Так что к Поганому Случаю нужно относиться со всем решпектом и опаской, как к незнакомой системе мины… Потому он и шел на приличной глубине, ни разу не включив фонарь, — загадочное светлое пятно могли узреть с берега и не поверить в знаменитые подводные НЛО, о которых прожужжал все уши бедный Прутков, когда был жив…
Он и сам не мог бы объяснить, каким и которым чувством ощутил близость берега. Просто п о н я л, что дно начинает полого подниматься. А там и шест легонько зацепил скалу. Мазур был наготове, моментально сбавил темп, пошел вверх, какое-то время держался на глубине пяти метров. Задрав голову, смутно различил звездное небо. Поднялся еще ближе к поверхности.
Все. Хватит играть в подводную лодку, пора повторять путь, который когда-то проделали морские обитатели, решив расстаться с водой и попробовать начать новую жизнь на суше.
Он высунул голову из-под воды — не перекрывая вентиль, готовый в любую секунду извернуться и уйти на глубину. Небо было безоблачным, сияли мириады звезд, но любоваться всем этим поэтическим великолепием было некогда, да и незачем. Все внимание следовало обратить на сушу.
Островок наполовину состоял из невысоких скал — или огромных камней, как посмотреть. Кое-где имелись относительно ровные и открытые пространства, на одном таком пятачке светилось обширное, туманно-размытое пятно. Мазур легко догадался, что это такое: сильная лампа, горящая в палатке, и палатка, очень похоже, не брезентовая, а синтетическая. Пятно светилось гораздо левее того места, где он стоял на дне, высунув наружу голову лишь до половины маски. А посему он вновь погрузился с головой, даже не поплыл — скорее, пополз по дну, легонько отталкиваясь от него пятками, зависая на миг, рассчитав все так, чтобы не показаться над водой и не поднять ряби.
Ага, вот, кажется, подходящее место…
Скала перегораживала островок, как миниатюрная Великая Китайская стена. Мазур встал на дно, поднялся над поверхностью воды по пояс. Перекрыл воздух, выплюнул загубник, оттянул согнутым пальцем ткань шлема над правым ухом. Покойная тишина. Темнота и звезды.
Глаза вскоре привыкли к темноте, казавшейся после ночной глубины прямо-таки белым днем. Найдя удобное местечко, Мазур сложил туда акваланг и ласты, огляделся, отпечатав в мозгу окружающий ландшафт. Набрал полную грудь воздуха и нырнул без всплеска, огибая под водой скалу.
Вышел на берег. Присел на корточки, выжидая. По крайней мере, акваланг в полной сохранности — чтобы попасть туда посторонним, им придется бултыхаться вплавь, а вода холоднющая. Конечно, у них есть третий, уцелевший пловец — а может, и не один, — но им потребуется время, чтобы облачиться в сложную амуницию. Так что основная задача — не навести их на место прибытия, вообще не выдать себя. Главное в работе боевого пловца порой — даже не изощренное умение нанести как можно больше вреда обитателям берега, а искусство прийти и уйти, оставшись незамеченным…
Он распаковал свой герметичный сидор. Сумку с гранатами — на плечо, автомат — на другое… Поднес к глазам прибор ночного видения.
Вот они, Робинзоны хреновы, как на ладони. Точнее, их приют — ни одного Робинзона в поле зрения не отыскалось, и слава богу. Большая палатка, в которой и светится лампа. Вторая палатка, поменьше, — на значительном удалении от первой, эта раза в два ниже, совершенно темная, словно необитаемая. Совсем неподалеку от воды — приличных размеров баки, числом пять, каждый размером с вышедшую из употребления пивную бочку на колесах, в застойные времена ласково именовавшуюся «коровой». На каждой четко виднеется аккуратная надпись, сделанная по трафарету: «ОГНЕОПАСНО». Свой собственный склад ГСМ — что ж, весьма предусмотрительно. Обосновались они здесь с расчетом на долгую робинзонаду — горючка, антенна, растянутая меж двумя высоченными шестами на растяжках, обе палатки разбиты идеально, меж ними — легкий стол, такие же стулья, все из алюминиевых трубок и брезента, отличная походная мебель. Черт, у них там и кухня устроена — газовая плитка с подключенным баллоном, установленная на листе железа, заслоненная с двух сторон натянутым брезентом. Обстоятельные робинзоны. Домовитые. Не собираются уподобляться романтикам шестидесятых, готовым десантироваться в чистое поле, возводя с нуля очередную стройку коммунизма…
Ну, вот вам и загадочная цель, взявшая в обычай маячить у горизонта… На берегу стояло судно на воздушной подушке — по первому впечатлению, быстроходный кораблик класса «Ангара», или, если привлекать зарубежные аналоги, «Скорпена». Широкая резиновая «юбка», сейчас заметно сплющенная, поскольку корабль стоял на приколе и двигатель не работал. Не особенно высокая надстройка, ажурный металлический кожух толкающего винта…
Вот этим красавцем и следовало заняться в первую очередь — чтобы, пустившись в обратный путь, не поиметь от него больших неприятностей. Если у них на борту есть более-менее приличный сонар — быстро засекут пловца, у таких прытких мальчиков могут в загашнике отыскаться и гранаты. И всплывешь кверху брюхом, как прозаическая селедка…
От освещенной палатки доносилась музыка — то ли магнитофон беззаботно гоняли, то ли радио работало. Музыка не особенно и минорная. Черт их знает, что у них там творится на душе после сегодняшнего боя с разгромным счетом, но они, безусловно, не собираются посыпать главы пеплом, печально сидя на берегу… Сколько их там может быть, в палатке? Судя по габаритам — и отделение разместится довольно вольготно…
Судно казалось покинутым, нигде не горел свет. Как ни крути, пора работать… Отрешившись от всех посторонних мыслей и чувств, Мазур двинулся вперед, пригнувшись, готовый в любой миг резануть из автомата по движущейся цели. Музыка становилась все громче — чтобы добраться до корабля, ему пришлось пройти по кромке берега метрах в тридцати от палатки.
