Проект создания Великого княжества Литовского по типу Финляндского был Александром отклонен.
Но и верхушка простонародья все больше осознает свои отличия от москалей. В польском восстании 1863 г. ясно виден особый белорусский элемент. Константин (Кастусь) Калиновский, сын мелкого шляхтича, не только создает и объединяет революционные кружки в западных губерниях. Он ведет одновременно и националистическую, и революционную пропаганду. Впервые начинает издаваться газета на белорусском языке: «Мужицкая правда».
Белорусские народовольцы 1880-х выпустили несколько листовок на русском языке: «Послание к землякам-белорусам», «К белорусской интеллигенции», «К белорусской молодежи».
Вот слово и вылетело. Белорусский национализм начал стремительно оформляться, захватывал все более широкие слои населения.
Что оставалось? Продолжать борьбу за то, чтобы белорусов официально признали. В 1911 г. в Петербурге возникло «Западнорусское товарищество». «Западнорусы» считали белорусов особенной, но частью единого русского народа.
В работе громад 1905 и 1917 г. были и белорусские националисты, и «западнорусы». К 1917 г. национализм и западнорусизм оказались в непримиримой борьбе[113].
Создавая Белоруссию, коммунисты исходили из того, что все жители этой страны — белорусы. Возможно, они поторопились...
Уважаемые коллеги убеждены — ятвягов на Земле больше нет. Ятвяги (ятвезь, судовы, йотвинги) — племя балтского корня, близкое к пруссам и к литовцам. До конца XIII в. ятвяги известны как жители междуречья Немана и Нарева страны Судовии. Древнерусские и литовские князья не раз воевали с ятвягами... А потом племя влилось в состав древних русов и Мазуров. В 1422 г. вся Судовия вошла в состав Великого княжества Литовского и Русского. Но название племени не упоминается.
С уважаемыми коллегами не согласны примерно 100 тыс. человек, жителей Западной Белоруссии. Они уверяют, что они и есть ятвяги. У официальных властей Белоруссии их утверждения вызывают ужас и отчаяние, но ятвяги настаивают на своем самоопределении.
Кто здесь прав — не берусь судить, вопроса специально не изучал.
Впрочем, и без ятвягов до сих пор царит в Белоруссии насчет самих себя некая двойственность. С одной стороны, мало кто сомневается: белорусы — это особый народ, вовсе не русские. С другой — даже в учебниках читаешь о «высылках революционеров из Белоруссии в Восточную Россию» или что в Белоруссии, «как и по всей России, складывалось двоевластие»[114].
Видимо, складывание белорусского народа не завершилось до сих пор.
Фактически что сделали большевики? Они всячески способствовали расколу русского суперэтноса.
Большевики пришли к власти на волне не только «борьбы за справедливость», но и «борьбы с великорусским шовинизмом». В пылу этой борьбы они не только признали право на отделение тех, кто хотел отделяться. Они выкручивали руки и тем, кто отделяться вовсе не собирался.
Далеко не все так уж рвались «выделяться», но их никто особенно не спрашивал. А тех, кто выражал сомнение в такой необходимости, называли «русопятами», «кондовыми», «длиннобородыми», «шовинистами», «патриотами», «контрреволюционерами», «антисемитами». Слова это были примерно одного смысла, и вели они прямиком в расстрельные подвалы ЧК. В одном Крыму венгерский еврей Бэла Кун и украинская еврейка Голда Залкинд по кличке Землячка уничтожили больше 10 тыс. россиян (в основном этнических русских) «за то», что они были «патриотами, монархистами и офицерами».
Большевики очень не хотели сохранения имперского народа русских. Это название стали применять только к одной из ветвей русского народа — к великороссам, то есть обитателям Великой России. Здесь надо сказать, что название Великая Россия вовсе не несет никаких претензий на великодержавность и вообще на величие — в каком бы то ни было смысле.
Территориальная путаница дополнялась еще и путаницей с самоназванием. Самоопределение «великороссы» не прижилось да как-то и не очень понятно. В своей неудержимой борьбе с неизвестно где выисканным антисемитизмом братья Стругацкие вводят в свою антихристианскую повесть «Отягощенные злом» комедийный образ «патриота» по кличке Сючка. И этот самый Сючка в графе национальность всегда писал «великоросс»[115].
