Свой день рождения 6 февраля 1935 года Ева провела без любимого; он вынужден проводить много времени в Берлине, занимаясь государственными делами. А по возвращении в Мюнхен чаще встречается со своими товарищами, чем с Евой. Она не видела его неделями, а то и месяцами! Даже подарок на свой день рождения она выбрала сама (впрочем, возможно, за его деньги): ожерелье, сережки и колечко. Он приедет через пять дней, но без подарка, даже без собачки, о которой она мечтала. Ее мечты столь просты и наивны, что сразу выдают в ней совершенно простую и бескорыстную женщину, заведомо считающую себя недостойной великого мужа-политика и в то же время готовую жертвовать всем во имя любимого. «Ей нужен был мужчина, а не фюрер!» — отметит Ламберт, и снова будет права…
Доброжелатели из числа находящихся рядом с готовностью рассказывают о его встречах с другими женщинами; тем паче находится и повод подразнить девушку — Гитлер давал обед в честь сэра Освальда Мосли и его свояченицы Юнити Митфорд, на котором присутствовала и давняя поклонница фюрера Винифред Вагнер. В списках «возлюбленных» фюрера в последнее время фигурируют «лесная нимфа» — актриса и режиссер Лени Рифеншталь и эффектная Валькирия, она же баронесса Юнити Митфорд. В те годы было не принято делиться с кем бы то ни было своими интимными переживаниями, доверять сексуальные подробности личной жизни, делать даже малейшие намеки (не из-за этого ли большинство авторов составляют портрет фюрера в аморфно-бесполых тонах?!). Однако по брошенной вскользь фразе становится понятным, что Ева ревнует Адольфа к длинным, крепким ногам Юнити. Но если б этот мужчина в определенные моменты жизни не был настоящим самцом, разве Ева обратила бы внимание в первую очередь на ноги соперницы?! Кстати, на фото англичанка Юнити Валькирия Митфорд похожа на немку Еву Браун, та же прическа, тот же тип красоты. Впоследствии станет известно, что после их знакомства в феврале 1935-го, Гитлер и баронесса встречались довольно часто как на партийных мероприятиях, так и на приватных вечеринках (историки даже подсчитали, что с 1935 по 1939 г. прошло более 140 встреч).
В апреле Гитлер, если и бывает в Мюнхене, то с Евой встречается в компании Хоффманна и его новой супруги Эрны. Иногда они ездят за город на пикник, но всегда в сопровождении других людей. Последняя их интимная встреча, по свидетельству авторов-всезнаек состоялась якобы 31 марта, в тот вечер парочка ужинала в ресторане гостиницы «Четыре времени года»(«Vier Jahreszeiten»);с ними за столом были младшая сестра Евы Гретль и Альберт Шпеер (Ева и Шпеер на протяжении этих и последующих лет симпатизировали и во многом доверяли друг другу). На прощание любовник наградил девушку деньгами, — довольно унизительно для той, кто любит. Но, может, Адольф не придавал своим поступкам того значения, какое им придавала Ева? Возможно, он не видел ничего предосудительного в том, что заранее готовит и при встрече передает ей конверт с деньгами. Да, он — мужчина и обязан заботиться о своей женщине. Многие ли мужчины в окружении каждой из нас поступают всегда деликатно и корректно? — риторический вопрос, который может задать себе каждая читательница.
Но более всего Ева смущена другим: отчего, когда они наедине, он говорит, что «безумно влюблен», что «страстно любит», но стоит им появиться на людях, как он обращается с ней равнодушно. Она — скрываемая ото всех подруга, непризнанная жена, ее будущее неопределенно. Долго ли она сможет мириться с таким положением вещей?
Его молчание и ее ревность сыграли с ней злую шутку: после трех месяцев не-встреч Ева решается предпринять вторую попытку самоубийства. О трех месяцах воздержания в преддверии трагедии указывают некоторые авторы и исследователи. Однако, забывая, что и лес, и комнаты в просторном доме Хоффманнов вполне могли сгодиться для скорой сексуальной разрядки. Как шутят современники: некоторые любят погорячей…
Но чем таким важным занят Адольф, что не находит времени на ночь в объятиях любезной юной дамы? Может, он действительно увлечен другой? И только Ева знает, интуитивно предчувствует, как его вернуть, собирая для тайной цели снотворное.
8 апреле 1935-го Адольфу исполнилось 46 лет; психологи называют это время переломным, началом мужского климакса, когда осознается количество ушедших лет, упущенных возможностей, и идет ломка психики при осознании, что можно не успеть воплотить все задуманное. Несмотря на его сильную занятость, вполне вероятно, что нечто подобное происходило и с Гитлером.
