…Чайники рождаются в огне. Раскаленный жидкий чугун бурлит, пузырится, освещая один из углов мрачного литейного цеха завода «Намбу тэцубин». К приезду иностранцев приурочили отливку необыкновенного огромного чайника, который должен быть установлен на вокзале Мориока в качестве символа Иватэ. Сначала осматриваем огромную, почти в рост человека форму будущего рекордсмена. Она состоит из двух сферических половин. Верхняя и нижняя части крепятся друг с другом скобами и болтами. Внутри находится еще одна форма, которую после затвердения металла разобьют и выжгут, чтобы освободить внутреннюю полость. Пока внешняя форма не затвердела, на нее наносят сложный рисунок. Литейщики по двое взбегают на помост и опрокидывают двухведерные ковши раскаленного чугуна, пока не заполнится пространство между внешней и внутренней формами. Все рабочие собираются у помоста в ожидании, когда отливка затвердеет и можно будет снять формы. На цепях поднимают верхнюю половину и… Старые литейщики огорченно вскрикивают, машут руками, отходят в сторону. Отливка не удалась. После полутора часов в литейной побаливает голова, першит в горле. Приемы изготовления чугунной утвари и условия труда явно сохранились от средневековья. Разве что ремесленников собрали из семейных мастерских под одну крышу и установили несколько несложных шлифовальных и сверлильных станков. Да и с техникой безопасности неважно.
«Может показаться, что здесь сохраняют в неприкосновенности традиционные методы ради истории, — заметил оператор местного телевидения, снимавший сюжет о приезде на завод иностранцев. — Но это только на первый взгляд. Дело в том, что японская экономика, точно форма для отливки чайников, состоит из двух половин. Часть предприятий оснащена современной техникой, роботами, ЭВМ, электроникой. Рабочие объединены в профсоюзы и добиваются приличной зарплаты. Вторая же половина недаром именуется «потовыжималкой». На мелких и средних предприятиях преобладает ручной труд, техника примитивна и небезопасна. Там нет профсоюзов, рабочие постоянно находятся под угрозой увольнения. Как правило, и зарплата на заводах типа «Намбу тэцубин» раза в два ниже. Без таких «потовыжималок» японская промышленность не добилась бы нынешних успехов. Основа благополучия Токио или Осаки — в отсталости таких медвежьих углов, как наша Иватэ».
С глядящей на Тихий океан Иватэ соседствует омываемая Японским морем префектура Акита, чье название означает «осеннее поле». Между ними много общего, это именно те районы страны, которые последними вкушают плоды экономического прогресса, но первыми ощущают горечь спадов и кризисов. Испокон веков равнины Акита известны своим вкусным рисом, горы — кедром, прибрежные воды — обильными уловами, города и деревни — своими белолицыми красавицами и сильными юношами, которые во время августовского праздника «канто» проходят по вечерним улицам, ловко удерживая то и дело норовящие упасть тяжелые бамбуковые шесты десятиметровой высоты, увешанные пятью десятками горящих бумажных фонарей.
Увы, праздник «канто» удалось увидеть только по телевизору. Побывать в Акита мне довелось в самый разгар дождливой осени, время межсезонья, когда единственный в здешних суровых по японским понятиям краях урожай риса уже собран, а зимние промыслы еще только начинались. Поля и деревенские улицы были почти безлюдны. Лишь дым из труб да еще редкие фигуры ребятишек, возвращавшихся на велосипедах из школ, свидетельствовали об обитаемости окрестных мест. Разбрызгивая лужи, наш журналистский автобус направлялся в прославившуюся на всю страну деревню Огатамура.
Уже давно стало аксиомой, что в Японии каждый пригодный для земледелия клочок земли используется по назначению, поскольку больше взять ее неоткуда. В Огатамура сделали невозможное, создали землю. 17 тыс. га — такова площадь отвоеванных у природы плодородных полей «японской целины». Создатели Огатамура осушили второе по величине озеро Японии Хатирогата. Отделенное от моря узкой перемычкой, это соленое озеро издревле привлекало жадные взгляды страдавших от безземелья крестьян. Но осушить сравнительно мелководное озеро (средняя глубина составляла около полутора метров) позволила лишь мощная современная техника. В 1955 г. начались изыскательские и проектные работы. Потребовалось 10 лет и 85 млрд иен государственных капиталовложений, чтобы осушить четыре пятых площади озера, спланировать поля, высадить лесозащитные полосы, проложить подземные трубы для стока грунтовых вод, построить жилье, административные и жилые постройки. Дамбы защищают осушенные земли от окружающих их со всех сторон вод — часть озера сохранили ради поддержания водного баланса окрестных равнин.
