А. Соколов - Анатомия предательства: "Суперкрот" ЦРУ в КГБ

Заканчивая эту главу книги, хочу обратить внимание читателя на весьма характерное высказывание «колумбийца» Яковлева, по которому вполне определенно можно составить мнение и о его честности. На вопрос корреспондента, молодого коммуниста делегата ХХVIII съезда КПСС в июле 1990 года — Кто лишил всех почестей и разжаловал Олега Калугина? Партия? Президент? — он ответил:

— Я, честно говоря, не знаю, как этот вопрос решался. Хотя знаю Калугина.

Так случилось, что вместе учились в Колумбийском университете. Я был в то время аспирантом Академии общественных наук. Давно это было, в годы молодости. Ничего плохого о том времени я сказать не могу. И все же я полагаю, что, когда человек поступает на работу в такие довольно деликатные органы со своими специфическими законами и порядками, то он вынужден иногда выполнять функции, о которых так просто не расскажешь. При этом он должен до конца жизни держаться определенной лояльности, своей внутренней чести. И четко различать свою общественную деятельность в пользу демократии или против демократии и никогда не путать с тем, что он знал в прошлом. Мне методы работы Комитета госбезопасности не известны. Не знаю всех их тонкостей и правил. Но я на своем примере скажу. Я работал десять лет послом. И, как вы сами понимаете, я знал не только дипломатов. Но вот чтобы со мной ни случилось, я не своей информацией ни с кем никогда делиться не буду. Это не моя информация. И я думаю, что у Олега Даниловича есть информация не его.

Вот свою — пусть о ней говорит, сколько хочет, а не свою нельзя.

Из сказанного получается: Калугина знал лишь в годы молодости, с его выступлениями толком не знаком и даже осуждает, кивая в сторону чести. Конечно, не встречался десятки раз, не передавал «реформаторские» письма Горбачеву, не «внедрял» к Бакатину, не продвигал его в прессе и прочее… Вот какова искренность «идеолога перестройки»! Кто он и почему скрывает правду, предпочитая ложь? Ответ, мне кажется, дан предельно точный, хотя он и не предусматривался в моей книге.

Еще одно важное дополнение к характеристике Яковлева — мнение, сложившееся о нем к концу 1991 года у помощника Горбачева по международным вопросам (после многолетнего общения за годы перестройки) Анатолия Черняева, которого не обвинишь в предвзятости: «…Яковлев все шляется по митингам — и ни дня без интервью! Я подозреваю в нем непомерное тщеславие, но думал, что оно обуздывается интеллигентностью и умом. Оказывается, оно в нем сильнее всего и все подавляет».

Председатель КГБ СССР Владимир Крючков в своей книге «Личное дело», которая получила на Западе оценку экспертов-советологов как «абсолютно потрясающая»  по достоверности, документальности и глубине анализа политических событий в СССР в 80-90-х годах, наравне со многими свидетельствами о деятельности Яковлева по умышленному развалу советского государства, высказывает и такое мнение: «Я ни разу не слышал от Яковлева теплого слова о Родине, не замечал, чтобы он чем-то гордился, к примеру, нашей победой в Великой Отечественной войне. Меня это особенно поражало, ведь он сам был участником войны, получил тяжелое ранение. Видимо, стремление разрушать, развенчивать все и вся брало верх над справедливостью, самыми естественными человеческими чувствами, над элементарной порядочностью по отношению к Родине и собственному народу». И еще — я никогда не слышал от него ни одного доброго слова о русском народе. Да и само понятие «народ» для него вообще никогда не существовало.

Много можно написать о крайне отрицательной роли Яковлева в умышленном ослаблении и развале советского государства. Но о нем говорится лишь в связи с Калугиным. Один факт все же следует привести. Весной 1988 года председатель КГБ СССР Виктор Чебриков дал указание начальнику информационно-аналитического управления ПГУ генералу Николаю Леонову выехать в три прибалтийские республики и собрать информацию о реальной политической обстановке. В основном положение там КГБ было известно, но окончательный анализ следовало сделать. Три недели ушло для детального изучения обстановки в этом регионе — встречи генерала ранжировались от ответственных работников партийных аппаратов до директоров совхозов и простых тружеников. По возвращении было доложено, что сформированные новые общественно-политические структуры вроде «Саюдиса», народных фронтов ставят цель полного отрыва от Советского Союза, восстановление буржуазных порядков.

