В городской управе их встретил какой-то третьеразрядный клерк, державшийся что-то очень уж хамовато для простого письмоводителя. Мазур невольно сравнил их нынешний визит с историческим приемом у мэра — тогда все было иначе, до кабинета провожала целая свита с соответствующими улыбочками и даже распахиванием дверей перед гостями. Судя по быстрому, пытливому взгляду Кацубы, он тоже провел в уме определенные аналогии. Интересно, означает ли это, что их акции здесь резко упали? Чрезвычайно на то похоже…
Чиновничек завел их в необъятный зал, смахивающий на красный уголок былых времен — с эстрадой почти в человеческий рост высотой, необъятным столом президиума, постаментом в углу, на котором, несомненно, пребывал не столь давно бюст вождя мирового пролетариата. (А их провожатый, ручаться можно, в свое время с этой самой трибуны, паскуда, возглашал здравицы в честь лично Леонида Ильича, ошибки быть не может, б ы в ш и х Мазур узнавал по рожам с высоким процентом попаданий…)
Хорошо еще, у кого-то хватило ума поставить меж столом и краем эстрады обыкновенный столик с тремя стульями. На столике уже теснилось с полдюжины микрофонов — зато десятка два шакалов пера и виртуозов ротационных машин смогли разместиться вольготнейше, заняв передний ряд, где пустых кресел оставалось еще несметное количество. Столик находился под прицелом трех видеокамер на треногах. «Вот это засветились, — подумал Мазур, — светимся как ночной Париж…»
Но ничего не попишешь, пришлось усесться за столик рядом с Кацубой и сделать соответствующую физиономию. Он сразу высмотрел Джен — один из ее спутников смирнехонько сидел рядом, а второй возился с одной из камер. Большим специалистом в этом вопросе Мазур не был и потому не смог определить, обращается парень с фирменной техникой профессионально или только изображает прошедшего огонь и воду аса телерепортажа. Впрочем, остальные ни разу на него не покосились, значит, делает все правильно, не выбиваясь из общей картины. Быть может, они и настоящие репортеры? Он прекрасно помнил, как любит очаровательная мисс Деспард пристраиваться к людям из совершенно чужих контор — при этом пользуется убедительной легендой…
Чиновничек со стуком поставил перед героями брифинга две бутылочки пепси-колы — с таким видом, словно он был убежденным членом общества трезвости, которого вынудили прислуживать в подпольном притоне бутлегеров во времена сухого закона. Ни стаканов, ни открывашки. Положительно, подобное гостеприимство со знаком минус наводит на подозрения…
Засим чиновничек представил их невнятной скороговоркой, присел на третий стул — в сторонке, так, словно заранее спешил дистанцироваться от означенных субъектов.
Мазур ждал вопросов даже с некоторым любопытством — как-никак в его жизни это была первая пресс-конференция и, он искренне надеялся, последняя. Форменным идиотом себя чувствуешь, когда все на тебя пялятся. Отчего-то вдруг стало казаться, что он не застегнул одну пуговку на брюках, но никак не мог придумать, как бы непринужденнее кинуть взгляд в район подозрительного места.
Первым вскочил бородатенький субъект, которого Мазур смутно помнил по квартире с хомяком:
— Господин Проценко, я у вас вижу советский орден. Это что, выражение некой политической позиции?
— Помилуйте, господь с вами, — благодушно ответил Кацуба. — Просто у меня там винт заело, не выдирать же с мясом…
— Ну, а с каким ощущением вы носите орден с гербом СССР?
— Без ощущений, — кратко прокомментировал Кацуба.
— Вообще, как вы относитесь к распаду СССР?
— Экзистенциалистски, — не моргнув глазом, отрезал Кацуба.
И мгновенно выиграл время — пока бородатый лихорадочно чиркал в блокноте, мучительно соображая, как пишется изреченное Кацубой слово, тот уставился в зал, открытым и честным взором вопрошая: «Ребята, избавьте от шизика!»
Воспользовавшись моментом, в паузу тут же ворвалась дамочка, которую они уже видели в порту:
— Давайте перейдем к более прагматичным вопросам. Господин Проценко, расскажите, пожалуйста, кратко о результатах вашей экспедиции.
— О полных и окончательных результатах говорить, конечно же, преждевременно, — солидно поправив очки, начал Кацуба. — Однако на сегодняшний день «Морской звездой» исследована обширная акватория, а наши аквалангисты спускались к двум затонувшим кораблям из трех. — Речь его лилась плавно и непринужденно, как у самого настоящего доцента, поучающего юное поколение. — Можно говорить со всей уверенностью: в трюмах кораблей «Комсомолец Кузбасса» и «Вера» не обнаружено ничего, даже отдаленно напоминающего пресловутые емкости с отравляющими веществами. Равным образом и на дне никаких контейнеров не обнаружено.
