А ведь это просто профанация молитвы и полнейшее непонимание ее существа. Через молитву нам подается помощь Божия в делах, нами самими совершаемых, а не призываются магические силы, которые действуют и совершают дела без нашего участия. Даже самый молитвенный аскет не вымолит человека, если тот сам не будет прилагать усилий ко спасению. И своей молитвой не поможет никому и ни в каком деле, если действовать не будет сам, в этом деле заинтересованный. Так мы и работать перестанем. Зачем пахать и сеять, когда помолился и…получил вся благая?
Да, Господь совершал по молитве верующих в Него великие дела и чудеса, но это было лишь в тех случаях, когда человеческие средства были исчерпаны и оставалось только уповать на милость Божию. Но когда со стороны просящего не прилагается никаких усилий к достижению им просимого, то такое прошение может оказаться не молитвой, а… искушением Бога.
Безразсудное упование на Бога не есть свидетельство веры, а как раз наоборот – свидетельство духовного обольщения. Бог ждет от нас дел веры. Нам же, зачастую, удобнее прятать собственное малодушие и леность за ложноистолкованными смирением, любовью и другими христианскими добродетелями, чем открыто вступать в борьбу со злом.
Это малодушное состояние и привело нас к национальному позору.
Слава Богу, что Он, нам в назидание, на Святой Горе Афон оставил осколок православной Византии. Дух мiра сего проникает и сюда, но преемственность Православной традиции здесь не прерывалась и живы еще ее носители. Что же мы видим в сравнении?
Здесь трезво глядят на вещи и любому необычному явлению стараются не придавать значение или найти естественное объяснение. Вопреки расхожему среди русских мнению, считают, что чудеса веру не укрепляют, а скорее наоборот. Здесь не идут к старцу услышать волю Божию. Более того, дерзнувший возомнить себя пророком и провидцем, по афонским понятиям, достоин сожаления и молитвы, как человек, впавший в духовную прелесть. Здесь к старцу идут за разсуждением, не принимая его слова за истину в последней инстанции, а как совет духовно опытного человека. Свобода же выбора остается за вопрошаемым. (Иное – послушник, после тщательного испытания старца предавший себя в полное ему послушание с уверенностью, что тот приведет его в Царствие Божие.) Духовная свобода – здесь одна из главных ценностей, и свято оберегается. Здесь нет непререкаемых духовных авторитетов, кроме Святых Отцов, и табуированных тем. А, главное, за тобой всегда оставляется право иметь собственное мнение, если, конечно, оно не противоречит Священным Догматам и Канонам.
Православный христианин, по афонским представлениям, – это свободный, решительный, трезвомыслящий, мужественный и смиренный ратник Христов. Причем, смиренный – означает не безвольный, а великодушно и без ропота принимающий все ему в жизни случающееся. Здесь часто в ответ на вопрос: «как дела?» – можно услышать:«πολεμος (война)». Мороз по коже пробирает, видя, как загораются глаза, выпрямляются спины и расправляются плечи у древних старцев, когда речь заходит о врагах Веры и Отечества. «Врага – убей», – просто ответил дивный агелоподобный старец Иоаким вопрошавшим его русским паломникам. (Естественно, врага не личного, а врага Веры, народа…)
И как бледно выглядят на их фоне большинство русских монахов и священников, старающихся в беседах уходить от острых тем и вопросов, требующих выражения собственной точки зрения. Это, по их представлению, называется «не осуждать». Когда речь заходит об отпоре врагу, ими всегда вспоминается о левой щеке, которую нужно подставить, забывая, что Господь сам брал бич в руки, и когда Его ударили по щеке, Он не подставил вторую, а спросил ударившего, почему он это сделал. Да, это великое мужество не уклониться, держать удар, и тот, у кого это в жизни случалось, знает, как обескураживающее действует это на врага (твоего личного). Этим можно его победить духовно, пусть даже сам ты погибнешь. А многие ли на это способны?..Но когда ты кого-то защищаешь, то умереть, подставив щеку, не имеешь права.
