3
Вещь не в себе, или же штамп на службе плагиата
Если долго мучиться –
Что-нибудь получится.
Популярная песня
Как показывает опыт, «что-нибудь» непременно получится, только это «что-нибудь» может оказаться такого качества, что и предмета для разговора не окажется. В частности, с первой же строки «Альбатроса» переводчик обычно поддается соблазну поставить богатую рифму «матросы-альбатросы». Во французском тексте ее нет, ясное дело, но чего ж мудрить-то? Из всех переводчиков, работавших над Бодлером до 1990-х годов, один лишь Эллис этой рифмой не соблазнился. Уже упоминавшаяся свежая рифма «крылья-усилья» была использована и Мережковским, и Якубовичем; Чюмина, впрочем, ее модифицировала и зарифмовала «бессилья-крылья». Туда же и ту же рифму поставил в своем неизданном переводе Г. Пиралов через тридцать лет после Чюминой (однако в варианте Якубовича и Мережковского); еще спустя тридцать лет, при подготовке первого советского издания Бодлера[0.81], работая над «Альбатросом», В.В. Левик не устоит перед соблазном начнет вторую строфу так: «Грубо кинут на палубу, жертва насилья…» (на рифме, конечно, «дежурный десерт» – «крылья»).
Увы, тут много больше от «лукавого», чем от Бодлера. Перед нами тот путь, который чаще и дальше всего уводит от оригинала (притом в тупик) – путь самозарождающегося штампа. Не хочу быть буквоедом и подсчитывать, сколько раз рифмовалось и у кого «крыла-весла», «судьбе (или «ходьбе»)-себе», «суда-тогда (или «всегда») и т.д. В частности, все восемь первых рифм перевода Левика как нарочно совпадают с рифмами перевода Чюминой, с незначительными отклонениями («насилья» вместо «бессилья» и «тогда» вместо «всегда»). О плагиате речи быть не может, при всей широчайшей образованности Левика вряд ли он помнил затерянный в книге начала века текст перевода Чюминой. Просто к этим рифмам ведет путь наименьшего сопротивления материала. Именно поэтому все выявленные переводы так похожи один на другой, хотя разделяют их многие десятилетия. Не верится, читатель? Тогда вперед.
Приведем, рискуя утомить читателя, первую строфу во всех наличных вариантах, – впрочем, нельзя ручаться, что их последовательность точно соответствует хронологии, но приблизиться к ней мы попробуем.
П. Якубович (Мельшин) (опубликован впервые без подписи в 1895 году:
Когда в морском пути тоска грызет матросов,
Они, досужий час желая скоротать,
Беспечных ловят птиц, огромных альбатросов,
Которые судьба так любят провожать.
Мельком заметим, что с самого первого перевода первая строка оригинала – см. подстрочный перевод в начале статьи – превратилась в две: это будет повторяться и у других мастеров, – еще понять бы, отчего так хочется всем ее удвоить?.. Но первый перевод свою ознакомительную задачу выполнил. Так что – дальше.
Перевод Д. Мережковского (дата неясна, как было сказано выше, но в печати текст появился лишь в 1910 году):
Во время плаванья, когда толпе матросов
Случается поймать над бездною морей
Огромных белых птиц, могучих альбатросов,
Беспечных спутников отважных кораблей, –
вопреки оригиналу, фраза у Мережковского уходит во вторую строфу, убивая бодлеровскую лапидарность стихотворения. Лучше ли этот перевод, чем труд Якубовича – трудно сказать. Избыток прилагательных – налицо (аж пять в последних двух строках). Лучше продолжить сравнение, и вот странный перевод О. Чюминой из ее сборника 1905 года:
Для развлечения порой толпа матросов
Приманивает их и ловит альбатросов,
Свободно реющих над морем и всегда
Сопровождающих плывущие суда.
Пунктуация принадлежит лично Чюминой, как и система рифмовки – о чем уже было сказано. Но отметим, что все-таки альбатросы заняты этим не всегда. Однако бывает, в чем скоро убедимся, заметно хуже.
А.А. Панов, автор первого русского «полного» текста «Цветов зла»:
За кораблем, скользящим по пучинам моря,
Беспечно спутники его несутся альбатросы:
Лазури короли, отважно с бурей споря, –
Совсем беспомощны, как только их матросы –
чтобы не оставлять читателя в недоумении, процитирую и пятую строку: «Поймают и кладут на палубные доски». Как и Мережковский, Панов не считал зазорным продолжить фразу во второй строфе. Но у Мережковского здесь было мелкое нарушение, перевод Панова же – музейный образец безграмотности. Мало того, что его альбатросы-матросы определенно превратились в итальянцев (то ли поляков) – иначе откуда бы сплошная женская рифмовка? При этом в первой строке, конечно, шесть стоп, зато нет цезуры (никакой), во второй же перед нами нечто вовсе сказочное: семистопный ямб. В борьбе за последнее место и по сей день Панов-первооткрыватель входит в число самых сильных претендентов: именно его перевод больше всех похож на пародию.
