавь, мы наконец достигли катеров.
Гитлеровцы писали потом в своих сводках, что русские высадили крупный десант, но «доблестными войсками фюрера десант был частично уничтожен, частично сброшен в море». Фактически же в бою участвовали 33 разведчика, и все благополучно вернулись в базу.
Остаток ночи и половину следующего дня море штормило. Мы скалывали лед с надстроек и палубы, откачивали воду ведрами. А ведь мы были полураздеты, так как вся одежда осталась на побережье.
Около двенадцати вернулись в базу, а ровно в двенадцать уже участвовали в соревнованиях — в лыжной эстафете, и одна из наших команд заняла первое место. Не потому, что у нас собрались лучшие лыжники флота — в других командах были и мастера спорта, а потому, что общая физическая подготовка разведчиков, их воля к борьбе были очень высокими. Мы умели в любых условиях бороться до последнего дыхания.
Теперь можно иногда услышать, что в атомный век физические силы не ценятся, все делает техника, а война, если будет, то кнопочная, и для решения задач нужна голова, а не мускулы. Голова — это хорошо, и техника, и кнопки — тоже хорошо, но вот моряки с атомных подводных лодок, где и техники, и кнопок вполне достаточно, говорят: «Прежде чем кнопку нажмешь, пять раз тельняшку выжмешь». Вероятно, они имеют основания так заявлять. С ростом техники увеличивается быстрота действий человека, требуется мгновенная реакция на быстро меняющиеся события, на показания приборов. Нет, не устарели и в наш атомный век слова мудрого изречения: «В здоровом теле — здоровый дух».