Были даны конкретные предложения по возможному решению этих вопросов. «Каково же было мое удивление, — пишет в своих воспоминаниях Леонов, — когда я узнал об оценках ситуации в Прибалтике, сформулированных А.Н. Яковлевым, съездившим туда чуть позже! Из его слов вытекало, что ничего тревожного в регионе не происходило, что общественно-политические структуры были ориентированы на поддержку «перестройки», никакой угрозы целостности СССР не было. Любой непредубежденный наблюдатель мог увидеть опасные для СССР политические метастазы, и только Яковлев рисовал совершенно неадекватную реальности картину. Предположить, что он не видел реалий, невозможно».

Накануне дня Победы, 8 мая 1998 года, в телевизионной программе «Подробности», отвечая на вопрос телекомментатора, Яковлев, даже не поздравив зрителей с праздником, настоящий период в жизни России, характеризовал как «ползучая реставрация». Реставрация чего? — он не сказал, но, вероятно, идущее сейчас восстановление в России государственности для него, как и для другого «колумбийца», процесс весьма неблагоприятный и опасный.

И совсем недавнее. «Независимая газета»  10 октября 1998 года опубликовала пространное интервью с самой высокопоставленной в прошлом женщиной в правительстве США, являвшейся с 1985 по 1990 год советником американского президента по обороне и внешней разведке, Джинн Киркпатрик. Подводя как бы итоги второго тысячелетия, на вопрос о роли личностей в истории и политике в ХХ веке она наравне с такими фигурами, как Черчилль, Муссолини, Гитлер, Мао Цзэдун, Трумэн, Сталин назвала Горбачева и Яковлева. Удивленный журналист спросил: «Почему Яковлев? Встречались ли вы с ним?»  Последовал неоднозначный ответ: «Пару раз. Я думаю, что он очень интересный человек и сыграл огромную и важную роль. Я надеюсь, что он знает, что я так считаю».

31 декабря 1991 года Советский Союз прекратил свое существование, самоликвидируются законодательные органы и Калугин теряет депутатство. Опять наступили дни тревог. В 1993 году он пытается попасть в депутаты нижней палаты парламента Российской Федерации — Государственную Думу, но на выборах получает менее пяти процентов. В 1994 году срочно выезжает из России и поселяется вблизи американской столицы. Опубликовывает книгу “Первое главное управление. Мои 32 года в разведке и шпионажа против Запада”. В 1995 году вносится в список кандидатов в депутаты в Думу от политического объединения Егора Гайдара, которое на выборах не набрало пятипроцентного проходного бала.

В своих частых появлениях в российской прессе и на телевидении, главным образом по НТВ, заявлял, что не намерен возвращаться в Россию “при нынешнем режиме из-за опасений за свою жизнь”. Как и ранее, продолжает высказываться по КГБ. В начале 1998 года в интервью газете “Совершенно секретно”, взятому в Вашингтоне его старым знакомым тем же Михаилом Любимовым, рассказывает о своей благополучной американской жизни, приобретенном за 140 тысяч долларов прекрасном доме с винным погребом, серебристом БМВ и профессиональной востребованности. Призывает приезжать в США, писать предательские книги о разведке, как это сделал другой перебежчик Швец, получать деньги и жить так же богато, как живет он — прямо-таки вербовочное предложение из-за океана со страниц российской газеты! Обвинил всех бывших коллег, кроме себя, в предательстве, поддержал политику США и добавил, что нечего “пыжиться и шуметь о великой России”. В общем, как и следовало ожидать, на Родину, как и на всех ее граждан, льет грязь. Видимо, деньги, и немалые, которые зарабатывал всю сознательную жизнь, продавая секреты Родины, от ЦРУ получил сполна. Россия еще и доплачивает ему в виде генеральской пенсии. Гражданство и прописка по местожительству у него российские и прав его никто не лишал. Если демократия, то по-русски, как всегда и во все времена, самая гуманная.