Малашенко: Пять часов назад были задержаны Лисовский, правая рука Чубайса, Евстафьев и еще один человек из правительства. Насколько я понимаю, они сейчас содержатся под арестом, идет допрос на 3 этаже Белого дома, где расположена служба безопасности. Вот здесь сейчас сидят Березовский, Гусинский, Чубайс и еще несколько достойных людей, которые поднимают шухер по полной отвязке. Ну, премьер уже в курсе. Остальное понятно, да? Сейчас должны разбудить президента.
НТВ: Разбудить?
Малашенко: Разбудить. Ну, он у нас рано ложится спать, как известно. Значит, до тех пор, пока это не произошло, я хочу следующего. Чтобы они вышли в эфир. Я тебе скажу. Возможно, надо анонсировать, что будет экстренное сообщение в час.
НТВ: В час?
Малашенко: Возможно, в час или во сколько-то. Ты им скажешь. Они никуда не уходят. Ты предупредишь выпуск. Мы в любой момент должны быть готовы прервать программу экстренным сообщением.
Игорь Малашенко – сотрудник НТВ Кирилл
Малашенко: Кирилл, это Малашенко.
Кирилл: Записываю.
Малашенко: Текст такой. По нашей информации, вчерашнее заявление генерала Лебедя о существовании заговора ГКЧП-3 получило неожиданное подтверждение и продолжение. Сегодня по личному указанию руководителя ФСБ Михаила Барсукова и руководителя Службы безопасности президента генерала Коржакова были задержаны двое из ведущих сотрудников предвыборной кампании Ельцина: Сергей Лисовский, осуществлявший широко известный проект «Голосуй или проиграешь» и Аркадий Евстафьев, правая рука Аркадия Чубайса, одного из руководителей предвыборного штаба Бориса Ельцина.
Кирилл: Угу.
Малашенко: Очевидно, что данная акция направлена на развал предвыборной кампании Бориса Ельцина и ставит своей целью отмену президентских выборов в России, о необходимости чего, как известно, публично заявлял Александр Коржаков 1 мая сего года.
Кирилл: Угу.
Малашенко: Следите за нашими информационными выпусками. По мере того, как мы будем получать новую информацию, мы немедленно будем знакомить с ней наших телезрителей.
Кирилл: Хорошо.
Бадри Патаркацишвили – заместитель гендиректора ОРТ Кирилл Игнатьев
Патаркацишвили: Да, Кирилл. Тебе рассказал Боря все?
Игнатьев: Да, рассказал. Что делать с камерой?
Патаркацишвили: Пока пусть сидит. Этот, как его, Костя с тобой?
Игнатьев: Нет, он дома. Но он на связи.
Патаркацишвили: Кирилл, скажи, пожалуйста, существуют варианты, что нас не будет обслуживать бригада ТТЦ (телевизионно-технического центра. – Авт.), чтобы мы выходили в эфир.
Игнатьев: Найдем варианты.
Патаркацишвили: Надо находить обязательно варианты и к этому готовиться…
Игнатьев: На утро, да?
Патаркацишвили: Вообще, всю ночь.
Игнатьев: А ночь – какой смысл? Аудитория не работает.
Патаркацишвили: Не на аудиторию работаем, а на конкретных людей.
Игнатьев: Понял.
«Не на аудиторию работаем, а на конкретных людей» – точнее, по-моему, и не скажешь. Весь этот ночной антураж, срочные сообщения на лентах информагентств, экстренные выпуски теленовостей организовывались, оказывается, для одного только зрителя, который давно уже спал тяжелым, старческим сном, не подозревая, какие страсти бушуют в его королевстве.
Заботливая Татьяна настойчиво требует от матери разбудить президента; ее ресурса явно не хватает, чтобы как-то изменить ход событий. Под ее нажимом Наина Иосифовна пытается звонить Коржакову с Барсуковым, но те дипломатично уклоняются от прямых ответов. Коржаков и вовсе перестает отвечать на звонки первой леди.
Выхода нет. Примерно в полночь Наина вынуждена поднять Ельцина с кровати.
