Кайл, кажется, во многом прав. Он замечает, что вмешательства Бога в эту историю, кажутся, непоследовательными, сравнивая их с тем, как мы привыкли рассматривать Бога. Большинство из нас не думает, что нравственно оправдано доставлять такие страдания просто «выпендриваясь». Но, что еще более важно, Кайл замечает, что история Иова не отвечает на проблему зла. Это — пример того, как кто-то продолжает верить в Бога, несмотря на страдания от ужасающего зла, но это не бросает вызов определенной предпосылке аргумента. Да, «мораль» истории в ответе: «Все должны вести себя как Иов; нужно продолжать верить в Бога, даже если Вы переносите ужасающее зло». Но она не показывает, почему нужно вести себя как Иов, почему нельзя рассматривать ужасающее зло, как убедительное доказательство против существования Бога?
Тем не менее, многие люди, например, родители Кайла, предполагают, что полное понимание аргументов из Книги Иова действительно решит проблему зла. Как мы могли бы иначе понять их, чтобы решить проблему зла? Аргумент мог бы, пожалуй, быть понят так: «факт, что Иов продолжал верить в Бога, несмотря на очевидность зла', показывает, что зло — не самое убедительное доказательство того, что Бога нет». Однако, это очень плохой аргумент, потому что тот факт, что Иов не находил очевидность заключительной, не доказывает, что она не является заключительной. Вспомните эпизод «Шефская помощь». Факт, что жюри присяжных, после слушаний защиты Чубакки, признает Шефа виновным, не означает, что защита Чубакки была убедительным доказательством против Шефа; жюри было легко убеждено плохим аргументом. Аналогично, факт, что мр. Гаррисон игнорировал всю очевидность своей гомосексуальности в течение первых нескольких сезонов, не означает, что очевидность эта — не была заключительной; мр. Гаррисон просто все отрицал — все остальные признали очевидность заключительной. Таким же образом, факт, что Иов не находил свидетельство против Бога заключительным, не означает, что все должны сделать то же самое; возможно, Иов просто не признал проблемы до конца.
То, что история Иова не отвечает на проблему зла, не удивляет библеистов. История и не предназначалась для этой цели. Более чем вероятно, что если бы Иов в самом деле существовал, он даже не рассматривал бы свои страдания, как причину не верить в существование Бога. Вера, что Бог — «всемилостивейший» и никогда не будет таким образом вызывать страдания, не была распространенной, пока философское влияние Платона не проникло в общественное сознание через Христианство; таким образом, Иов не стал бы рассматривать свое страдание, как свидетельство против существования Бога вообще. Вместе с фактом, что атеизм был фактически неведом Иову, это соображение делает факт того, что Иов продолжал верить в существование Бога, несмотря на все страдания, абсолютно не удивительным.
Страдания Иова, совсем не угрожают его вере в Бога. Иов никогда не подвергает сомнению, что Бог существует, фактически он признает, что Бог ответственен за его страдания. Но эта божественная ответственность приводит Иова к вопросу, должен ли он продолжать быть верующим; он задается вопросом — что хорошего в праведности, если праведников наказывают, как преступников. В конце истории Бог осуждает ответы других и изрекает собственный тезис: «Я — творец всего сущего; Вы не имеете никакого права подвергнуть сомнению мои действия, и не можете понять их цель». Иов соглашается и еще раз возносит хвалу Господу.
Даже притом, что эта история не о проблеме зла, можно было бы подумать, что мораль истории Иова могла быть изменена, чтобы ответить на проблему зла. «Вы не можете подвергнуть сомнению существование Бога, когда творится зло», можно было бы переиначить: «Бог — творец вселенной и вне нашего понимания. Никто не может понять причин, по которым он позволяет таким вещам происходить, и никто имеет права расспрашивать его». Но данный подход — бесполезен, потому что он уклоняется от предмета спора. Другими словами, всякий принявший это, как ответ на проблему зла — принимает за истину то, что пытается доказать. Заметьте, что сам ответ работает, только если Бог существует. У него могут быть непостижимые причины позволять твориться злу, только если он существует; никто не имеет право расспросить Бога, только если Бог существует. Этот аргумент доказывает только то, что Бог существует. Вы не можете просто принять за истину то, что Вы пытаетесь доказывать. Мало того, что это — плохое рассуждение, оно также, не убедит никого, кто не разделяет Ваше мнение. Итак, как и подытожил Кайл — история Иова, кажется, не помогает вообще. Какие другие решения можно предложить?
