И так же, как Грозный, Сталин был представителем правящего класса. Только совершенно особого класса, небывалого. Ничего подобного тому эксплуататорскому классу, который пришел к власти в России в октябре 1917-го, история не знала. Этому классу не принадлежало в стране ничего, кроме чистой власти.
Этот класс выковывался и созревал в кипящей крови сталинских чисток. На смену одному слою элит приходил другой. В 1930 году среди высшей партийной элиты — секретарей крайкомов, обкомов и ЦК национальных компартий — 70 % были людьми с дореволюционным партстажем. И десяти лет не прошло, как картина изменилась: в 1939 году среди высшей парт-элиты людей с дореволюционным партийным стажем осталось менее 2 %. Остальных Сталин вырезал. Он выкинул их из гнезда, словно отожравшийся в этом чужом гнезде кукушонок.
Из 1956 делегатов XVIII съезда КПСС уцелело меньше половины. И это касается не только высокопоставленных коммунистов. Выше я упоминал, что к концу 1917 года в партию большевиков вступили 350 тысяч человек. Как вы понимаете, в основном это были молодые люди. Учитывая боевые действия и то, что средняя продолжительность жизни в стране была около 70 лет, можно было бы ожидать, что к моменту моего рождения и даже к моменту, когда я пошел в школу (1964 и 1971 годы, соответственно) рядовых партийцев с дореволюционным стажем должно было бы сохраниться процентов тридцать. Это были бы весьма бодрые старички лет 65 и старше. Однако старых партийцев, доживших до 1971 года, осталось немногим более 3000 человек. То есть менее 1 %.
Недочищенные Сталиным.
Сталин активно резал коммунистов, за что ему можно было бы поставить золотой памятник, если бы с той же активностью он не вырезал целые научные и конструкторские школы, разведчиков и дипломатов, специалистов и литераторов. Только с помощью террора можно было противостоять ходу истории, который властно склонял социальные системы к свободе личности, распаду империй и слому властной вертикали. Этот террор все углублял и углублял незаживающую пропасть между требованиями времени и средневековыми методами управления страной. Техника требовала свободы оператора у станка цивилизационной машины, а политическая система эту свободу зажала сильнее, чем при царизме. Контраст между овладением энергией атома и средневековыми пытками в застенках тайной полиции был слишком велик. Такая система не могла долго существовать.
И по сию пору можно прочесть в каких-нибудь учебниках, что СССР сделал шаг вперед по сравнению с царской Россией. Но фактически это был шаг назад — в историческом смысле. СССР никогда не был тем румяным молодцем, каким рисовал себя на плакатах. Он всегда был горбатым уродцем с внутренностями, пораженными неизлечимой проказой.
— А почему же он тогда так долго протянул? — восклицают любители Совка.
Долго?.. Камень летать не может. Но если его бросить вверх, затратив энергию, он полетит по баллистической кривой — сначала вверх, потом вниз. Вот так камень летать может. Все существование СССР было полетом по «баллистической кривой». С неизбежным финалом. И что полет был «долгим», я бы не сказал. Судите сами. Вся элита раннего СССР была царской. Сталин родился в 1879 году. Хрущев — в 1894. Косыгин — в 1904… Так вот, уже первое поколение сталинской элиты полностью или частично осознало «тупиковость» социализма. Не все, а самые умные его представители. Косыгин в шестидесятые годы предложил так называемую косыгинскую реформу, целью которой было вывести народное хозяйство СССР из планового тупика и которая заключалась во введении рыночных элементов в советскую экономику. Косыгин предлагал хозрасчет, материальное стимулирование работников, сокращение директивных плановых показателей. Он говорил о необходимости разрешить предприятиям самим определять номенклатуру выпускаемой продукции, осуществлять инвестиции, ориентироваться в своей деятельности не на показатели, а на прибыль и рентабельность, самим определять численность нужного им персонала, заключать договоры с такими же «вольными» предприятиями…
Это все, конечно же, были полумеры и паллиативы, и реформа так и не была осуществлена. Но факт состоит в том, что в недрах сталинского социализма уже зрели представители правящего класса, которые отчетливо видели пороки окружавшей их системы. Более того, они эту систему ненавидели! И таких было довольно много. Горбачев, Ельцин, Яковлев и прочие вершители перестройки неоднократно признавались в своей ненависти к коммунизму и в своей тайной решимости этот абсурдный строй сломать. И вокруг них образовалась огромная масса недовольных из правящего класса, из номенклатуры. Что ж, людям сверху коренные пороки строя были действительно виднее, чем людям снизу. Но каков сам факт! Егор Яковлев родился в 1930 году. Горбачев — в 1931 году. Ельцин — в 1931 году. То есть после революции прошло всего 13 лет, когда они появились на свет. И при них СССР уже рухнул. Они — воспитанники нового строя. Они им сформированы целиком и полностью. Их юность и молодость пришлись на сталинские годы, на самую оголтелую красную пропаганду. Они — всего лишь второе поколение, пришедшее перехватить державу и скипетр у тех первых большевиков, которые родились при царе, отобрали у него власть и строили новую красную реальность. И уже второе поколение руководителей решило отказаться от красного кошмара! Не все, повторюсь. Но критической массы недовольных среди элиты оказалось достаточно для закрытия проекта.
