Примечателен 1959 г. еще одним немаловажным обстоятельством. В конце года на заводе № 402 прошла государственные испытания еще одна атомная подводная лодка — «К-5», которой командовал капитан 2 ранга B.C. Салов. В отличие от «К-3» это была серийная атомная лодка (пр. 627-А). 27 декабря ее приняли в состав ВМФ.
Всего по усовершенствованному пр. 627-А на заводе до 1964 г. включительно было построено 12 атомных подводных кораблей.
В 1960 г. семья советских атомоходов пополнилась ракетоносцами «К-19», «К-33» и «К-55» пр. 658, вооруженными тремя баллистическими ракетами. Первым из них— «К-19» командовал капитан 2 ранга В.Н. Затеев[320].
Жизнь, однако, преподносила первым подводникам-атомщикам порой неприятные «сюрпризы». Не только на «К-3», но и на других атомных лодках первой постройки наиболее уязвимым местом оказались парогенераторы.
Это не могло не вызвать обеспокоенность у командования ВМФ. После обоснованного доклада главкома политическому и военному руководству страны 17 февраля 1961 г. ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли постановление «О повышении надежности механизмов и оборудования подводных лодок со специальными энергетическими установками».
Настало время создания соединения атомных лодок. Путь к этому начался еще в середине 1950-х гг. в Ленинграде, где экипажи будущих атомоходов входили в состав дивизиона строившихся обычных подводных лодок. Последние затем образуют дивизион строящихся атомных лодок, переведенный в конце 1957 г. в Северодвинск и вскоре переформированный в бригаду. В конце 1958 г. в Западной Лице, что на берегу Мотовского залива Баренцева моря, куда уже перебазировали «К-5», «К-8» и «К-14», создается сначала бригада боевых атомных лодок, которую возглавил капитан 1 ранга А. И. Сорокин. В августе 1961 г. разросшаяся бригада реорганизуется в две дивизии, составившие флотилию атомных лодок, первым командующим которой стал контр-адмирал А.И. Петелин[321].
Побывала в губе Западная Лица и подводная лодка «К-3». В то время берега здешних бухт Большая и Малая Лопатка (а правильнее бухты Лопаткина) представляли собой окруженное невысокими сопками, необжитое место с одним пирсом. Первые подводники-атомщики размещались на плавбазе «Магомет Гаджиев».
Это со временем поблизости от бухт появится городок Заозерный, который обзаведется и жилыми зданиями, и госпиталем, и школами, и детскими яслями и садами. Поднимутся у сопок и замечательный Дом офицеров, и плавательный бассейн. Но жилья всегда будет хронически не хватать.
Глава 2
«ГЛАЗА» И «УШИ» ПОДВОДНИКОВ
Прежде чем вместе с экипажем атомной подводной лодки «К-3» нырнуть под полярные льды, а затем на ней и на «К-181» отправиться к Северному полюсу, обратимся (хотя бы кратко) к истории создания технических средств, без которых немыслимо безопасное плавание в арктических глубинах — гидроакустических приборов, станций, комплексов. Не случайно их без всякого преувеличения называют не только «ушами», но и «глазами» подводного корабля.
Первыми акустическими приборами, предназначенными для приема звуковых сигналов в водной среде, стали электрозвуковые преобразователи, получившие название гидрофонов. Они появились и в России и за рубежом. Предварительные опыты с такими гидрофонами проводились в Петербурге в Опытном бассейне, которым с начата 1990 г. заведовал А.Н. Крылов (будущий академик). Об одном из таких опытов Алексей Николаевич Крылов впоследствии писал: «...Гидрофон так оглушительно ревел в Галерной гавани (на Васильевском острове. — В.Р.), что его было слышно за 7 верст на Невском плавучем маяке; по воздуху же звук не долетал»[322].
В архивах обнаружены материалы, свидетельствующие о том, что за применение гидрофонов на кораблях ратовал адмирал С.О. Макаров. По его мнению, гидрофоны могут служить не только для звуковой сигнализации, но и для «определения местонахождения торпедных катеров на поверхности или подводных лодок под водой».
Существенный вклад в развитие гидроакустики внес еще один наш соотечественник — К.В. Шиловский[323], волею судьбы ставший эмигрантом (после ареста за участие в революционной деятельности он оказался в тюрьме, из которой совершил побег). Поселившись во Франции, Шиловский занялся научными изысканиями в области физики и сконструировал гидролокатор. А затем запатентовал ряд гидроакустических устройств, созданных им совместно с французским ученым П. Ланжевеном.