Сладкое молоко наших слезВ эпизоде «Кенни умирает» — единственном, в котором Кенни умирает и «остается мертвым» некоторое время, Стэн борется с проблемой зла. Он спрашивает Шефа, как Бог мог позволить другу умереть, и Шеф отвечает, что Бог «дает нам жизнь, любовь и здоровье для того, чтобы можно было отнять все это и заставить нас страдать, только так он может пить сладкое молоко наших слез. Видишь ли, Стэн, именно наши слезы, дают Богу его великую силу». Хотя этот ответ кажется жестоким и явно неправильным, он, фактически, отображает ответы некоторых философов на проблему зла. Шеф предполагает, что Бог позволяет злу происходить для своей собственной выгоды. Это мало чем отличается от мнения Джонатана Эдварда (1703–1758) или Джона Кельвина (1509–1564), рассуждавших о проблеме зла. Они предполагают, что Бог дозволяет вершиться злу, потому что желает наказать нечестивцев, действием, которое приносит пользу непосредственно Богу. Эдвардс особо указывает, что наказание для нечестивцев является самым приемлемым для Бога способом продемонстрировать свою святость и, таким образом, принести себе славу. Идея его состоит в том, что выгода для Бога перевешивает любое зло, сделанное людям.
Но не много философов находят такое решение удовлетворительным. Бог, приносящий пользу себе, демонстрируя собственную святость за наш счет, заставляя нас страдать от зла и наказывая нас — кажется, не лучше, чем объяснение повара; мы просто не думаем, что Бог — жесток. Далее, не совсем ясно, почему Бог должен наказать нечестивцев, чтобы продемонстрировать свою святость. Разве он не является всемогущим? Он, разве, не мог продемонстрировать это, с равной эффективностью, каким-либо другим (незлым) способом? Это, наверняка — так. Большинство из нас не думает, что Шеф, Эдвардс или Кальвин на верном пути.
После того, как Стэн и Кайл попытались прокрасться в Картманлэнд, Картман решил, что нуждается в охраннике. Так как охранник не стал принимать аттракционы в качестве оплаты, Картман вынужден был позволить пускать двух человек в день в его парк, чтобы платить зарплату охраннику. Проблемы возрастают, когда Картман обнаруживает, что нуждается в техническом обслуживании, пище, питье, сахарной вате, видеонаблюдении, кассе и привратниках. Скоро, у Картмана есть уже полностью функционирующий и успешный луна-парк. Но так как он теперь должен ждать очереди, чтобы покататься, он уже сам не хочет больше этого и продает парк назад владельцу за тот же миллион. Большая часть его денег немедленно отбирается налоговой службой (так как он не платил налогов, когда ему принадлежал парк), а остальное идет семейству Кенни (так как Кенни погиб в поездке по шахте). Картман теперь жалок. Он стоит вне парка, кидая камнями в стены, а охранник, который когда-то работал на него, прыскает в лицо бывшего работодателя из перцового баллончика.
Стэн приводит Кайла, чтобы тот лично увидел все эти события и говорит: «Смотри Кайл, Картман теперь абсолютно жалок, даже более жалок, чем он был прежде, потому что он был абсолютно счастлив и потерял все». Стэн, этим наблюдением, восстанавливает веру Кайла в Бога. Согласно Стэну и Кайлу, страдание Картмана, так или иначе, ослабило напряженность между существованием Бога и ужасающим злом совершенного счастья Картмана. Их ответ: Бог, будучи всеблагим, принес великую пользу, заставив страдать Картмана. Но единственный способ принести эту большую пользу состоял в том, чтобы дать Картману абсолютное счастье (дозволить свершиться злу) на короткий период, а затем отнять у него все. Так как польза от страдания Картмана перевешивает зло от его краткого счастья — Бог принес великое добро, сделав оправданным это малое зло.
Этот ответ отражает общий путь, которым теологи — те, кто верит в Бога — отвечают на проблему зла. Они бросают вызов определенной предпосылке в аргументе — предположению, что Бог предотвратил бы зло, если бы он хотел и мог — предполагая, что у него могли бы быть иные первоочередные желания. Другими словами, они предполагают, что Бог не мог бы гарантировать отсутствие всего зла, потому что существует нечто, чего он желает больше чем отсутствие зла, требующее существования зла. Но что это могло бы быть? Наличие добра! Хотя верно, что Богу не нравится зло, также верно, что Бог любит (и вершит) добро. Если некоторое определенное добро может быть принесено, путем дозволения определенного зла — пока получаемая польза перевешивает дозволенное зло (пока польза выше, чем потери от зла) — зло оправдано. Фактически, поскольку мир — наилучшее место, если зло позволено, а затем перевешено добром, можно ожидать, что Бог допустит зло, потому что он хочет, чтобы мир был настолько хорош — насколько возможно. Короче говоря, аргумент, говорящий, что Бог обязательно предотвратил бы все зло, что существование зла не стоит в логическом противоречии с существованием Бога — ложен. Бог, фактически, должен дозволять вершиться злу, которое приносит большую пользу в итоге, таким образом, простое существование зла — не самое убедительное доказательство против существования Бога. Одновременное существование Бога и зла логически — возможно.