— Как это согласуется с тем, что пишет местная пресса?
— Категорически не согласуется, — сказал Кацуба. — Местная пресса пишет одно, а мы обнаруживаем совсем другое…
Кто-то хихикнул. Бородатый моментально кинулся в бой:
— Вы что, обвиняете нас в недобросовестности?
— Да помилуйте, — обаятельно улыбнулся Кацуба. — Я вас ни в чем не обвиняю, вся беда в том, что никто из вас в жизни не имел дела с аквалангом и на дно не погружался, тут-то и собака зарыта…
— Простите, а как же тогда быть с сейнером? — вклинился кто-то. — Нам показывали акты комиссии — несомненное отравление, одиннадцать трупов…
— Вот это для меня загадка, — развел руками Кацуба. — Акты я тоже просматривал. Но, когда произошла эта трагедия, нас здесь не было, и делать какие-либо выводы не берусь… — И добавил наставительно: — Видите ли, подлинный ученый обязан, конечно, учитывать полученные другими данные, но я веду разговор о том, что наблюдал и исследовал сам…
— Не только сейнер, но и недавняя массовая гибель морской фауны, — уточнил репортер. — Должно же это иметь какое-то разумное объяснение?
— Безусловно, должно, — сказал Кацуба.
— Но ваша экспедиция, насколько я понимаю, версию об утечке отравляющих веществ из поврежденных контейнеров решительно отрицает?
— Я не видел этих контейнеров, — сказал Кацуба. — Я их не нашел. Ученый, простите, обязан быть скептиком. Когда мне удастся потрогать их руками или хотя бы получить пробы воды, указывающие на недвусмысленное присутствие отравы, я буду говорить уверенно. Пока у меня этой уверенности нет.
— А как вы расцениваете недавнее убийство одного из активистов экологического движения?
— Это совершенно не моя область, — развел руками Кацуба. — Я же не сыщик, дамы и господа…
— А смерть двух водолазов?
— Точнее говоря, смерть водолаза и аквалангиста, — поправил Кацуба. — Тут уже Владимиру Степановичу карты в руки, он вам расскажет с большим знанием дела…
Мазур прокашлялся. Сначала у него получалось плохо — мучительно подыскивал слова, запинался и бубнил. Потом как-то наладилось. Он довольно связно, внятно изложил то, что было написано в актах. И ничуть не кривил душой — просто-напросто умолчал о в т о р о й версии, насчет возможной насильственной смерти. Сам он уже не сомневался, что верна как раз вторая версия…
Телевизионная дама моментально вцепилась в него:
— А вам не кажется странным, что в столь короткий промежуток времени последовали два несчастных случая?
— Это море, — сказал Мазур. — А оно шутить не любит. На такой глубине случиться может все, что угодно… Знаете, были такие чемпионы по подводному плаванию…
И рассказал несколько весьма поучительных историй, случившихся на самом деле. Слушали его со всем вниманием, и Мазур помаленьку приободрился, успел даже убедиться, что все пуговицы застегнуты. Не удержавшись, посмотрел на Джен — она слушала с величайшим тщанием, хотя не понимала ни слова. Видимо, именно так, в ее представлении, и должен был держаться журналист, чтобы не выбиваться из общей картины.
На многих лицах он видел нескрываемое разочарование, вполне объяснимое — должно быть, им наобещали жуткие сенсации и роковые тайны, тем и заманили…
Наконец-то дал о себе знать один из спутников Джен — встал и на хорошем русском спросил:
— Я понимаю, вы полностью отрицаете причастность военных?
— Пожалуй, — сказал Мазур. — Видите ли, здешняя воинская часть по своему роду занятий никогда не имела дела с отравляющими веществами…
— Но их могли затопить в другое время…
— Мы, как несколько раз повторил Михаил Иванович, не нашли никаких следов, — сказал Мазур.
— А как вы отнеслись бы к журналистскому контролю за вашей работой? — встрял очередной незнакомец, возможно, и звезда в своем ремесле, но у Мазура он не вызывал никаких ассоциаций.
— Интересно бы посмотреть на этот контроль… — искренне усмехнулся он. — Кто-нибудь из вас умеет обращаться с аквалангом? Никто? Увы, без этого весь контроль сведется к тому, что вы будете часами скучать на палубе, пока мы плаваем и погружаемся к затонувшим кораблям…
