А ведь всё это — постиндустриальное общество, информационное общество и глобализм — разные названия одного и того же процесса, это синонимы. Но в теории до сих пор однозначного понимания нет; жульничество продолжается. Российские исследователи берут в качестве эталонов модные на Западе концепции и строят свои теории, а точнее, пересказывают вычитанное. Они не задаются вопросами, насколько их стряпня соответствует условиям России, и не отслеживают, подтверждаются ли эти теории практикой «там». Атак как они все читают одинаковые книжки, то дружно друг другу поддакивают, а у несведущих граждан создаётся впечатление, что раз все «такие умные люди» говорят одно и то же, то в этом действительно что-то есть.
Такая «наука» имеет и вполне меркантильную подложку. Перепевая западные образцы, можно рассчитывать на заграничные гранты, получать приглашения читать лекции там же, а за лекции платят неплохие деньги. Но всеобщая унификация взглядов препятствует развитию знания, особенно у тех, кто его копирует. Без сравнения разных случаев становится невозможным получение сколько-нибудь удовлетворительных результатов. Известная истина: «Всё познается в сравнении», а если сравнивать нечего, то познавательная деятельность прекращается и начинаются пустые споры.
Ныне либералы разных школ спорят о том, как бы нам поскорее стать частью богатого западного мира. Ждут ли нас там? И нужен ли нам тот Запад? И что с ним самим будет в ближайшие годы? Об этом у них и разговора нет. А мы зададимся этими непростыми вопросами.
Ждут ли нас?.. История с Косово, Ираком, выборы в Югославии, Украине, отношение к албанскому меньшинству в Македонии и русскому меньшинству в Прибалтике и масса других примеров показывают, что западная система ценностей — и система демократии, и институт прав человека — в состоянии хаоса. Вся их «двойная бухгалтерия» порождена реальными конфликтами интересов, и в каждом случае «правда» оказывается за теми, кто сильнее. К сожалению, Россия слаба, поэтому её интересы не учитываются. Мы можем сколь угодно активно махать руками, «подавая сигналы», что мы уже белые и пушистые и даже уважаем права человека, — всё без толку. Запад богат, поскольку долгое время жил, обирая богатые территории с бедным населением; их эксплуатировали в свою пользу. А теперь если Россия со своей богатой территорией войдёт к ним на равных, то за счёт чего они будут дальше-то жить? За счёт стран, бедных сырьевыми ресурсами? Не для этого рушили в России Советскую власть…
Либералы у нас двух сортов: «государственники» и «западники». Первые сегодня у власти; именно они мечтают о вхождении России в клуб богатых стран «на равных». Вторые защищают идею бессубъектного её вхождения в мир ТНК, как территории и ресурсов, и не более того. Эти уже включены в глобальное целое и знают там своё место. В частности, как хозяева сырья и других ресурсов они являются продолжением существующих транснациональных структур. Для них понятия «государство — страна — народ» не существует. Впрочем, и «государственники», чуя, куда ветер дует, готовы к ограничению суверенитета России. Отсюда появление в нашей Конституции пункта о приоритете международных договоров, согласие выполнять решения Европейского суда, подписание конвенций о действии на территории России многих зарубежных нормативов, в частности европейских тюремных правил, мораторий на смертную казнь и т. п.
Как видим, наступление эпохи ТНК породило дилемму. Одни либералы считают, что возрождение отечественной экономики, укрепление отношений с Китаем, Ираном, Ираком и Индией увеличивают значение России, повышают её капитализацию и субъектность в международных отношениях. Беда лишь в том, что до их ума не доходит: Западу Россия не нужна ни с какой капитализацией, потому что мы слишком большие и по-прежнему ядерные. Другие либералы полагают, что вся эта мышиная возня вредна, ибо мешает быстрому усвоению мировыми финансово-экономическими структурами богатств России. Правда, они этого не говорят напрямую, а прикрывают демагогической болтовнёй о демократических ценностях.
Хоть и те и другие тянут в конечном итоге в одну сторону, конфликт между двумя лагерями неизбежен. Это проблема выбора: быть России субъектом или территорией. И кто бы из либералов кого ни победил, логическим завершением либерального проекта станет конец России как государства. При нынешней власти проваландаемся дольше, а если случится «бархатная» («шёлковая», «кожаная», короче — шкурная) революция — скатимся в ничто быстрее.
