Очень характерно отношение к вопросу о светской школе Государственного комитета по народному образованию, хотя учреждения и выборного (не непосредственно населением), но стоявшего целиком па точке зрения Временного правительства.
Государственный комитет не нашел возможным порвать с церковью. Для школ, поддерживаемых государством, — таковых громадное большинство — закон божий продолжал быть предметом обязательным, только школам частным (главным образом средним) разрешалось не вводить закона божия в качестве учебного предмета. Для громадного большинства населения все оставалось по-старому. По-старому должны были служиться молебны, читаться утренние молитвы, молитвы перед учением и после него, по-старому священник был членом педагогического совета и влиял на постановку дела. Одна только уступка была сделана возрастающей антирелигиозности масс: ученик мог, если этого захотят родители, а по истечении 14 лет он сам, не ходить на уроки закона божия. Это была уступка, но уступка ничтожная. Родители, желающие, чтобы их сын не учился закону божию, должны подать соответствующее заявление. Для этого им надо проявить известную инициативу, энергию, интерес к школьному делу, сознание вреда обучения этому предмету, независимость. Само собой, таких родителей будет ничтожное меньшинство, большинство же детей, даже детей неверующих родителей, будет по-прежнему воспитываться в страхе божием.
Значит, для громадного большинства детей обучение закону божию остается обязательным, и только очень незначительное количество детей будет освобождено от этих уроков. Почему же Государственный комитет, в котором было большинство представителей от учителей, пошел вопреки постановлению учредительного собрания (в 1905 г.) Всероссийского учительского союза, почти единогласно высказавшегося за светскую школу?
Члены Государственного комитета ссылаются на неподготовленность населения. Уничтожить преподавание закона божия в школе — значит восстановить против себя массы. Ссылка на массы, на неподготовленность населения — в значительной мере ссылка лицемерная. Тот, кто сам не хочет какой-либо решительной меры, ссылается обычно на неподготовленность масс. Когда не хотели давать народам всеобщее избирательное право, ссылались на неподготовленность масс; когда не хотели давать избирательных прав женщинам, говорили, что женщины — народ темный, будут голосовать за попов и погубят дело свободы; когда не хотели свергнуть самодержавие, говорили, что народ так чтит царя-батюшку, что грудью встанет на его защиту; не хотят сделать школу светской и говорят: народ возмутится. А суть дела в том, что верхи учительства теперь смотрят на все сквозь буржуазные очки и втайне считают, что религия нужна народу как узда.
Правда, на учредительном собрании Всероссийского учительского союза учительство почти единогласно высказывалось за светскую школу. Но с 1905 года много воды утекло. Россия за это время пережила полосу черной реакции. Лучшие силы учительства были изъяты из обращения. Правительство стало тщательнее подбирать учителей. В то же время революция пятого года усилила влияние буржуазии на интеллигенцию. На учительство буржуазная пресса обратила особое внимание. Она одна обслуживала учительство, которое видело в ней противника ненавистного самодержавия. Социалисты центр тяжести видели в свержении самодержавия, а на вопросы школы обращали мало внимания. Учительство все больше и больше пропитывалось мировоззрением буржуазии, проникалось ее идеологией. По мере того как росло влияние буржуазии па учительство, оно отходило все больше от народных масс. H вот теперь, когда массы проснулись к сознательной жизни, оно заняло по отношению к ним враждебную позицию. Лучшие элементы учительства просто растерялись и ничего не понимали в развертывавшихся с необычайной быстротой событиях. Делегаты III съезда Советов единодушно отмечали, что сознательные учителя — редкость, что в массе своей они либо стали сперва на сторону буржуазии, либо просто не знали, что думать. Им часто непонятны даже те вопросы, которые теперь ставятся па сходах. Но вместе с тем делегаты указывали на самоотверженную работу учителей в школе. То, что учителя оказались политически неподготовленными, что они оказались под идейным влиянием буржуазии, их беда, а не их вина. Учительство — это распыленная демократия. Где ей, разъединенной, разбросанной по глухим углам земли русской, где ей, бедной знаниями, было бороться с идейным влиянием богатой, образованной, объединенной буржуазии, надевшей маску друзей народа, его доброжелателей. Но события учат, учат и учительство, и, может, не так далеко уже время, когда во взглядах учительства произойдет крутой перелом и оно станет, в своей массе, на сторону народа. Нужно только больше внимания к нему. Ведь по своему классовому положению учительство гораздо ближе к трудящимся, к эксплуатируемым, чем к эксплуататорам. Скоро в его ряды вольется рабочая и крестьянская сознательная интеллигенция и поможет ему сблизиться идейно с массами. Но пока что этой близости между учительством и массами еще нет. И потому учителя считают, что религия необходима для народа в качестве сдерживающего фактора, в качестве «узды».
