В 7.20 мы выехали из резиденции на улице Томаса Мора и прибыли в Ла Монеда в 7.30. Вслед за нами двигались две танкетки карабинеров. Другие танкетки и одна боевая машина уже заняли оборонительные позиции вокруг дворца. В 7.35 в кабинет президента вошел командующий корпусом карабинеров генерал Хосе Мария Сепульведа. Альенде продолжал безуспешно звонить главнокомандующим. Он сказал мне: «Никто не отвечает. Мне кажется, что на этот раз они все сговорились». В 7.55 Альенде первый раз выступает по радио. Обращаясь к народу, он говорит об опасности создавшегося положения. Он связывается с Луисом Фигерой и Роландо Кальдероном, руководителями Единого центра трудящихся, характеризует сложившуюся обстановку и просит мобилизовать рабочий класс. В 8.20 он второй раз выступает по радио. Президент еще не кончил говорить, когда позвонил его адъютант команданте Роберто Санчес и передал ему послание генерала ВВС фон Шовена. Альенде ответил: «Скажите генералу фон Шовену, что президент Чили не покинет страну. Пусть он выполняет свой долг солдата, я же выполню мой долг — долг президента».
В 8.30 по радио мы услышали первое воззвание, в котором руководители мятежа публично обращались к Альенде, предлагая ему отказаться от поста президента. В 8.45 Альенде в третий раз обращается к народу.
Я говорю Гарсесу, что кое-что в его рассказе ново для меня. Так, например, мы, иностранные корреспонденты, знали лишь о трех выступлениях президента по радио, и время этих выступлений не совпадает по нашим данным с тем временем, которое назвал он, Гарсес. На это Гарсес отвечает, что было не три, а пять обращений, но, очевидно, два из них не были переданы в эфир.
Гарсес продолжает свой рассказ:
В третьем выступлении Альенде вновь повторил, что не сдастся и до конца будет верен трудящимся, которые избрали его президентом. В 8.55 президент увидел из окна кабинета, что танкетки и автомашины карабинеров уходят. Альенде повернулся к генералу Сепульведе и спросил, что это значит. Сепульведа вышел на короткое время из кабинета и, возвращаясь, объявил: мятежники заняли центр радиосвязи корпуса карабинеров, командование корпуса оказалось оторванным от своих частей. Тогда президент приказал ввести в Ла Монеда находящихся в Главном управлении 50 солдат вместе с офицерами. В 9.00 Альенде еще раз выступил по радио и заявил, что действия путчистов «позорят вооруженные силы страны». К 9.10 он готовит новое выступление, но передать его не удалось. В 9.15 Альенде вновь перед микрофоном, на этот раз передача шла через радиостанцию «Магальянес», единственную, которая еще имела выход в эфир. В 9.25 президент сообщил нам, что через несколько минут начнется обстрел Ла Монеда.
Затем президент обращается к трем своим адъютантам, он говорит, что они свободны поступать так, как подсказывает им совесть, сам же он останется во дворце. С этой минуты Альенде лично руководил подготовкой к обороне дворца.
В 9.51 мы увидели первые танки. В 9.55 начался обстрел дворца. В 10.40 последовала небольшая передышка. В 10.45 Альенде собирает совещание гражданских сотрудников в салоне «Тоэска». Он просит мужчин помочь ему убедить женщин уйти из дворца. В 10.50 президент принял по их просьбе Брионеса, министра иностранных дел Клодомиро Альмейду, Хосе Тоа и Фернандо Флореса и имел с ними конфиденциальную беседу. В 11.05 президент вышел в зимний сад и объявил генералу Сепульведе и другим офицерам, что они вольны действовать по своему усмотрению. Карабинеры могут, если хотят, покинуть дворец, но обязаны оставить оружие тем, кто будет его защищать. И тут он обращается ко мне и требует, чтобы я ушел из Ла Монеда. Трижды повторил он свои доводы, объясняя другим, почему я не должен оставаться. Он проводил меня до дверей. Мы обнялись в последний раз.
АльендеВсе свидетели, с которыми я беседовал в день переворота, позже называли время, в которое Альенде прибыл во дворец, — между 7.30 и 7.40. Большинство сходится на 7.30 утра, что, вероятно, ближе всего к истине. Альенде, прежде чем войти во дворец, взял в руки автомат и спустил предохранитель. Во дворец было перенесено все оружие, кроме 30-миллиметрового пулемета, который остался в гараже у «Хорхе».
Альенде сразу же собрал ГДП в зале безопасности и сообщил о возможном государственном перевороте. Он спросил, какими средствами они располагают для ведения боевых действий. «Рамон» ответил, что кроме привезенного оружия в Ла Монеда имеется шесть автоматов Калашникова, гранатомет, пять касок, восемь противогазов и кое-какое другое снаряжение. Альенде, как рассказывал мне Эрнесто, увидел, что вопреки данным им ранее указаниям не хватало одного гранатомета. Недовольный, он спросил, можно ли имеющееся оружие считать оружием, или же это просто игрушки. «Рамон» предложил ему пуленепробиваемый жилет, но президент отказался. «Я буду сражаться как все», — сказал он.