Пытаясь покончить с собой во второй раз, Ева приняла двадцать таблеток ванодорма (вместо задуманных двадцати пяти, или даже тридцати пяти таблеток веронала). Рассчитывала ли она на спасение? — скорей всего, нет, разве что в глубине души надеялась на чудо. И чудо свершилось. В ночь с 28 на 29 мая Ильза застала сестру в глубоком обмороке и поспешила оказать ей первую помощь, после чего вызвала доктора. Пострадавшую отвезли в больницу, где ей спасли жизнь. Вот тогда-то старшая сестра семейства Браун якобы и обнаружила дневник, из которого вырвала часть страниц (или вовсе не вырывала, — в разных источниках по-разному), а позже вернула Еве (спрятала «в надежном месте в Австрийских Альпах в доме матери офицера СС, служившего в личной охране Гитлера», — по Н. Гану).
9 августа 1935 года Ева в сопровождении сестры заселяется в новое жилье — квартиру, снятую для них расчувствовавшимся любовником через герра Хоффманна. Приличия были соблюдены: Ева проживала с компаньонкой, деньги на оплату жилья поступали через ее работодателя. Мебель была взята в кредит, а белье позаимствовано в родительском доме.
Пройдет еще полгода, и Адольф Гитлер купит для своей тайной возлюбленной скромный дом в фешенебельном пригороде Мюнхена, в Богенхаузене. Сделка состоится при помощи фотографа фюрера; и 30 марта 1936 года дом по улице Вассербургерштрассе, 12 будет оформлен на имя Евы Браун.
Дом являл собой типичную загородную немецкую виллу площадью в 80 кв. м., внешне ничем не примечательную. Зато внутри было чудесное убранство, достойное той, которая призвана скрашивать часы отдыха великого политического деятеля. Великого — во всех смыслах, без тени иронии; кто бы сомневался, что он совершил величайшие преступления? — о чем нам всем хорошо известно, тогда как многие грани его кипучей деятельности скрываются до сих пор.
Итак, новый дом состоял из прихожей, ведущей в гостиную, откуда шли три двери: одна — в сад, вторая — на кухню, третья — в комнату для прислуги. Справа от входа имелась еще одна гостиная и столовая. Наверху находились две девичьи спальни и ванная. Комната Евы была выполнена в светло-синих тонах, двуспальная кровать обита бледно-голубым сатином и застелена дорогим бельем с личными инициаламиEB.На стене возле кровати висел телефон с прямыми линиями «Берлин» и «Вахенфельд».
Убранство дома составляли музейные картины, портреты Гитлера с шутливыми надписями для хозяек, фарфоровый обеденный сервиз с милыми голубыми цветочками и проч. В дом доставили один из первых в Германии телевизоров. В комнате Евы имелись просторный гардероб и туалетный столик с зеркалом, уставленный дорогой косметикой от Элизабет Арденн и флакончиками французских духов. В подвале, как и полагается в добропорядочном доме, имелись запасы вин. К тому же он был оборудован бомбоубежищем, спроектированным лично Гитлером (по свидетельству Н. Гана). Немудрено, что Ева влюбилась в свое жилище, ласково прозываемое ею «мой милый маленький Браунхаус». К тому же оно было окружено глухой каменной стеной, гарантировавшей анонимность проживания.
Вместе с домом любовница фюрера получила шикарный черный «Мерседес» с номерным знаком ПА 52500 и шофера Юнга в придачу. К тому же исполнилась и ее мечта о собачке: Гитлер преподнес Еве сторожевого бультерьера Бласко, а после его скорой кончины — славного скотчтерьера Негуса, для которого Ева приобрела подружку Штази. У самого Гитлера была, как вы помните, овчарка Блонди.
В том же 1935-м, в такой значимый для Евы год, состоялся и упоминаемый нами съезд НСДАП в Нюрнберге. Событие происходило с 10 по 17 сентября. Именно тогда фрау Ангела Раубаль-старшая показала свой властный характер, уничижая любовницу брата презрительным отношением. Но интрига обернулась против самой Раубаль, заполучившей себе в союзницы и Генриетту фон Ширах (Хофф-манн). Адольф не смог простить подобного отношения к своей подруге, впервые присутствовавшей в первых рядах приглашенных (Ева сидела на трибуне среди супруг министров и гауляйтеров). Как итог — высылка сводной сестры из Бергхофа и подчеркнуто стороннее отношение к дочери своего доверенного фотографа.