Конечно, декретом об отделении церкви от государства и школы от церкви крайне недовольно православное духовенство. Оно теряет свои привилегии, теряет связанные с ними доходы, теряет все материальные блага. И потому оно постарается использовать весь остаток своего влияния, чтобы отомстить народному рабочему и крестьянскому правительству за этот декрет. Оно торжественно поименно предает анафеме народных комиссаров, оно изливает на них свою злобу, потому что чувствует, что песенка его спета.
Оно не отказалось бы служить и теперешнему правительству, если бы не понимало, что этому правительству не нужны его услуги. Рабочему и крестьянскому правительству нечего скрывать от народа: чем выше будет сознательность масс, тем прочнее будет положение этого правительства. Ему не нужно продажных слуг, ему не нужно затемнения масс, не нужна покорность масс, их рабское послушание, не нужно их смирение, готовность терпеть без конца. Народное правительство не собирается утешать массы посулами царства божьего на небе, оно хочет вместе с массами строить царство человеческой жизни здесь, на земле. И потому ему не нужны услуги церкви.
Народное рабочее и крестьянское правительство знает, что, провозглашая отделение церкви от государства и школы от церкви, оно создает себе ярого врага в лице духовенства. Оно знает, что есть ещё несознательные слои, которые смутит эта мера, что буржуазия и ее прислужники постараются воспользоваться этой несознательностью некоторой части трудящихся, чтобы восстановить их против теперешнего правительства. Но, будучи глубоко убеждено в необходимости этой меры, в необходимости отказаться от услуг церкви, народное правительство не отступило, не могло отступить перед изданием декрета об отделении церкви от государства и школы от церкви.
1918 г.
В «Правде» помещена статья А. Галкина, в которой он высказывает неудовольствие, что до сих пор среднее образование не сделано бесплатным. Он считает, что бесплатность среднего образования откроет доступ в среднюю школу рабочим массам. Это мера необходимая, но далеко не достаточная.
Главное препятствие, которое делает среднюю школу в теперешней се форме недоступной для масс, — это ее книжность, оторванность от жизни. Ученик средней школы в течение ряда лет отучается от всякого производительного труда, готовится к карьере «интеллигента»: чиновника, врача, инженера, человека, предназначенного для привилегированного положения в обществе.
Сын крестьянина, рабочего, попав в среднюю школу, тем самым «выходит» из народа, отрывается от своей среды. Цель современной средней школы — создать кадры лиц, при помощи которых буржуазия могла бы управлять массами. И пока цель средней школы не будет изменена, пока цель эта будет воспитание бар, привилегированного слоя, до тех пор средняя школа будет чужда массам, будь она хоть совершенно бесплатна. Маркс указывал на то, что сделать современную среднюю школу бесплатной — значит преподнести буржуазной интеллигенции недурной подарочек из общественной казны. Как же должна быть преобразована средняя школа, чтобы быть общедоступной? В основу ее должен быть положен производительный труд, который должен быть тесно связан с обучением. Тогда средняя школа будет готовить не белоручек, а людей дела, тогда туда пойдут все. Что же это будет за школа? Какова ее программа?
Сколько будет уроков в ней отведено русскому языку? Сколько математике? Естествоведению?
Школ трудового типа пока еще очень мало. Они должны быть еще созданы. Опишу одну из них, существующую в Америке. Каждому из классов этой средней школы дается какое-нибудь практическое задание, блестящее выполнение которого служит наилучшим доказательством успешности работы учеников. Например, одному из классов средней школы дается задание — очистить город от грязи. И вот закипает работа. Ученики изучают причины, почему город затоплен грязью. Изучают почву, климат страны и пр. Затем теоретически изучают вопрос: где, какие меры применялись для очистки города от грязи. Изучают соответственные машины, их строение, делают чертежи. Определяют, какая машина наиболее применима для очистки данного города, причем им придется при этом составить точный план города, определить ширину улиц и пр. Когда найдено несколько наиболее подходящих типов машин, обсуждают финансовую сторону дела. Рассматривают бюджет города, всесторонне изучают его, определяют, какая сумма может быть затрачена на очистку города от грязи. Сообразно этой сумме составляют смету с точным указанием стоимости машин, наемного труда и пр. Городское самоуправление утверждает эту смету. Чтобы это было сделано, необходимо, чтобы смета была очень хорошо составлена и защищена. Когда город выдаст деньги — все дело ведут ученики самостоятельно, начинается покупка и выписка машин, забота об их установке, приведение их в действие, работа ими. Работа производится собственноручно самими учениками. Экзамен такой школы — жизнь. Если город в результате блестит чистотой, значит, ученики блестяще выполнили свое дело. Какую массу знаний приобретет ученик за этот год, знаний практических, необходимых в жизни! Какую громадную организационную работу придется проделать при этом 14–15-летним мальчикам. Им придется правильно распределить между собою труд, каждого поставить на свое место, определить, на что он годен. Цель ясна и определенна, и достижение ее дает удовлетворение, прибавляет уверенности в себе.