Для читателей этого бреда было очевидно — раз называет себя великороссом — претендует на некое русское величие, великодержавность и вообще враг братьев наших мень... т.е. я хотел сказать, национальных меньшинств.
Все годы советской власти слово «русские» применялось исключительно к великороссам. Велись разговоры о «трех братских народах», украинцах, белорусах и русских.
Поэтому в головах у современных россиян и царит невероятная каша. Они плохо понимают, кто такие русские и какое к ним лично имеют отношение русские XVIII или XIX века.
Разумеется, современные русские ну никак не тождественны тем русским, о которых шла речь до сих пор — русским X, XII, XVI вв. Т.е. наши предки несомненно, присутствуют там, в этой общности; но не все русские тех времен — наши предки.
Современные русские — несравненно более локальная, меньшая общность. Только часть «тогдашних» русских — предки тех, кто называет себя русскими сегодня. Название лжет, сеет неверное представление о самих себе, подсказывает исторические и территориальные претензии, для которых нет ни малейшего основания.
Корректнее всего было бы называть себя великороссами, но ведь и в этом названии московиты ухитрятся извлечь «необходимую» претензию: «Мы — не из какой-то там! Мы из ВЕЛИКОЙ России! Чувствуйте!»
Но вообще-то если лишить слово «великоросс» этого привнесенного смысла, называться так было бы лучше всего, — уже чтобы определить свое локальное место в огромной многовековой общности. У современных русских другого, более честного самоназвания нет.
Только пусть я не буду понят так, что мы к «тем русским» отношения не имеем. Имеем, и самое непосредственное. Более непосредственное, чем украинцы и белорусы.
Великая, то есть большая, Россия — это земли бывшей Московии + земли Новгорода и Пскова. И только. Великороссы и правда отличаются от белорусов и малороссов-украинцев, но в отличие от них, никогда не осознавали самих себя каким-то особенным народом.
Украинцы осознали себя не русскими.
В Белоруссии это началось позже, но к началу XX в. довольно многие жители Белой Руси готовы были признать себя не русскими, а представителями какого-то совсем другого народа.
И даже карпатороссы, пусть не без «помощи» австрийских властей, осознают, что они — не русские.
Т.е. получается — в начале XX в. три народа откалываются от русского единства. А великороссы не откалываются. Они продолжают осознавать себя русскими. Ведь мы до сих пор называем себя русскими, и психологически осознаем преемниками древнерусской народности Древней Руси. Она же Киевская Русь, она же Киево-Новгородская Русь.
Получается удивительная вещь: как бы ни относиться к русофобии Ленина, Троцкого, Луначарского und so weiter[116], но в одном они были правы — великороссы в начале XX в. остались единственной группой русского народа, которая однозначно осознавала себя его частью и преемником его истории. Тем самым «сухим остатком», который возник после всех «отколов» разных народов от первоначальной общности.
Т.е. к наследию Древней Руси сейчас многие тянут руки. В Белоруссии то ли люди умнее, то ли просто со вкусом у них получше. Во всяком случае, там если и говорят порой про Франциска Скорину, который писал на белорусском языке и «создавал белорусский язык»[117]. Они если и пытаются представить Великое княжество Литовское и Русское «белорусским» — то о своих предках — части древнерусских племен — пишут вполне корректно, не пытаясь подмять под себя всю общую древнерусскую историю. И уж во всяком случае, не в пример пану Грушевскому, не считают зазорным поминать о существовании Новгорода и цитировать «Повесть временных лет»[118].
Украина любит объявлять себя Русью... Но вот что интересно — памяти о Древней Руси украинский народ не сохранил. Легенды про Владимира Красное Солнышко, про Ярослава и Святослава, былины про богатырей и про бой Ильи Муромца с Чудищем поганым и с Жидовином записаны вовсе не на Украине, они записаны на севере Великороссии — в Олонецком крае, на Вологодчине. Что характерно, память о Древней Руси, ее героях, богатырях и князьях сохранил не теплый юг Великороссии, отбитый у степняков в XVIII в., а именно север — север, где больше всего сохранилось от Новгородчины, прямого «пережитка» Древней Руси.