Подготовка«Рамон», «Патрисио», Эрнесто и «Панчо» заняли все подходы к президентскому кабинету, и Альенде приказал им не пропускать ни одного вооруженного человека. Члены ГДП сочли этот приказ предостережением в адрес военных. Президент пояснил — эта мера необходима для того, «чтобы не допустить измены».
Аугусто Оливарес, в каске и с автоматом в руках, курил, прохаживаясь по коридору. Прибыл Эдуардо Паредес, бывший начальник управления контрразведки, ныне управляющий государственной киностудией «Чиле фильмс», Паредес, преданный соратник Альенде, всегда в трудные минуты появлялся в Ла Монеда и не раз говорил, что в случае необходимости будет сражаться вместе с президентом. Здесь же находились Хайме Барриос, его супруга Нанси, доктор Данило Бартулин — один из личных врачей Альенде, личный секретарь Альенде Освальдо Пуччио с сыном — студентом юридического факультета.
Началась подготовка к обороне — подсчитаны запасы продовольствия и воды, приведен в готовность хирургический кабинет, созданный после попытки «танкасо».
Журналист Карлос Хоркера, «Эль Негро», так же как и Оливарес, личный друг Альенде и участник всех его президентских кампаний, ободрял присутствующих. Он поставил у себя на столе маленький, написанный от руки плакатик: «Хоркера не сдается».
Беатрис и другие спустились в подземное помещение — душную маленькую комнату, заваленную ненужными бумагами. На случай бомбардировки она могла служить убежищем. Никто не сидел без дела. Нанси Хульен де Барриос рассказала мне, как шла подготовка к обороне дворца.
Нанси получила убежище в мексиканском посольстве, а затем приехала на Кубу. Она ничего не знала о судьбе своего супруга Хайме Барриоса и очень волновалась. Почти каждый день мы беседовали с Нанси, и она позволила мне привести в этой книге кое-что из ее рассказов.
В 7.45 в нашем доме раздался телефонный звонок. Звонил «Хосе» из штаба ГДП. Он сказал мужу, что положение очень сложное и что Альенде находится в Ла Монеда. Мы быстро оделись. Хайме был встревожен. Примерно в 8.00 мы прибыли к Ла Монеда и вошли во дворец с улицы Моранде. Хайме сразу же направился в кабинет президента. Я осталась в комнате возле кабинета личного секретаря и стала отвечать на многочисленные телефонные звонки. Потом включила транзистор и поймала радио «Корпорасьон». Позвонил Марио Диас, он просил президента разрешить корреспондентам 9 канала телевидения возвратиться в студию и немедленно начать передачи (передачи этого канала прекратились в субботу 8 сентября в результате продолжавшегося несколько месяцев конфликта с правым руководством чилийского университета, который распоряжался каналом}. Я передала Хайме просьбу Марио Диаса, чтобы он сообщил о ней президенту. В приемной один за другим появлялись «Альберто», «Рамон», «Хосе» и другие гдповцы, имен которых я не знаю. Они приносили автоматы, патроны, закрывали окна, передавали приказы, готовились к обороне. Кто-то прямо на моем письменном столе начал перезаряжать пистолет. Позже явились Беатрис, Исабель, Фрида Модак. Я позвонила к себе домой, поговорила с сыном. Я сказала ему: «Энрике, за тобой заедут минут через десять. Запри дом хорошенько». Примерно в 9.00 началась перестрелка. Карабинеры покинули дворец. Пришел Хайме и рассказал, что генералы предложили президенту вылететь из страны. В ответ Альенде послал их ко всем чертям и назвал изменниками.
ЖенщинаЧилийская женщина всегда играла активную роль s общественной и политической жизни. Президент Альенде знал это и не раз подчеркивал в своих речах: «Революционный процесс будет крепнуть, расти и развиваться тем скорее и тем глубже, чем активнее будут участвовать в нем женщины». Во время попытки мятежа 29 июня юная журналистка Вероника Аумада, работавшая в секретариате печати, отправилась во дворец вместе с сотрудниками министерства внутренних дел. Началась танковая атака на дворец. Вероника все время информировала о ходе событий президента, который находился сначала в резиденции на Томаса Мора. 11 сентября она снова была в Ла Монеда. Там же находились еще 11 женщин: Беатрис и Исабель Альенде, Мириам Контрерас — личный секретарь президента, Фрида Модак — пресс-секретарь, Нанси Хульен — супруга Барриоса, еще несколько секретарш и медсестер. Они готовы были сделать все, что понадобится.
