Поначалу сионизм обернулся новым расколом в еврействе. Большая часть ортодоксальных евреев сионистов не поддержала. Одна из статей веры ортодоксального иудаизма гласит: «Твердо верю в пришествие Мессии, и как бы поздно он не явился, каждодневно ожидаю его». Возвращение в Израиль ортодоксы и связывали с приходом Мессии и наступлением «мессианских времен». Единомышленники предтеч сионизма, а затем уже - Герцля и других первых сионистов воспринимали движение за возвращение евреев на родину предков, как мессианское движение, возникшее независимо от появления индивидуального Мессии. Взгляд на сионизм как на мессианское движение широко распространялся в иудаизме.
Идея сионизма родилась в синагоге. Об этом говорит не только пророчество о возвращении евреев на Землю обетованную, о котором раввины традиционной напоминали своей пастве почти две тысячи лет. Сам характер еврейского государства, воссозданного после Второй мировой войны по решению ООН, это подтверждает. Несмотря на замысел основателя сионизма Теодора Герцля сделать его светским, нынешний Израиль все же имеет все признаки теократического государства. И далеко не все ортодоксальные евреи сопротивлялись «досрочной» колонизации Палестины.
Именно из ортодоксов вышел видный теолог раввин Цви-Хирш-Калишер[9] (Tzvi-Hirsh-Kalisher, 1795-1874). Он, можно сказать, перевернул Тору, сумев доказать, что завоевание Палестины с точки зрения иудаизма вполне законно и желательно. Проповеди этого раввина, к которому вскоре присоединились и некоторые другие ортодоксы, подготовили религиозную базу для движения сионистов, возникшего несколько позднее. Планы захвата и колонизации Палестины евреями Галута, не ожидая пришествия Мессии, начали вырисовываться более отчетливо в начале XIX века, несмотря на оппозицию и гнев большинства раввинов-ортодоксов. Именно с благословения последователей Цви-Хирш-Калишера это движение выступило в качестве «коллективного Мессии» еще до образования ВСО в попытке не допустить ухода евреев из-под власти кагала и их отхода от иудаизма.
«Просвещенные» и Просвещение
Сионисты, говоря словами Жаботинского, попытались овладеть «естественным способом обособляемости: национальной территорией» как раз тогда, когда в истории еврейского народа наступил переломный момент - падение забора вокруг гетто повело евреев к потере национальной идентичности, которая поддерживалась и сохранялась в основном за счет иудаизма и основанной на его догматах Галахи, регулировавших быт, нравы и поведение евреев. Против искусственной обособленности в Галуте выступили, прежде всего, евреи, сумевшие получить европейское образование. Примерно с 1740-х гг. в этой еврейской среде начало расти влияние идей европейского Просвещения. Чтение газет и книг на немецком языке, изучение других европейских языков, естественных наук и философии получило распространение среди евреев, прежде всего, в германских землях. Аналогичные процессы были отмечены и во Франции, и в Англии, среди итальянских евреев и даже в России. Этому способствовала и религиозная реформа, начатая во второй половине XVIII века Моисеем Мендельсоном (Moises Ben Mendel). Именно с Мендельсоном связывают зарождение неомессианства. Его лекция «Что такое просвещение?» (нем. Was ist Aufklarung?) в 1784 г. инициировало дискуссию о просвещении в конце XVIII века в Германии. Мендельсон и его сторонники выступали против Талмуда и талмудистов, считая, что те мешают эмансипации евреев, ратовали за принятие ценностей Просвещения, большую интеграцию в европейское общество, и рост образования в области светских наук, иврита и истории евреев. Мендельсон основал движение «Хаскала»[10] с целью включения евреев Европы в светскую жизнь. Если иудаизм видит в изучении Торы высшую обязанность еврея, то «для идеологов Хаскалы, - как отмечает «Еврейская энциклопедия», - изучение светских наук было не дополнением к еврейским наукам, а самодостаточной ценностью первостепенной важности, позволяющей человеку достичь интеллектуальных вершин, которые не уступают вершинам религиозной мысли, и способствующей совершенствованию человека и овладению силами природы. В изучении светских наук деятели Хаскалы видели путь приобщения евреев к «общечеловеческим» ценностям и гарантию их социального и экономического будущего в новом обществе, основанном на прогрессе научного знания» (КЕЭ, том 9, кол. 698-699). Мендельсону отдают должное и сегодня, как человеку, который «взломал лед предубеждений против евреев и проложил им путь из отчужденного мира гетто к общемировым ценностям». (Там же). Но при этом Мендельсон не посягал на вековые догматы иудаизма. Сам он никогда не призывал евреев к религиозной ассимиляции, оставаясь верующим евреем, хотя и открытым веяниям современного мира и достижениям цивилизации. Ученики Мендельсона - деятели берлинской «Хаскалы», которые именовали себя «Маскилим» («просвещенные») - пошли гораздо дальше него в своей готовности отказаться от еврейских традиций и религиозных предписаний.
