После бурных дебатов о позиции, которую следует занять в отношении Русской освободительной армии, капитан Антонов был вызван на пленарное заседание ЧНС, где говоривший по-русски генерал Кутльвашр перевел ему следующее заявление, зачитанное Смрковским [499]:
1. Чешский национальный совет как «представитель правительства» имеет «на территории Богемии» исключительное право выносить решения по всем политико-военным вопросам.
2. Чешский национальный совет благодарит «войска генерала Власова», которые «по приглашению по радио» «поспешили на помощь борющемуся народу Праги».
3. «Войска генерала Власова», т. е. части 1-й дивизии РОА, будут действовать в абсолютном согласии с чешским военным командованием.
4. Все переговоры с противником ведутся чешским военным командованием по согласованию с командованием русской дивизии.
5. Чешское военное командование оставляет за собой право потребовать всеобщей капитуляции германских вооруженных сил, но самостоятельно действующие русские подразделения должны иметь право самостоятельно принимать капитуляцию противостоящих им немецких сил.
После консультации с командиром дивизии капитан Антонов еще раз подчеркнул, что русские части не намерены вмешиваться в чешские дела, напротив, они пришли, чтобы «помочь чешскому народу» [500]. Уполномоченный генерал-майором Буняченко, он подписал предварительное соглашение, так что, наряду с военным соглашением от 5 мая, теперь было создано и нечто вроде политически санкционированного основания для вмешательства 1-й дивизии РОА. Утверждение, что коммунисты с самого начала отказывались вести переговоры с Власовым, «изменником Советского Союза», а тем более заключать с ним соглашение, опровергается тем простым фактом, что все представленные в Чешском национальном совете силы, включая и коммунистов, одобрили подписанное Антоновым заявление.
Лишь после того, как утром 7 мая капитан Антонов подписал предварительное соглашение с ЧНС, коммунисты вновь подвергли сомнению содержание этого документа. Представитель Коммунистической партии Чехословакии (КПЧ) и военной комиссии Национального совета Давид, позднее министр иностранных дел ЧССР, предложил не отсылать одновременно направленное «господину генералу Власову» краткое письмо, в котором тому выражалась благодарность за быструю помощь от имени Чешского национального совета, т. к. это могло бы иметь «непредсказуемые последствия для позиции СССР» и «возможной быстрой советской помощи». Уже одно упоминание имени Власова в связи с восстанием могло, по его мнению, политически дискредитировать последнее в Москве и наложить на «всю нашу нынешнюю борьбу» «ужасное пятно» [501]. В этих условиях Давид рекомендовал больше не вести переговоров с Власовым, т. е. он был готов дезавуировать только что достигнутое соглашение. Вместо этого он рекомендовал меру, позволяющую понять, насколько глубоким было его непонимание психологии солдат и духа единения Освободительной армии. А именно, он внес предложение непосредственно обратиться к власовцам, в обход их командиров. Либо речь идет, как он выразился, «о честных солдатах», и тогда они не будут возражать против «продолжения борьбы на стороне чешского народа», либо, если они последуют за своими командирами, речь идет, по его словам, о «преступном сброде», с которым в любом случае нельзя иметь никаких дел. Во всяком случае попытка солидаризоваться с солдатами РОА и побудить их к измене и дезертирству, поддержанная, видимо, фабричными рабочими-коммунистами, увенчалась, как и следовало ожидать, полной неудачей. Направленное «солдатам так называемой власовской армии» заявление, в котором говорилось о «советской» родине и «славной Красной Армии», не имело отклика. Тем большее негодование должны были вызывать подобные происки в штабе дивизии.
Здесь первоначальные ожидания и без того уже сменились депрессией после появления возражений со стороны ЧНС. Правда, возникла квазидоговорная ситуация, но при оскорбительном урезании полномочий РОА, самой мощной силы на стороне повстанцев, которой, тем не менее, была предписана практически лишь роль простого орудия. 7 мая в 9.30 Пражское радио распространило лаконичное сообщение, согласно которому ЧНС отрицал наличие «политических соглашений» с русскими и поручил «взаимодействие в военных акциях» против немцев военным инстанциям [502]. В этих условиях и Буняченко стал искать пути, чтобы, подобно ЧНС, обратиться непосредственно к населению Праги и разъяснить свои мотивы. За 1-й дивизией РОА уже при ее вступлении в Прагу была замечена явная заинтересованность в этой радиостанции, более того, «одно из ее подразделений» якобы хотело даже «овладеть станцией силой» [503]. Действительно, штабу дивизии удалось тогда направить в Дом радио известие о «наступлении Власова на Прагу» и якобы даже сообщение о том, что председатель Чешского национального совета – им был профессор Пражак – и остальные его члены намерены отправиться в ставку Власова и заседать там. Руководитель Пражской радиостанции Майвальд, знавший о состоявшихся переговорах с «власовскими войсками», ввиду ухудшения военной ситуации не возразил против того, чтобы действительно передать это сообщение, чем, правда, навлек на себя весь гнев Национального совета. Последний издал решительное опровержение, поспешил назначить собственного уполномоченного по вопросам радиовещания и наложил на него строгий обет молчания в отношении Власова. Тем временем переговоры Чешского национального совета с 1-й дивизией РОА нашли продолжение.