Вообще, среди русских монахов распространено мнение, что интересоваться тем, что происходит в мiре, дело не духовное, что, мол, надо больше внимания уделять посту и молитве, монашескому деланию… (Хотя многие афонские старцы придерживаются противоположной точки зрения, считая что мiр сейчас, как никогда, духовно жаждет и ждет ответа от Церкви). Согласен, что высший монашеский подвиг – удалившись из мiра, за него молиться. Но когда ты каждодневно в нем пребываешь, занятый массой совершенно не духовных проблем, – а это стало образом жизни многих русских монахов, – говорить так не есть ли фарисейство? Это тоже самое, что разсуждать о посте, имея вес за сто килограммов.
Странно наблюдать подобную самоустраненность от проблем своего народа в такое судьбоносное для него время. И эти настроения преобладают…
Поэтому так радостно было повстречать паломника о.Максима, смиренного молодого русского батюшку, благословившего свое духовное чадо помолиться и с «поэтом», написавшим богохульную «поэму», оскорбляющую Матерь Божию, поступить, как Господь на сердце положит. Господь положил – дать негодяю по лицу… Кстати, на суде (не над богохульником, а над рабом Божиим), на «саркастический» вопрос адвоката: «ну, а что если бы Господь положил на сердце – убить», – жена истинного ревнителя о Бозе, не мудрствуя, ответила, что, естественно, нужно было бы так и сделать.
Не пример ли это для подражания?
Одним из духовных дарований является различение духов. Но, чтобы быть на это способным, нужно знать, какие качества каковому присущи. И вот при этом сравнении не возникает ли вопрос, а православного ли мы духа сейчас, а, значит, может быть мы уже и не русские?.. Не говорю об упомянутых мною «еврочеловеках», а о нас, считающих себя православными. Не в этом ли лежит корень всех наших национальных проблем?..
Представляю возмущение многих – на что поднял руку!.. Что ж, ваше право, как и право евреев до сих пор считать себя богоизбранным народом…
Предвидя обвинения в посягательстве на устои и основы, сразу скажу, что я не «зилот» (ревнитель) в теперешнем понимании этого определения. Покинуть родную Церковь, чтобы, создав секту «истинных ревнителей», хулить ее и доказывать, что именно эта горстка «избранных» является единственно оставшейся хранительницей Истины, преемственности и благодати, считаю высшей степени умопомрачением. Но, полагая, что каждый православный христианин должен быть зилотом по духу, не могу закрывать глаза на губительные процессы в нашей Церкви происходящие.
Существует мнение, что сейчас русский народ, как никогда, нуждается в каком-то институте, стержне, вокруг которого бы он объединился, а поскольку единственным таким институтом, на данный момент, является Русская Православная Церковь, то, критикуя ее, можно отнять у людей последнюю надежду. Мол, если уже и в Церкви нестроения и духовный кризис, тогда – полная безысходность. На это отвечу, что, как выше и отмечалось, таким духовным стержнем для русского народа Русская Православная Церковь была во все времена, но, будучи человеческим сообществом, она подвержена всем присущим людям изменениям. (В отличие от мистической Церкви Христовой, которая всегда пребывает в Истине и неизменна, как неизменен Бог). К этому нужно быть готовым и относиться, как к естественному ходу вещей. В свое время Римская Церковь была первенствующей среди Поместных Церквей, а теперь превратилась в еретическое сборище.
Здоровая критика церковной организации, иерархии, клира – это никакая ни хула на Церковь и на Святого Духа, как некоторые преподносят, а бдительность и ее охрана. Наоборот, отсутствие критического к себе отношения всегда и всех приводило в плачевное состояние. Мы же порицая «папизм» с его догматом о безгрешности папы, у себя самих развели «попизм», при котором действия любого попа не допускают никакой критики.А ведь истина не боится ни критики, ни даже клеветы. Критики и обличения боятся только ложь и грех.
Ничего нет гибельнее, чем решать жизненно важные проблемы «методом страуса», закрывая на них глаза. Все равно придет время их решать, но может будет уже и поздно. И если нашу родную Русскую Православную Церковь – этот сплачивающий народ духовный стержень – не оберегать от коррозии, то не строим ли мы здание на песке?..
Все вышеизложенное может показаться излишне резким и категоричным по форме, но это полезней для исправления. Пишу это, не превозносясь, выставляя себя неким «афонитом», тем же «младостарцем», о которых сам упоминал, поучающим и обличающим всех и вся, а сознавая, что все это относится и ко мне, даже в большей степени как монаху. Но это сознание своего личного падения только усиливает желание исправить себя и то плачевное положение, в котором мы оказались.
