Кроме «бедности» материала, по идее, должна бы иметь место и некая скудность, лаконичность самого художественного высказывания. Но, насколько я заметил, об этом часто забывают, причисляя к "бедному искусству" и перегруженные смыслами объекты Флоренских, и сопровождаемые массивами текста пластилиновые ландшафты Мартынчиков, и даже инсталляции Бродского.
Мне-то кажется, что примерами бедного искусства являются, к примеру, живописные картоны Валерия Кошлякова, цикл весьма лаконичных работ Савадова & Сенченко на брезентовых палатках, трэшевые объекты Владимира Архипова (проект "Сваренные") и сложные конструкции питерских «Речников», собранные из металлолома, — все они, на мой взгляд, действительно представляют собой сочетание скудного материала и элегантно-лаконичного высказывания.
Даже не знаю, как тут быть, честно говоря: не вступать же в публичную дискуссию с другими материалами данного каталога…
Очевидно, следует не выпендриваться и просто согласиться с существующим положением вещей.
Как "поэт в России больше, чем поэт", так и «Бойс» в России — больше, чем просто художник Йозеф Бойс.
Создатель художественных мифов, добровольный пленник собственного мифа, немецкий художник Йозеф Бойс сам стал одним из центральных мифов в «космогонии» русских актуальных художников.
Немецкий летчик, ас «Люфтваффе», чей самолет был сбит над Крымом в 1943 году, Бойс был чудом возвращен к жизни благодаря знахарскому искусству нашедших его тело крымских татар. Известный теоретик современного искусства Бенджами Бухло, впрочем, подвергает сомнению историю про катастрофу в Крыму — и небезосновательно, поскольку существует фотография, изображающая живого и здорового Бойса, стоящего перед почти неповрежденным «U-87». Самое удивительное в этой фотографии даже не благополучное состояние самолета (и самого Бойса), а вообще сам факт существования фотографии. Кто мог его фотографировать? Татары своими жиро-войлочными фотоаппаратами? справедливо недоумевает исследователь.
Впрочем, если история «низвержения» и «воскрешения» Бойса действительно мистификация самого художника — тем лучше. Потому что это красивая мистификация, возводящая художественную биографию до уровня мифа и позволяющая самому художнику весьма бесцеремонно занять место в пантеоне богов. История гибели и «воскрешения» Бойса странным образом напоминает миф о самоубийстве и воскрешении другого аса — скандинавского бога Одина; воскресший Один принес из небытия тайну письменности (рунический алфавит), Йозеф Бойс — новый художественный язык. Бараний жир и войлок, которые были использованы для лечения его ран, стали первыми буквами этого языка. Знаменитая шляпа Бойса, без которой он отказывался фотографироваться и появляться на публике, недвусмысленно напоминает о войлочной шляпе Одина; в этом мистическом сходстве, разумеется, присутствует известный комизм.
Бойс сам называл свои художественные жесты «шаманством». Ничего удивительного, что в России, на земле которой состоялась его «инициация», к этому заявлению Бойса отнеслись с особой серьезностью.
Никого из западных художников не цитируют так часто, как Бойса, порой мне кажется, что какая-то часть художественного процесса в России является не чем иным, как непрерывным диалогом с Бойсом (то явным, то скрытым). Знаменитый "Самолет Бойса", изготовленный из валенок Алексеем Беляевым и Кириллом Преображенским и вызвавший немало пересудов на международной выставке «Europa-94» в Мюнхене, — не беспрецедентный случай, а лишь одна из жирных точек в конце этого диалога. Не зря "Внутренняя Монголия" Бойса стала первой выставкой зарубежного художника в стенах Государственного Русского музея (1992 г.): в пресс-релизе организаторы прямо заявили, что выставка Бойса совершенно необходима для формирования визуального контекста, на фоне которого становится понятнее творчество российских актуальных художников.
Весьма показательно, кстати, что западным художником номер один для России стал именно «шаман» Бойс, а не его (невольный?) антагонист Энди Уорхолл. Бойс иррационален, Уорхолл рационален; Бойс темен и в то же время открыт для интерпретаций, он дает зрителю возможность вволю наиграться со смыслами и символами, тогда как Уорхолл совершенно прозрачен, внятен и прямолинеен. Ха, кто бы сомневался, что мы предпочтем Бойса?!