Наш развал — это вопрос времени. Можно, конечно, верить в глобальный мир, в котором все народы, распри позабыв, перемешаются в рамках общего социума и всех где-то за горизонтом ждёт «светлое будущее». На деле же даже в условиях глобализации ценности национального суверенитета и национальной безопасности своего значения не теряют, а вакуум в политике всегда заполняется. Так что говорить о будущем России бессмысленно, потому что будущего у России ни при тех, ни при этих либералах нет. Дальний Восток уже сегодня больше связан с Японией и Китаем, чем с Москвой. Соседние страны всё увереннее предъявляют нам территориальные претензии. Раздуваются национальные конфликты, заиграл мусульманский фактор… А Центр делает вид, что ничего не происходит. Япония и Китай, Турция, Румыния и Латвия — вот кто будет решать вопрос субъектности разных частей бывшей России. США и Германия тоже своего не упустят.
Да, ресурсов у нас много и помимо сырья: мы привлекательны своей системой образования, культурой, обширным рынком, но всё это не вечно, всего этого можно лишиться…
Ныне самые высокие технологии (а с ними капитал и интеллект) концентрируются в США, похуже — в Японии и Европе, ещё похуже — в странах АСЕАН и Латинской Америки. Россия же, уничтожив в ходе либеральных реформ свои высокие технологии и закрепляясь в качестве сырьевого придатка не столько развитых стран, сколько глобальных монополий, а также Китая и Индии, осталась как минимум со ста миллионами человек избыточного для сырьевого придатка населения. Это кошмар, о котором всего два-три года назад писали все газеты, от «Завтра» до «Сегодня». Теперь все привыкли; кошмар воспринимается как норма, хотя от этого не перестаёт быть кошмаром.
Впрочем, о наших перспективах можно сказать ещё жёстче. В условиях глобализации мы и в развитии традиционных технологий не имеем никаких шансов. Из-за нашей географии (климата и растянутости страны) и, что значительно более важно, управления (которое нельзя улучшить быстро) издержки нашего производства во всём обозримом будущем отчётливо выше среднемировых. Поэтому концентрация сил на любом относительно простом производстве не приведёт ни к чему, кроме банкротства.
Между тем, закрывая глаза на объективные условия, разные наши либералы занимаются мифотворчеством. Государственнический миф гласит, что нужно резко усилить ведущую роль государства, и тогда экономика России начнёт очень быстро расти: всех догоним и перегоним быстрее, чем при товарище Сталине. Другой миф — что стоит нам снять ограничения на валютные операции, вступить в ВТО и по максимуму снизить налоги, как мы тут же начнём догонять Португалию.
Это мифы, потому что они основаны не на анализе конкретной ситуации, а на идеологических представлениях.
Усиление роли государства в современных условиях ничего не даст, потому что, во-первых, другое тысячелетие на дворе, а во-вторых, В. В. Путин совсем не товарищ Сталин. Его скорее можно сравнить с товарищем Бухариным; представьте, что Николай Иванович и «правые уклонисты» под знаменитым лозунгом «Обогащайтесь!» взяли власть и не было ни пятилеток, ни коллективизации, ни индустриализации. Получился бы точный слепок современности.
Не будет России никакой пользы и от вступления в ВТО. Эта контора, созданная в интересах крупного капитала, ограничивает возможности проведения определённой промышленной политики, индустриализации, получения доступа к технологиям. В ВТО существует неравноправие торговых режимов, и уж к нам-то его применят по полной программе. По этому поводу французский учёный Жак Сапир, возглавляющий исследования по экономике России и стран СНГ в Доме науки о человеке (Париж), пишет:
«…Все знают, что свобода торговли может раздавить развивающиеся страны. Кроме того, имеется… проблема. Я бы назвал её идеологией ВТО. Это идея, которая состоит в том, что свобода торговли — везде и всегда наилучшее из возможных решений. Это, если хотите, религиозная, но не научная идеология… Я считаю, что надо забыть о свободе торговли, и чем скорее, тем лучше. Это действительно религиозная идеология, не имеющая ничего общего с практикой.
Существует проблема взаимоотношений ВТО и России. Когда российское правительство хочет, чтобы Россия вступила в ВТО, поскольку оно не желает, чтобы страна была исключена из крупных международных процессов, то с политической точки зрения это можно понять. Но если сегодня мы рассмотрим структуру российской торговли, то увидим, что Россия продаёт сырьё и оружие. К сожалению. Можно было бы желать, чтобы российская торговля была иной. Но надо констатировать, что сегодня, в 2004 году, более 80 % российского экспорта составляют сырьё и вооружение, то есть товары, которые не входят в компетенцию ВТО. Поэтому можно задаться вопросом: в чём состоит экономический интерес вступления России в ВТО?… Сегодня, в 2004 году, у неё нет экономических причин для этого».