Когда в штаб-квартире дивизии появился член ЧНС Матуш, генерал-майор Буняченко высказал ему свое недовольство тоном заявления Национального совета и вообще его «осторожностью» [504]. Командир дивизии указал по этому случаю, что в Прагу пришла «русская армия», а не «власовская армия», чтобы поддержать чехов в их борьбе, что он может в любой момент вывести свои войска из города, если их помощь более не желательна. Кроме того, ему, дескать, безразлично, какую форму правления введут у себя чехи. Далее, он не намерен позволить втянуть себя и в вооруженную борьбу с Красной Армией. Буняченко потребовал присутствия представителя Чешского национального совета в своей штаб-квартире. Тем временем, ввиду неблагоприятной военной ситуации повстанцев, настроение в ЧНС явно изменилось в пользу Власова. «Большинство членов Совета, – как подтверждает народный социалист д-р Махотка, – относились к сотрудничеству с Власовской армией с энтузиазмом» [505]. Поддержке частями РОА придавалось теперь в ЧНС такое решающее значение, что даже коммунист Кнап призывал устанить «недоразумения» с Буняченко. С этой целью было решено направить в штаб-квартиру в Йинонице официальную делегацию и поручить эту миссию членам-коммунистам Кнапу и Давиду. Этим решением ЧНС совершенно очевидно отходил от политической линии чешского правительства, находившегося в Кашау, которое считало себя обязанным проявлять далеко идущее внимание к пожеланиям Советского Союза. Так, телеграмма из Кашау призывала и к «осторожности в отношении Власова». Представитель Бенеша в Лондоне, министр Рипка, который тщетно пытался заинтересовать Великобританию Пражским восстанием, даже настоятельно предостерег по Би-би-си от хотя бы временного сотрудничества с Власовым [506]. Британское правительство, которое, как и США, учитывая позицию Советского Союза, отказало пражским повстанцам во всякой поддержке, разумеется, тем более не могло приветствовать помощь со стороны антисоветской Русской освободительной армии. И к этой позиции присоединился министр Рипка.
Хотя два делегата Чешского национального совета, направленные в штаб-квартиру 1-й дивизии, Кнап и Давид, стремились ограничиться чисто военным аспектом в духе достигнутого соглашения, они все же касались и политических вопросов, во всяком случае, приняли соответствующие заявления командира дивизии и довели их до пленума ЧНС [507]. Из их сообщения вновь вытекало, в какой мере генерал-майор Буняченко был заинтересован в том, чтобы напрямую проинформировать чешскую общественность о возникновении и целях Освободительной армии и о мотивах ее вмешательства в Пражское восстание. Так, он попросил двух эмиссаров распространить по радио на чешском и русском языках подготовленную им для этой цели политическую декларацию на 4-х страницах. В связи с военной ситуацией в Праге он одновременно проинформировал об оснащенности своих частей оружием и боеприпасами, о понесенных до сих пор боевых потерях и о необходимости четкого сосредоточения сил на главных направлениях. Для улучшения военного сотрудничества между русскими и чехами и для того, чтобы быть в состоянии координировать их атаки, он предложил делегировать чешских офицеров связи. Так, предусматривалось направить офицера для выработки системы огня в Петржин, куда была передислоцирована из Злихова часть артиллерии [508]. На этом переговоры между ЧНС и 1-й дивизией РОА завершились. Ведь когда вечером 7 мая в 21.00 Кнап и Давид доложили Чешскому национальному совету о встрече с генерал-майором Буняченко и о его пожеланиях и требованиях, части РОА в основном уже прекратили боевые действия в Праге и начали оттягиваться в западном направлении.