Слово генералу Коржакову:
«Мы как раз ехали с Барсуковым в машине. Вдруг звонит телефон: „С вами будет говорит Борис Николаевич“. Голос у президента был заспанный. „Ну, что там у вас происходит?“. Я доложил, что ничего страшного не случилось, действуем согласно его указаниям. Готовы хоть сейчас доложить обо всем. „Приезжайте к восьми“, – недовольно сказал Ельцин и повесил трубку».
Для вождей Сопротивления – это был почти провал. Теперь время работало уже против них. Нужно было срочно подключать к ситуации какую-то весомую политическую фигуру, способную взять на себя ключевую роль и обеспечить перелом.
Весь вопрос: кого? Никто из собравшихся в доме приемов на эту роль не годился; в самом деле – не Чубайса же, ненавидимого всей страной, следовало выводить на телеэкран. Премьер Черномырдин предусмотрительно сохранял нейтралитет; он не знал еще, как повернется дело, и понапрасну рисковать не желал, поэтому сразу же уехал на дачу, сказавшись больным. На генпрокурора и министра МВД влияния Березовский с Чубайсом не имели.
Решение возникло внезапно: Лебедь. Как раз накануне Ельцин назначил его секретарем Совбеза; это была плата за лояльность во втором туре выборов.
Именно харизматичный Лебедь, по замыслу Березовского, и должен был стать избавителем отечества от новоявленного ГКЧП.
Однако найти генерала они не могут. К поискам вынуждены подключиться даже супруга и дочь президента.
Наина Ельцина – Татьяна Дьяченко – Леонид Дьяченко
Н. Ельцина: Ну, у него только мобильный.
Т. Дьяченко: У кого?
Н. Ельцина: У Лебедя.
Т. Дьяченко: Ну, пусть на мобильный.
Н. Ельцина: Он на мобильный не отвечает. Меня с ним не соединили.
Т. Дьяченко: Он что, в лесу, что ли, ночует?
Н. Ельцина: Я квартирного его не знаю… У него, наверное, и нет квартиры.
Т. Дьяченко: Мам, ну такого не может быть!
Н. Ельцина: Сейчас я спрошу… Мобильный 968-67-92.
Т. Дьяченко: Мам, ну если он не отвечает, он по какому-то другому телефону.
Н. Ельцина(в сторону): Скажите, а квартирного нет Лебедя?
А городского номера? Приемная не знает, да? (Дьяченко): Они не знают.
Т. Дьяченко: Ну как это так, если надо с ним связаться! Такого не может быть! Мам, тебе не кажется странным, что спецкоммутатор не может найти секретаря Совета безопасности?
Н. Ельцина: Я телефон приемной возьму тогда.
Т. Дьяченко: Возьми телефон приемной. Они могут туда позвонить? (Ельцина долго пытается объясниться с телефонисткой).
Н. Ельцина: Таня, вот телефон приемной. 206-35-96.
Т. Дьяченко: Сейчас, минуточку. (В сторону): У вас нет ручки?
Н. Ельцина: Таня, может быть, ты еще позвонишь Михаил Иванычу (Барсукову. – Авт.)?
Т. Дьяченко (раздраженно): Мама, это бесполезно, понимаешь.
У папы единственная возможность, чтобы выиграть выборы – это уволить их обоих. Мам, ты понимаешь! И на самом деле это и для страны будет лучше, потому что так невозможно. Я на этих выборах насмотрелась. Решает все один только человек, так нельзя. Еще, ладно бы, был какой-то супер. Ну ужасно это. Ты понимаешь!
Н. Ельцина: Я не понимаю этого человека тоже. С «Мостом» тогда накрутили.
Т. Дьяченко: Мам, у папы выход только один!
Н. Ельцина: Да.
Т. Дьяченко: Значит, постарайся его убедить в этом, и ничего страшного в этом нет.
Н. Ельцина: Кого убедить?
Т. Дьяченко: Папу.
Н. Ельцина: Ну я же не могу.
Т. Дьяченко: Почему?
Н. Ельцина (бесхитростно):Он ругается.
