Немецкие и венгерские солдаты выносили на базар спички будапештского происхождения, зажигалки, сигаретки и сахарин, продавали вещи, награбленные у киевлян, при этом всячески обманывая население.
По улицам бродили нищие. Часто можно было видеть, как дети переносили на своих худеньких плечах или перевозили на тачках огромные чемоданы и другие вещи немецких офицеров. Дети надеялись получить за работу кусок хлеба, но получали в лучшем случае вонючую сигаретку.
Инспектор детских садов Петровского района Киева М. М. Осадчая, пережившая оккупацию города, рассказывает: «Трудно себе представить, сколько детей умирало от голода, сколько их ходило по улицам голых, голодных, стараясь раздобыть хоть кусочек хлеба, того ужасного хлебного эрзаца из просяной половы, который в ничтожном количестве выпекался для населения».
В Борисполе помещалась немецкая фирма «Курцер-Генинг», где работало около 500 рабочих разных специальностей. Много было там и киевлян. Жили рабочие в бараках, на голодном пайке: они получали 200 граммов эрзац-хлеба и один раз в день отруби, сваренные на поде. М.Я.Геренрот, работавший тогда в Борисполе, рассказывает: «Однажды немец — заведующий столовой — вызвал меня, рабочих Марченко, Хитова и других и велел ехать с ним на автомашине о поле. Немец приказал нагрузить на машину дохлую, уже червивую лошадь, которая валялась на дороге. Этой падалью и кормили рабочих».
В городе свирепствовал тиф, но населению не оказывалось никакой медицинской помощи. Не было и медикаментов. Немцы закрывали одну больницу за другой. Летом 1942 г. закрыли старейшую больницу города — Октябрьскую — со всеми её отделениями. Многих врачей гитлеровцы вывезли в Германию, а остальных разогнали. Имущество больницы разграбили. Такая же участь постигла и другие больницы. На весь большой город функционировала только одна больница — на Шулявке.
Профессор Михаил Венцковский, переживший дни оккупации Киева, рассказывает:
«Немцы стремились систематически уничтожать наших людей, подтачивать их здоровье, максимально снижать жизненный уровень и, использовав их как бесплатную рабочую силу, бросить на произвол судьбы. Это, по сути, и был «новый порядок», вводимый немцами в Киеве.
…Гитлеровцы заставляли женщин-украинок выполнять самую тяжёлую работу — носить на себе рельсы, уголь, камни, копать землю. 50–60 процентов больных женщин жаловалось на кровотечения, на серьёзные женские заболевания, как результат тяжёлой, непосильной работы.
С холодным равнодушием смотрели оккупанты на вымирание населения Киева от голода и болезней. Они делали всё, чтобы смертность прогрессировала».
Врач Валентин Петров рассказывает: «Как врач, я во время оккупации был свидетелем того, как наша интеллигенция, интеллигенция огромного культурного центра, была обречена на голод, прозябание. Ко мне обращались сотни людей, опухших от голода. Чем я мог им помочь, что мог им посоветовать, когда я сам продавал вещи и голодал? Я видел сотни больных, которые умирали без лекарств, без настоящего ухода, но я сам едва спас от смерти свою жену, больную тифом, пряча её, ибо варвары-немцы расстреливали больных тифом».
От голода и разных эпидемий в Киеве ежедневно умирали сотни людей. Вымирали целые семьи. Погибали люди, известные всему городу: так умерли профессор Кобелев, выдающийся геолог профессор Червинскнй, доктор технических наук А. А. Киров, доктор технических наук Чернобаев и многие другие.
НАСИЛЬСТВЕННЫЙ УГОН КИЕВЛЯН НА НЕМЕЦКУЮ КАТОРГУ
На протяжении всего периода оккупации Киева немцы беспрестанно вывозили людей в Германию. Уже в первые дни оккупации города в помещении Художественного института была открыта «биржа труда». Всему трудоспособному населению немцы приказали зарегистрироваться на этой бирже и ежедневно приходить отмечаться. За неявку угрожали расстрелом. Управляющие домами должны были выявлять безработных и посылать их на биржу.
Кое-кто из населения, не имея работы и боясь угроз, зарегистрировался на бирже. Немцы вывезли их принудительно на каторгу в Германию. Биржа была настоящим невольничьим рынком.
По указанию фашистов подлые изменники — украинско-немецкие националисты выступали в печати с демагогическими призывами к населению: «Надеяться на ликвидацию безработицы и тяжёлого материального положения, — вопили эти предатели, — не приходится, а поэтому единственный выход — это ехать на работу в Германию».