Тут еще следует заметить, что социальная составляющая творчества Бойса, его радикальные политические высказывания и жесты нас не волнуют совершенно. Миф не должен иметь политических убеждений; а если он сам считает иначе — что ж, мы готовы великодушно этого не замечать.
Вместо резюме. Некоторое время назад мы с друзьями то и дело использовали в речи расхожие выражения, содержащие слово «Бог», подменяя «Бога» "Бойсом". "Ради Бойса!" — говорили мы. "Побойся Бойса!"; "Бойсу Бойсово"; "Бойс не выдаст — свинья не съест"; "у Бойса за пазухой"; "Бойс не фраер"; "не поминай Бойса всуе", наконец.
Шутки шутками, но это звучало очень естественно…
Некоторые архитектурные проекты остаются на бумаге потому, что их создатели не имеют возможности воплотить свои проекты в камне или, скажем, в стекле и металле. Но это еще не "бумажная архитектура", а просто специфика архитектуры как вида творчества. А вот некоторые архитектурные проекты изначально не предназначены для практического использования в строительстве. Вот эти последние — и есть "бумажная архитектура".
Термин "бумажная архитектура" введен в употребление Юрием Аввакумовым. Собственно, не только термин. Юрий Аввакумов, если можно так выразиться, «изобрел» "бумажную архитектуру" как жанр концептуального, неприкладного проектирования; он же стал организатором многочисленных выставок советских «бумажных» архитекторов в Москве, Волгограде, Любляне, Париже, Милане, Франкфурте, Антверпене, Кельне, Брюсселе, Цюрихе, Кембридже, Остине, Новом Орлеане, Амхерсте.
Бумажная архитектура — не только уникальное художественное явление, это еще и блестящий пример победы над обстоятельствами, превращения слабости в силу: не имея возможности реализовать свои идеи на практике, талантливые «бумажные» архитекторы вовсе отказались от идеи строительства. Это развязало им руки и в итоге превратило архитектурный проект из сугубо прикладного документа в произведение концептуального искусства. Сунь Цзи, автор трактата "Искусство войны", был бы этим случаем чрезвычайно доволен.
И вот еще что.
На волне популярности "бумажной архитектуры" звездами мировой величины стали Александр Бродский и Илья Уткин. Не ограничившись созданием «бумажных» архитектурных проектов, они позаботились и о том, чтобы населить свои утопические города не менее утопическими «лобоносыми» жителями.
В связи с этим приходит в голову, что "бумажную архитектуру" логично было бы дополнить «бумажной» же генетикой. Возможно, в будущем кто-нибудь займется и этим…
Иногда еще пишут «биеннале». От итальянского biennale (двухгодичный). То есть бьеннале — это просто выставка, которая проходит раз в два года. Из этого следует заключить, что выставка, которая проводится раз в год, — это ни в коем случае не бьеннале, а уж о выставке, которая раз в три года проводится, и говорить нечего! Это уже просто триеннале какая-то, если называть вещи своими именами.
Вот такая суровая арифметика.
Однако, невзирая на смешинку, которая попала мне под руку при написании этой статьи, художественные бьеннале — события серьезные и значительные, велико их культурное влияние, да и резонанс общественный немал.
Есть еще такая забавная тенденция: международные художественные бьеннале нередко проводятся в городах, которые находятся, можно сказать, за пределами зоны повышенной активности мирового художественного процесса: в бразильском Сан-Паулу, в черногорском городе Цетинье, в Стамбуле, в Лионе, в Мельбурне; даже в загадочном городе Дакка, что в Бангладеш, и то Азиатская художественная Бьеннале проходит. Знаменитая «Манифеста», новая европейская бьеннале современного искусства — так и вовсе кочует по Европе: первая была в Роттердаме, вторая — в Люксембурге, а последняя, третья, в Любляне проводилась… Вот в Конотопе, правда, никаких бьеннале не проводят пока. И совершенно напрасно, кстати сказать. Местный контекст там тот еще…
Ну а наиважнейшим событием в художественном мире по традиции считается Венецианская Бьеннале — вот питерский критик Виктор Мазин, например, остроумно заметил, что это мероприятие того же ряда, что и Уимблдон, Каннский кинофестиваль, гонки Формулы-1, церемония вручения Оскаров, матчи Лиги чемпионов.
Святая правда!