Первые поселенцы приехали в Огатамура в 1968 г., а через 8 лет заселение поселка закончилось, и число крестьянских дворов достигло запланированного — 580. Огатамура создавалась на государственные деньги как образцово-показательная деревня, опыт которой изучался и внедрялся бы во всех сельских районах. Ее главное отличие состояло в огромных по японским меркам земельных наделах — 15 га на семью, в 15 раз больше среднего поля! В 50-е годы в Японии не хватало продовольствия, особенно риса. В Токио решили создавать крупные высокомеханизированные зерновые хозяйства по американскому образцу. Пока мощные насосы откачивали воду с будущих полей, специально отобранные крестьяне набирались опыта у фермеров Калифорнии.
Удался ли эксперимент? Только частично. Это видно из того, что Огатамура так и осталась единственной в своем роде, хотя и продолжает находиться в центре внимания прессы. Сначала писали о таких новшествах, как рассеивание семян риса с вертолетов. Потом о внедрении коллективного труда бригад из 5–6 семей. На экранах телевизоров появлялись то засеянные высокоурожайными сортами риса образцовые поля, то рекламировались новые удобрения, универсальные машины, автоматизированные элеваторы. Правда, все эти новшества почти не сказывались на урожайности. Крестьяне Огатамура собирают в среднем 5300 кг риса с гектара, столько же, что и работающие по старинке соседи.
«Попасть в число жителей Огатамура было не просто. На каждое место претендовало около 10 семей, — говорил заместитель старшины деревни Киёси Хатия. — Критерии отбора: возраст от 20 до 40 лет, образовательный уровень, достаточный для освоения новой техники. Счастливчики должны были отказаться от своего старого участка и располагать средствами, чтобы просуществовать в течение года, пока они обучались на курсах. А заодно смириться с мыслью, что полученная земля станет их собственностью только через 20 лет, когда государству будет выплачена вся ссуда — 93 млн иен. До тех пор министерство сельского хозяйства имеет право определять, какие культуры выращивать, какие применять агроприемы, семена, удобрения. Несмотря на неудачи некоторых экспериментов, почти все переселенцы поначалу были довольны. Урожаи неплохие, цены на рис поднимались. В поселке росли новые дома, магазины, школы и детские сады. Появились клуб и сельскохозяйственное училище. Построили элеваторы, проложили асфальтовые дороги, на улицах соорудили тротуары. Казалось, что мечта о зажиточной жизни, об уверенности в будущем исполнилась. К сожалению, мечты так и остались мечтами…»
О сегодняшнем дне Огатамура рассказал старожил, 55-летний Сюити Танака. «У нас чем больше риса выращивают крестьяне, тем им хуже. Огатамура создавалась специально, чтобы выращивать больше риса. Теперь же в Японии стали есть меньше риса и наступило перепроизводство. Сейчас мы засеиваем рисом чуть больше половины полей. Так велит правительство. Остальная земля идет под пшеницу, сою, овощи. Эти культуры не только непривычны для нас, они менее прибыльны, правительство не гарантирует твердые закупочные цены, как на рис. Можно ли ослушаться людей из Токио? Мой сосед взял и засеял рисом лишние полгектара. Так власти подали в суд, собираются отобрать еще не выкупленное до конца поле. А как крестьянину без земли? Нередко слышим: не вам пенять на судьбу с вашими-то огромными полями. С одной стороны, это верно. Доходы у нас больше. Но больше и расходов. Каждый год выплати взнос за землю — более 4 млн иен. Около 2 млн уходит на покупку и содержание техники, без которой порой обходятся соседи, но которая необходима на наших больших полях. А еще надо платить государственные и местные налоги, проценты на займы и ссуды».
…После поездки в Акита прошло ровно три года, и вот осенью 1985 г. газеты стали публиковать сенсационные статьи про «рисовый бунт в Огатамура». Почему образцовая деревня взята в кольцо полицейских застав? Почему ее жители стали именоваться «контрабандистами» и «смутьянами»? Оказывается, все больше и больше крестьян стали засевать рисом ту часть полей, что по приказу властей должна использоваться под другие культуры, а урожай продавать перекупщикам вместо государства. В «бунте» приняло участие 170 из 580 семей, а площадь незаконных полей достигла 520 га. Чтобы предотвратить вывоз «контрабандного» риса, и без того окруженная со всех сторон водой деревня была взята в блокаду. Каждую выезжающую из Огатамура машину стали обыскивать на контрольно-пропускных пунктах. Вот тут-то и начались сцены, достойные фильмов о нарушителях границ.