К концу XVIII века в кругу «просвещенных» сложилось мнение, что соблюдение Галахи евреями утратило смысл и человечество может объединиться на основе деизма или «естественной религии». Этим была подготовлена почва для массового отхода от ортодоксального иудаизма представителей высших слоев еврейства Западной и Центральной Европы и идеологическая база для создания реформированного иудаизма. «Хаскала» сыграла важную роль в создании первых еврейских политических движений и в борьбе за отмену дискриминационных законов. Последователи Мендельсона требовали полного равноправия для евреев в тех странах, где они родились и выросли и которые считали своей родиной. Ни о каком возвращении на родину историческую они и слышать не хотели. Один из наиболее авторитетных представителей «Хаскалы» Габриэль Риссер, который выступал за «духовный союз иудаизма и Германии», заявлял, что «еврея, который предпочитает несуществующее государство (Израиль) реальной Германии, следует взять под наблюдение полиции: не потому, что его взгляды представляют опасность для общества, а потому, что он явно душевнобольной» (Вальтер Лакер. История сионизма. М., «Крон-пресс», 2000. Стр. 21-22). Эти слова прозвучали в середине XX столетия - за сорок с лишним лет до Первого сионистского конгресса в Базеле. Г. Риссера в этом его подходе к воссозданию Израиля поддерживало подавляющее большинство евреев Западной Европы.
Подобное отношение к сионистским идеям было достаточно стойким не только у евреев Западной Европы, но и США. Так в 1893 г. Рафаэл Ловенфелс писал: «Ни один образованный еврей (в Европе) не пожелает променять возлюбленную родину на другую страну - пусть даже там в незапамятные времена и жили его предки» (См. В.Лакер. Цит. соч., стр. 52).
Стремление к ассимиляции было настолько сильным среди евреев того времени, что многие из них стыдились своего происхождения, отрекались от своих корней и от иудаизма, были порой куда большими патриотами, чем их соотечественники из титульных наций. О том, насколько было сильным это стремление, можно судить и по тому, что дети отца «Хаскалы» раввина Мендельсона и многие его последователи приняли крещение, также, как дети основателя Всемирного союза израэлитов, французского предтечи сионизма Огюста Кремье. Рахиль Варихаген, содержательница одного из весьма популярных в середине XIX века литературных салонов в Берлине, то, что она родилась еврейкой, считала трагедией всей своей жизни. По ее словам это было так же, «как если бы кинжал пронзил мое сердце в момент рождения». К концу жизни Рахиль, все же вернулась к религии предков, но она была, пожалуй, единственной в интеллектуальной еврейской тусовке Берлина той поры.
Наибольшего размаха ассимиляция евреев достигла в Германии, что проявилось не только в их постепенном отказе от иврита в пользу диалекта немецкого языка по имени «идиш», ной в значительной германизации диаспоры в других странах, где быстро привились и идиш, и немецкая культура, а вместе с этим, как замечает В. Лакер, «и немецкий национальный дух» (В.Лакер. Цит. соч., стр. 51).
Большинство французских евреев ассимилировались и традиционно подчеркивали свою принадлежность к французской нации. Многие из них скрывали свою национальность и стыдились ее. Один из лидеров французских социалистов Бернар Лазар открыто выступал за окончательное исчезновение евреев, как нации. Правда, впоследствии он стал сионистом, убедившись, что юдофобия во Франции не исчезла с предоставлением евреям равных прав с коренными французами.
«Маскилим» появились и в России. Переписку с Мендельсоном вел ближайший сподвижник князя Потемкина Иошуа Цейтлин, история которого по-своему иллюстрирует двойственный характер этого движения. Сторонники «Хаскалы» в Восточной Европе, с одной стороны, питались идеями Просвещения, а с другой - выступали за «еврейское возрождения» на базе научного изучения библейских текстов, еврейской истории и возрождения иврита, как разговорного языка. Это по-своему сближало маскилим из «Хаскалы» со сторонниками догерцлевского сионизма. Не без влияния Цейтлина, в уникальной библиотеке Потемкина среди редких изданий было собрано более тысячи книг и рукописей по иудаизму, включая драгоценный свиток из 50 кож с «Пятикнижием Моисеевым», которое было написано предположительно в IX в. (хранится в Казани). Иошуа Цейтлин изучал работы западных талмудистов и пересказывал их идеи князю, который «внимал им благожелательно». За преданность Потемкину и отечеству Цейтлин в 1787 г. получил звание надворного советника, что дало ему возможность вступать во владение землями. Светлейший тут же даровал своему другу имение в Могилевской губернии, и Цейтлин стал владельцем 910 крепостных душ и поместья «Устье», которое обрело необычайную известность. Туда Цейтлин удалился, окончательно отойдя от дел, когда умер Потемкин. В Устье он построил дворец, окружил себя учеными и погрузился в науку. Состояние, которое Иошуа удалось скопить при князе, он вложил в талмудистику. Построил «бейт гамидраш» (что-то вроде института для талмудистов, дословно «дом учения»), в котором талмудисты могли не только обучаться, но и жить, не заботясь о хлебе насущном, создавать свои религиозные труды. Там же располагалась богатейшая библиотека. С другой стороны поддержку еврейского помещика получали и приверженцы «Хаскалы».