Но киевляне не внимали этим продажным писакам. «Вербовка» срывалась. Немцы издавали постановление за постановлением. 9 октября 1942 г. «Нове українське слово» напечатало «сообщение штадткомиссара», где говорилось «На основании параграфа 2 и 4 трудовой, повинности от 19 декабря 1941 г, все бездетные женщины в возрасте от 16 до 45 лет. проживающие в Киеве, а также женщины указанного возраста, которые имеют детей старше 16 лет, должны явиться на пункт по набору рабочей силы для Германии—1 школа, Некрасовская 2… Являться с вещами для немедленного отъезда в Германию».
Различным учреждениям, мебельной фабрике и другим предприятиям предлагалось набрать в ближайшие дни минимум 7 тыс. рабочих, которые должны быть отправлены в Германию. «Руководители учреждений, — говорилось далее в сообщении, — обязаны позаботиться о выполнении этого распоряжения — приказа фюрера от 21 марта 1942 г.».
Как видно, сам «фюрер» дал установку сначала выловить мужчин, потом бездетных женщин, далее детей, а затем— всех подряд и отправить на немецкую каторгу.
На немецкую каторгу гнали советскую интеллигенцию.
5 апреля 1942 г. было опубликовано объявление, в котором предлагалось врачам «явиться к доктору Яницкому на пересыльный пункт — Львовская № 24». Немцы вывозили на каторгу врачей, учителей, инженеров не только потому, что нм нужна была рабочая сила. Они старались лишить украинский народ его интеллигенции, физически уничтожить наиболее образованных и талантливых его представителей, носителей передовой мысли и культуры.
Биржа неспособна была удовлетворить спрос немцев на рабочую силу. Несмотря на угрозы и репрессии, тысячи людей обходили биржу, не слушали лживых призывов газет и радио. Немцы бесились, устраивали облавы, охотились на людей. Вооружённые полицейские неоднократно окружали улицы, площади, базары и забирали всех мужчин и женщин. Часто ночью раздавались крики: это немцы устраивали облавы по квартирам. Облавы производились и кино и даже в бане.
На кондитерской фабрике, где хозяйничал немец Юнг, немцы предложили 80 девушкам явиться для отправки в Германию. На сборный пункт явилось только 8, а остальные не вышли даже на работу. 18 марта 1943 г. немцы окружили фабрику и стали хватать всех работниц подряд. Во время этой облавы несколько девушек прыгнули с 3-го этажа и разбились. Одна из них, стараясь убежать, хотела спуститься по водосточной трубе, но упала и разбилась насмерть.
Население прибегало к различным хитростям, чтобы избежать угона в Германию. Раздирали кожу щётками или суконкой и смазывали керосином или рассолом с уксусом, чтобы вызвать сыпь. Женщины приписывали себе в паспорта детей, а идя на комиссию брали их у соседей. Киевляне подделывали также паспорта — увеличивали или уменьшали себе возраст, подкупали полицейских. В полиции и на комиссии вначале можно было за 3 тыс. рублей освободиться от поездки. 13 последнее время «такса» чрезвычайно возросла — нужно было платить уже 15 тыс. рублей.
Киевляне получали на дом повестки с лаконическим текстом: «Явиться на Львовскую № 24 в 8 часов утра с вещами».
На воротах дома Да 24 по Львовской улице висела большая доска с надписью на немецком и украинском языках: «Штаб набора рабочей силы в Германию. Киев— Украина. Пересыльный лагерь». Фашистские рабовладельцы гнали сюда пойманных людей из разных областей Украины.
Мария Ивановна Мартыненко, которая проживала во дворе этого дома, рассказывает:
«Нельзя передать, что здесь было. Сюда сгоняли девушек и юношей, даже детей. Устраивали облавы на базарах, забирали людей из квартир. Невольников отправляли на вокзал каждое утро, а последнее время — в три часа ночи. Начальником лагеря был немец Краузе — не человек, а зверь. Люди тут голодали, спали на голом цементном полу, их били палками, сажали в камеры. Кто сюда входил, тот прощался с жизнью».
На стенах казарм, где находились невольники, осталось множество надписей, красноречиво выражающих настроения томившихся здесь людей. Девушки из села Мироновки Киевской области — Дрыга Катя, Запорожец Настя, Кузьменко Нина, Коваль Мария и другие, попавшие в пересыльный лагерь, 12 августа 1943 г. сделали надпись: «Кто прибудет сюда из села Мироновки, гот пусть прочтёт наши имена и помнит нас, ибо мы уже не вернёмся».
Девушки из села Красное, Згуровского района Полтавской области, написали: «Прощайте, наши товарищи, не попадайтесь сюда, выкручивайтесь. Бывайте здоровы, украинские люди! Выехали 31 августа 1943 г. Сидели две недели».