Добрался наконец. Хорошо, что корабль был развернут носом в глубину суши, а кормовым винтом, соответственно, в море. Мазур вновь вошел в воду, обогнул корму, испытывая, как не единожды, слегка пьянящее ощущение словно бы невидимости, — он был здесь, он готовился устроить диверсию, а о его присутствии и не подозревали…
Из полудюжины гранат он оставил себе одну — конечно, не для того, чтобы классически подорваться, оказавшись в окружении. Запаса ради. Может, и пригодится. Остальные пять старательно, не спеша разместил на лопастях винта, примотав широкой клейкой лентой так, чтобы рычаги остались свободными. Гораздо больше времени заняла возня с нейлоновым канатиком и чеками. Работка была та еще — сделать все на совесть, держа ушки на макушке, бесшумно обматывая широкую лопасть скотчем, а тот, проклятый, потрескивал, разматываясь, и каждый такой звук, как водится, казался грохотом. Нарезать канатик, прикидывая на глаз длину. Отогнуть усики чек в самую плепорцию — чтобы и не выскочили сами по себе, и сработали должным образом.
Третья граната… Четвертая…
На берегу послышались шаги — громкие шаги уверенного в себе человека, который считает, что находится у себя дома и нападения не ждет.
Мазур застыл, прижавшись к высокому винту. Он давно уже исходил потом — шерстяное белье, хранившее в воде от холода, на суше превратилось в обузу, почти промокло под герметичной резиной. Теперь прибавился еще один липкий ручеек, ползущий к поясу, — рассудок тут ни при чем, тело иногда отзывается само на внешние раздражители…
Внешний раздражитель походкой трезвого, целеустремленного человека шагал к берегу. Он ни разу не споткнулся — видимо, успел хорошо изучить окружающий ландшафт и выработал некий автоматизм, словно в давно обжитой комнате.
Негромкий плеск. «Да вы, батенька, эстет», — пронеслось в голове у Мазура. Только люди со своеобразным эстетическим уклоном обожают мочиться в море с бережка, когда кругом для этих целей достаточно суши…
Ну вот, отписался. Тут бы ему и убраться в теплую палатку — нет, закурил, неторопливо пускает дым. Мазур стоял за винтом, словно распятый, раскинув руки параллельно двум лопастям, укрыв голову за третьей. У самой щеки уютно разместилась только что укрепленная граната — соседство не опасное в данный момент, но не самое приятное…
Да чтоб тебя! Выкинув сигарету в воду, полуночник направился на «кухню». Мазур осторожно высунул голову, увидел синеватые язычки пламени. Чайку ему захотелось, гаду, изволь торчать теперь статуей…
Но как ни матерись про себя, оставалось терпеливо ждать, когда закипит чайник. Чуть ли не плавая в поту, Мазур стоял, не шелохнувшись. Граната, такое впечатление, даже чуточку нагрелась от влажной щеки, а жаль, так приятно холодила кожу…
Все… Прихватив тряпкой ручку чайника, незнакомец понес его в палатку. Почувствовав себя свободнее, Мазур медленно переместил одну руку, поднес к глазам ночной бинокль, изучая свалку, образовавшуюся метрах в десяти от жилой палатки. Так, консервные банки, разноцветные обертки от всевозможных импортных яств, смятые сигаретные пачки. Ни единого сосуда из-под спиртного. Одни пластиковые баллоны — минералка либо газировка. Серьезные ребята, приходится признать. Дисциплину блюдут. Ну, еще там, на дне было ясно, что ребята они отнюдь не простые…
