Вклад России, потом Советского Союза в изучение Арктики огромен. Отстаивая наши интересы, мы должны подчёркивать историческую преемственность. Надо всячески популяризировать и продвигать идею, что Арктика для нас – не просто территория, на которую мы пришли, чтобы что-то взять. На протяжении многих веков Север России – неотъемлемая часть страны.
В отличие от других государств мы не приходим в Арктику только сегодня. Мы здесь всегда были, есть и будем.
Беседовал Олег НАЗАРОВ
Теги: Россия , политика , экономика
Александр Щипков. Религиозное измерение журналистики. - М.: Пробел-2000, 2014.– 272 с.
Коротко я бы охарактеризовал эту книгу как манифест консервативного поворота. Свершившегося консервативного поворота.
Предыдущая работа Щипкова – сборник "Перелом" – была пропитана напряжением и тревогой. В ней отразилась борьба с неясным пока ещё исходом. В «Религиозном измерении» обращает на себя внимание в первую очередь изменившаяся тональность. Нельзя не почувствовать, что автор, даже горячо полемизируя, сам в себе пребывает твёрд и спокоен. Таким образом, книга свидетельствует об отвоевании общественного дискурса. Либералы больше не имеют привилегии или исключительных прав на него.
Долгое время над нами, над всей Россией витало как бы некое заклятье. После крушения коммунистической идеологии к либерализму как бы перешли права на единственно правильное и истинное учение.
В продолжение двадцати и более лет, по какому бы поводу ни возникал спор, всегда считалось, что либеральная позиция более сильная, так как за ней – правда времени и некая общемировоззренческая целесообразность. Исход споров предопределялся тем, что будущее мыслилось как обязательно либеральное и подтверждающее правоту либеральной точки зрения.
Сколько бы ни настаивал консерватизм на справедливости и естественности своих положений, он всё равно выглядел проигрывающим и преподносился вполне по-большевистски: как пережиток, вчерашний день и символ отсталости. Понятия консервативного ряда – верность, ответственность, служение, самодисциплина, к сожалению, не были на слуху, не привлекали. Но сопротивление принесло плоды – сумело переломить либеральный тренд последних десятилетий.
Можно наблюдать, как время колеблет либеральное ощущение «универсальности и всесильности». Мы видим, как по разным поводам тезисы либерализма оспариваются довольно успешно. Люди начинают прозревать и неожиданно для себя замечают, что политически либерализм означает топтание на месте и рыхлость, что либерально-экономические догмы оказываются не такими уж убедительными, что плюрализмом и свободами прикрываются вполне жёсткие, подчас тоталитарные и человеконенавистнические вещи.
Либералы по-прежнему отстаивают позиции, спорят, негодуют, но не имеют за собой прежней презумпции правоты и обаяния. В полемике на равных у либералов, какими бы интеллигентами-интеллектуалами они ни были, сегодня нет преимущества. Наткнувшись на встречную аргументацию, они отступают и в конечном итоге замыкаются в узком кругу, создавая что-то на манер фан-клуба по интересам.
Либералы на сегодняшний день не определяют погоды и в церковно-административной деятельности, и в христианском просветительстве и проповеди. 2011–2014 годы стали временем серьёзных испытаний для православной церкви. Она выстояла, одержана важная победа.
Книга «Религиозное измерение журналистики» в сложившихся условиях смотрится манифестом консервативного поворота. Она охватывает политические и церковно-политические события последних пяти лет, которые довольно неожиданно, но в меру и со вкусом, обрамлены главами мемуарного жанра – воспоминаниями юности и первой половины жизни автора. Отдельный блок, самый жёсткий, бескомпромиссный, но при этом корректный, включает в себя полемику с известными персонажами нашей общественной жизни.
У консерватизма много внутренних проблем. Сохраняется также вероятность политического слома в стране, при котором либеральный дискурс будет повторно навязываться и внедряться искусственным образом. Но никогда уже после совершившегося перелома либерализм не будет властвовать над умами и душами, как прежде.
Андрей РОГОЗЯНСКИЙ
Теги: Александр Щипков , Религиозное измерение журналистики
В 1924 г., заканчивая курсовую работу по творчеству Николая Гумилёва, студент Петроградского университета Павел Лукницкий (1900-1973), начинающий поэт, пришёл с собранными материалами к Анне Ахматовой. "Времена были ещё вегетарианские", по выражению Ахматовой. Эта встреча положила начало их дружбе и совместному труду на многие годы.