Эллис (,Л. Кобылинский):
Чтоб позабавиться в скитаниях унылых,
Скользя над безднами морей, где горечь слез,
Матросы ловят птиц морских ширококрылых,
Их вечных спутников, чье имя альбатрос.
Как писал в своих воспоминаниях о нем Н. Валентинов, Эллис был действительно «неистовым бодлерианцем"[0.82]; он говорил революционеру Валентинову такое: «Известно ли вам, что Бодлер – самый большой революционер XIX века, и перед ним Марксы, Энгельсы, Бакунины и прочая сотворенная ими братия просто ничто?» Эллис знал о Бодлере, возможно, больше всех русских специалистов, вместе взятых и так же сильно его чувствовал (не зря его перевод «Цветов зла» целиком переиздают и до сих пор, – не без того, впрочем, мелкого факта, что за него никому не надо платить). Но есть и такая деталь, как просто поэтический талант: хотя альбатросов с матросами Эллис рифмовать не стал, но «горькие бездны у Бодлера – это не символистские океаны слез, это просто указание вкуса морской воды; оборот же «чье имя альбатрос» оставляет нас в неведении – чье же это имя. В предисловии к книге Эллиса Брюсов написал, что если бы Бодлер назвал свою книгу не «Цветы зла», а «Цветы добра», она бы от этого не изменилась. Брюсов имел в виду явно манихейскую точку зрения Эллиса на мир (над которым, по свидетельству Валентинова, Эллис ставил равные силы – Высшее Добро и Высшее Зло[0.83]), которая привела поэта в оккультизм, антропософию, наконец, в католический монастырь. Однако – судя по многим приметам – для собственно Бодлера Силы Зла были куда выше Сил Добра, оттого и (помимо явного «недотягивания» по линии поэзии) его Бодлер не совсем похож на Бодлера в оригинале.
Арсений Альвинг (Арсений Алексеевич Смирнов) (1885-1942) дебютировал в литературе в 1905 году, тремя годами позже издал в Петербурге свой полный перевод «Цветов зла», собравший множество отрицательных отзывов и один сочувственный – А.В. Луначарского. Итак:
Чтоб позабавиться, суровые матросы
Свободных птиц стараются поймать,
Те птицы белые – морские альбатросы,
Всегда за кораблем привыкшие летать.
Интересно, что хуже: видеть вторую строку семистопной у Панова или пятистопной у Альвинга? Неверно и то, и другое, между тем налицо хоть какой-то прогресс: из первой строки Бодлера Альвинг по крайней мере не стал делать две. Книга Альвинга стала чрезвычайной редкостью (в 1932-1940 г.г. он был репрессирован и книга уничтожалась), единственный экземпляр ее с трудом отыскался в РГБ (бывшей «Библиотеке Ленина») в бывшем «спецхране», а составители «Литпамятника» 1970 года (Балашов и Поступальский) признались автору этих строк, что им эту книгу найти вообще не удалось – поэтому ничто из нее и не оказалось переиздано. Находясь в лагерях, Альвинг занимался издательской деятельностью – редактировал книги «для спецбиблиотек» (читай – лагерных), между тем в современном литературоведении к нему относятся довольно серьезно. На том чудовищно низком уровне, который задали «русскому Бодлеру» переводчики века, наверное, и работа Альвинга не должна быть забыта.
Но не будем удаляться от нашего предмета. Вас. Е. Чешихин (Ветринский) оставил нам неизданный перевод (дата под ним – 1918)[0.84]:
Иной раз на море соскучатся матросы
Пока корабль легко над безднами скользит,
И вот – для шутки злой изловят альбатроса,
Что вслед доверчиво и царственно парит.
Перед нами снова борьба за последнее место, перевод остался неизданным и пристально разбирать его было бы некорректно, да и видно все, что надо, внимательному читателю.
Борис Бер принадлежал к другому, заметно более старшему поколению (1871-1921); перевод также не издан[0.85]:
От скуки иногда пытаются матросы
Ловить огромных белых птиц морей:
Беспечны спутники – красавцы альбатросы –
Над горькой бездною скользящих кораблей.
Бер издал три сборника стихотворений (последний в 1917 году), подготовил к печати четвертую книгу, выполнил множество переводов, переписывался с Горьким. Бодлера он переводил и до переворота 1917-го года, но вплотную занялся им в последний год жизни. Под процитированным переводом дата – «1920», но даты под прочими переводами ясно говорят: меньше пяти стихотворений в день он не делал. Перед нами черновики, результат налицо и гадать не о чем.