Развитие отечественных гидроакустических станций наблюдения и связи в советское время началось в середине 1920-х гг. К середине 1930-х гг. были сконструированы приборы звукоподводной связи «Орфей», «Вега» и «Сириус», а в конце — первые станции ультразвукового наблюдения и связи «Орион», «Антарес» и «Альбион», ставшие прототипами аппаратуры типа «Тамир».
Усилиями ученых и конструкторов в предвоенные годы специально для вооружения подводных лодок создаются шумопеленгаторные станции «Марс», которыми к 1941 г. оснастили 176 подводных кораблей (83% из числа находившихся в строю)[324]. «Марсы» позволяли обнаруживать корабли противника на дистанции до 60 кабельтовых на «стопе» и до 40 кабельтовых на ходу. Опытные операторы могли с помощью этой аппаратуры классифицировать цель по характеру шумов.
Наиболее опытные командиры подводных лодок успешно применяли шумопеленгаторы для выхода в перископно-акустические и бесперископные торпедные атаки[325]. Накопленный боевой опыт позволил осуществить дальнейшее совершенствование гидроакустического вооружения подводных лодок. На кораблях послевоенных проектов устанавливались станции «Тамир 5ЛС», созданные с учетом новых технических решений, а также вновь разработанные шумопеленгаторные станции «Феникс».
В послевоенные годы страна решительно взялась за решение задачи ускоренного развития и обновления своих военно-морских сил, а вскоре и за создание принципиально нового с использованием всех достижений научно-технической революции океанского флота, способного противостоять флотам ведущих морских держав. Это требовала международная обстановка, характеризовавшаяся нарастанием «холодной войны», усилением угрозы СССР с моря, в том числе и с северного направления.
Во время учебных плаваний подводники-североморцы не раз поднимались до кромки ледяных полей, тренировались в поиске подводного «противника», который мог укрыться под ледяным покровом, как это делали командиры германских субмарин во время Второй мировой войны. Во флотской летописи зафиксирован, например, поход до 74 северной широты подводной лодки «К-21» под командованием капитана 3 ранга В.Н. Богуша.
В дальнейшем, в 1955—1960 гг. ряд больших и средних лодок послевоенной постройки ходил на север Баренцева и в Гренландское море для приобретения опыта плавания подо льдом, отработки методики всплытия в полыньях и разводьях, для испытания первых эхоледомеров, приборов для приема сигналов радиомаяков и радиоинформации. Такие плавания совершали экипажи, которыми командовали капитаны 2 ранга А.П. Михайловский, И.Ф. Усков, С.С. Хомчик и другие. Случались и незапланированные плавания. Например, экипажу «Б-77» (его возглавлял капитан 3 ранга А.П. Михайловский), направлявшемуся в автономный поход в Атлантику, пришлось встретиться в 1957 г. в Датском проливе с тремя довольно мощными ледовыми перемычками, для форсирования которых пришлось «поднырнуть». Помогли благополучно преодолеть опасный район, как вспоминал впоследствии Аркадий Петрович, сохранившиеся на борту образцы аппаратуры «Лед» и некоторый опыт, полученный при ее испытаниях.
Развитие подводного флота, строительство, а затем и вступление в строй атомных подводных лодок потребовали значительных усилий по созданию более совершенных технических средств кораблевождения, в том числе и в высоких широтах. Огромное значение в этом деле имели успехи фундаментальных наук в изучении океана: разработка академиком Л.М. Бреховских новой теории распространения звука, открытие Л.Д. Розенбергом дальнего распространения звука в подводном звуковом канале при использовании низкочастотных сигналов и другие выдающиеся открытия, заложившие принципиально новые физические основы дальней гидролокации применительно к Военно-морскому флоту.
Результаты фундаментальных научных трудов в области акустики океана и последовавшие за ними прикладные исследования и технические проработки Ю.М. Сухаревского и Л.М. Бреховских позволили прийти к выводу, что дальность действия гидроакустических средств подводных лодок может быть увеличена на порядок[326].
Значительное внимание уделялось при этом разработке гидроакустической аппаратуры, призванной обеспечить безопасное плавание подо льдами Арктики, в том числе эхоледомеров, способных измерять толщину льда и находить в ледяных полях полыньи и разводья, определять их размеры и конфигурацию.