Сталин постоянно боролся с врагами, полагая скрытыми врагами всех без исключения. И он был прав! Скрытыми врагами этого строя в конце концов оказались все. Строй плодил врагов, как грязь микробов. И когда враги закономерно добрались до самого верха, до кресла генсека, строй рухнул. Так было и в Китае… СССР валила его же элита, валили те, кто должен был защищать, — секретари обкомов и ЦК, трижды Герой социалистического труда академик Сахаров, именитые и обласканные партией писатели и многие, многие другие.
Два зрелых поколения продержалась советская власть. И померла. По меркам Истории — миг. С этой точки зрения весь красный проект был всего лишь мгновенным румянцем, который перед смертью выступает у чахоточного больного. Кажется, на поправку пошел! Ан нет, то была предсмертная вспышка.
Вся советская реинкарнация российской империи была лишь вспышкой имперской агонии.
Знаете, что произошло в 1991 году? Не только умерла империя. Но еще получилась и «вторая серия» буржуазной революции, задавленной большевиками в октябре 1917 года. Дело Февраля было закономерно продолжено. Правда, с потерей семидесяти с лишним лет. Эволюция взяла свое.
За счет чего российская империя не рухнула в начале XX века? За счет чего она даже прирастала территориями, если время властно требовало растрескивания имперского льда и ледохода? Гравитация требует, чтобы камень упал. А он летит! За чей счет?
За счет миллионов жизней, пущенных псу под хвост. Менделеев полагал, что к концу XX века численность населения России достигнет 400 миллионов человек. Сейчас по факту — 140. Где остальные? Сгорели, удерживая империю в ее новом, красном обличье. Не будь октябрьского путча 1917 года, Россия в ее нынешних границах, возможно, имела бы население, превышающее население США. И Второй мировой войны, скорее всего, удалось бы избежать, поскольку Гитлер был странами Запада допущен к власти только как противовес Сталину — в надежде, что схлестнутся эти два дракона.
Сталинские репрессии, изрядно повыкосившие Россию, были обусловлены не только патологическим характером личности Сталина. Но и самой сутью власти нового класса. Что представлял собой класс социалистической номенклатуры? Это весьма специфическая страта, власть которой обусловлена не экономически, то есть осуществляется не с помощью правового механизма защиты частной собственности, а идеологически — номенклатура отнимает у людей свободы, а взамен говорит, что будет о них заботиться, словно пастух об овцах.
Вотчинный строй, характерный для Руси и ранней России, хотя и рассматривал население страны как свою собственность, но был основан все-таки на понятии частной собственности — по меньшей мере для одного человека. С точки зрения Ивана Грозного, его подданные были его рабами, а их имущество было его имуществом — холопы царские, включая самых родовитых бояр, распоряжались своим имуществом постольку, поскольку им это разрешал царь. Сталин же, фактически владея страной и холопами столь же полновластно, как и Грозный, должен был, однако, декларировать свою отделенность от собственности. Ему не принадлежало ничего. Все принадлежало государству. Но в том и состояла хитрость, что государством был он.
Генсек был единственным хозяином страны. Несменяемым. Но ненаследственным. И потому после смерти Сталина созревший на крови класс коммунистических бояр устроил бунт. Они устали жить под дамокловым мечом! И потому отреклись от «культа личности» на XX съезде своего ордена. Это и было окончательным завершением процесса формирования нового класса. И верхней точкой взлета камня. Примерно в это же время страна перешла демографический Рубикон — количество городского населения наконец-то сравнялось с сельским. Дальше баллистическая кривая потащила камень страны вниз.