Ахматова как будто ждала Лукницкого и приняла молодого поэта благосклонно и радушно. В дальнейшем она сама говорила об удивительном, можно сказать, мистическом значении их встречи и совместной работе.
Ахматова верила снам, предчувствиям, «намёкам и рифмам» судьбы. Так, во встрече с Лукницким она тоже увидела «обещание» свыше. Ещё при жизни, дo рaзвoдa с Ахматовой, Гумилёв прoрoчески писaл:
А нoчью в небе древнем и высoкoм
Я вижу зaписи судеб мoих
И ведaю, чтo oбo мне дaлёкoм
Звенит Ахмaтoвoй сиренный стих.
На протяжении многих лет Ахматова с помощью П. Лукницкого создавала летопись жизни Николая Гумилёва. Она прекрасно осознавала, что если не расскажет то, что знает, не направит первого биографа Н. Гумилёва к нужным людям, которые ещё помнят и многое могут поведать о Николае Степановиче, то эта информация будет утеряна безвозвратно. Кто, как не она, мог позаботиться о земной славе Гумилёва?
В течение пяти лет Лукницкий скрупулёзно работал над биографией Гумилёва, находя с помощью Ахматовой новые факты, сведения, очевидцев. Вскоре университетская курсовая переросла в рукописный двухтомник «Труды и дни Н. Гумилёва». Но параллельно с биографией Гумилёва писалась и другая биография – поэта Ахматовой. В одном из своих стихотворений, посвящённых Ахматовой, Павел Николаевич записал:
Твоею жизнью ныне причащён,
Сладчайший, смертный отгоняя сон,
Горя, тоскуя, пьяно, как в бреду,
Я летопись твоих часов веду[?]
Лукницкий тщательно записывал обстоятельства и разговоры своих встреч с Анной Андреевной, «Акумой», что в переводе с японского означает «колдунья» (такое прозвище ей дал второй муж, В.К. Шилейко, известный лингвист и востоковед).
Так родилась «Acumiana» Лукницкого – собрание записей, писем, документов, фотографий, относящихся к Ахматовой. Кропотливо, изо дня в день, с дотошностью истинного летописца Лукницкий описывает быт, обстановку, настроения, самочувствие, беседы, высказывания самой Ахматовой и её окружения. Он записывал всё, не надеясь на память. И в оправдание своей обширной летописной деятельности часто вспоминал любимое выражение Ахматовой: «Память – великая завиральница. Мы помним не факты, а воспоминание о них». Сиюминутность, точность и достоверность – вот главные ценнейшие качества дневников Лукницкого.
Павел Лукницкий, по выражению Н. Струве, «был первым по времени Эккерманом Ахматовой». Он работал на вечность и вполне осознавал, что при его жизни ни его труд о Гумилёве, ни его записи об Ахматовой не будут опубликованы («Акумиана» впервые была издана в Париже в 1991 г., а «Труды и дни Н.С. Гумилёва» – только в 2010 г.). На всю жизнь у Павла Николаевича осталась верность Гумилёву и дружба с Ахматовой, хотя иногда они подолгу не виделись.
В январе 1962 г. при встрече с Лукницким в Доме творчества «Комарово» Ахматова сказала: «Я пришла к Вам за своим прошлым».
В том же году в Вашингтоне вышло 4-томное собрание сочинений Н.С. Гумилёва. Ахматовой привезли из Америки два экземпляра. Один она оставила себе, а другой с дарственной надписью подарила своему преданному другу и биографу: «Павлу Николаевичу Лукницкому, который заслужил эту книгу своим великим трудом. Ахматова. 5 июня 1963. Москва».
Многое уже издано из этого удивительного архива, но и сегодня мы находим неизвестные страницы, стихи и фото Ахматовой, записанные и сохранённые Павлом Николаевичем. Сегодня, в день рождения Ахматовой, эти материалы публикуются впервые с небольшими примечаниями:
Шилейко Владимир Казимирович (1891–1930) – востоковед, поэт, переводчик, второй муж Ахматовой.
Лозинский Михаил Леонидович (1886–1955) – поэт, переводчик, друг Ахматовой.
