Все это строилось, все это работало. Сталинская модернизация возделывала гигантские пространства России, прежде безлюдные, "инопланетные", неприспособленные к жизни. Возводилась техносфера — и обустраивалось русское Заполярье, осваивались просторы Сибири, зажигались огни цивилизации на северных и восточных морях, и целина превращалась в сад. Страна обращала свою мертвую, раскинувшуюся на тысячи километров плоть в живое дыхание, в пригодные для жизни и счастья пространства. Организовывались социальные институты — и прежний "социальный ад", с его ненавистью всех против всех, в котором невозможно было по-человечески жить, превращался в коллективное сотрудничество братьев и сестер, в гармоничное общество, в котором "так вольно дышит человек". Пробуждалось новое сознание — и на месте нэпмана, бессмысленного и жалкого персонажа "Двенадцати стульев" или "Мастера и Маргариты", появлялся в одночасье демиург, крошащий горы и замахнувшийся на небеса, способный на любой подвиг.
Новая техносфера, новый социум, новый человек, созданные Сталиным в яростном напряжении всех народных сил, одержали Победу над смертью в 1945 году, спасли страну и человечество от адского колеса свастики, проложили пути в неведомое будущее мира. Все, что есть в нас живого и цельного, соткано из остатков энергий и смыслов того великолепного рывка из ветхого "вчера" в ослепительное "завтра".
Александр Айвазов СВЕТ ИЗ ПОДНЕБЕСНОЙ
Поездка премьера Путина в Китай вызвала у старшего поколения ностальгические воспоминания. Мой возраст позволяет вспомнить те времена, когда русские и китайцы были "братьями навек", причем СССР был "старшим братом": обучал китайских специалистов, осуществлял финансовую помощь и закладывал экономический фундамент КНР. Китайцы же на правах "младшего брата" поставляли нам произведенные ими кеды, фонарики, термосы и летние зонтики. К сожалению, в 1960-х гг. отношения между нашими странами разладились, и мы перестали быть "братьями навек".
Но в последнее время отношения между Россией и Китаем вновь стали налаживаться, и после поездки Путина появилась надежда на то, что вернутся прежние времена, и мы снова станем "братьями навек". Только вот "старшим братом" будет уже Китай, а не Россия. Теперь именно Китай начинает осуществлять финансирование строящихся в России производственных и транспортных объектов, собирается строить у нас современные предприятия, сверхскоростные железные дороги, поставляет нам готовую продукцию, а Россия, на правах "брата младшего", постепенно превращается в сырьевой придаток своего "старшего брата".
Когда и почему произошла эта метаморфоза в отношениях между нашими странами, — предмет для больших и серьезных исследований. Пока же хотелось бы заметить, что еще в 1990 году мы находились примерно на одном уровне экономического развития: ВВП России (в нынешних границах, в ценах и по ППС 2000 года) составлял 2010, а ВВП Китая — 1950 млрд. долл. К 2000 году ВВП России уменьшился в 2 раза — до 1000 млрд. долл., а ВВП Китая вырос до 4965 млрд. долларов. К 2010 году этот разрыв увеличится еще в полтора-два раза. Почему так произошло, и почему на благие призывы "Россия, вперед!" у нас получается "как всегда", т.е. "назад" или "бег на месте — очень примиряющий", мы и постараемся найти ответы в данной статье.
БОЛЬШИЕ ЦИКЛЫ ЭКОНОМИКИ
В настоящее время завершается уже пятый большой экономический цикл (или квант) развития, теорию которых разработал в середине 1920-х гг. выдающийся российский экономист Н.Д.Кондратьев. Значение теории Николая Кондратьева для экономической науки можно сравнить разве что с гелиоцентрической теорией Николая Коперника в понимании мироздания.
Циклы мирового экономического развития Кондратьев разделил на две волны: повышательную и понижательную. Понижательные волны характеризовались высоким уровнем нестабильности, продолжительными и глубокими кризисами. Но именно на понижательных волнах формируются новый технологический уклад (ТУ) и новый уровень концентрации и организации капитала, которые создают мощный импульс для ускоренного развития мировой экономики на повышательной волне следующего Кондратьевского цикла.
Во время первого Кондратьевского цикла сформировался ТУ на основе пара и появилась фабрика, как синтез основного противоречия капитализма того времени. На понижательной волне второго цикла сформировался ТУ на основе электричества и появились монополии. Понижательная волна третьего цикла сформировала ТУ на основе двигателя внутреннего сгорания и государственно-монополистический капитализм. На понижательной волне четвертого цикла сформировался ТУ на базе микроэлектроники, интернет-технологий и мобильной связи, а также транснациональные корпорации (ТНК). В настоящее время мировая экономика вошла в понижательную волну пятого Кондратьевского цикла, в процессе которого должен сформироваться новый ТУ на базе нано-, био- и информационных технологий, а также какая-то новая организационная форма, противостоящая всевластию ТНК.
Эта новая модель развития мировой экономики будет основываться на нео-кейнсианской идеологии, т.к. на повышательных волнах господство либеральных и "кейнсианских" идей устанавливается строго поочередно. Если на повышательной волне третьего цикла (рубеж XIX-XX веков) господствовала классическая либеральная идеология, то на четвертой, после Второй Мировой войны, ее сменила кейнсианская идеология, которую в 1980-х гг. на пятой повышательной волне вытеснила идеология неолиберализма.
ВАШИНГТОНСКИЙ КОНСЕНСУС
Монетарно-либеральная (неолиберальная) модель или "экономика Казино" стала господствовать в мире в 1980-х гг. после прихода к власти Рональда Рейгана в США и Маргарет Тэтчер в Великобритании. Носителями этой идеологии являлись ТНК, которые к началу 1980-х гг. набрали огромную финансовую и экономическую мощь. Об их мощи можно судить, хотя бы по тому факту, что в конце 1970-х гг. они предложили правительству Франции перебраться из Парижа в Лион, т.к. хотели сделать Париж столицей ТНК. Возмущенное такой наглостью правительство Франции не позволило им этого, и фактической столицей "империи ТНК", или, как ее называет Линдон Ларуш, "новой Британской империи" стал Лондон, а "мозгом" — Уолл-стрит.
В 1989 году эта модель экономического развития была оформлена в виде идеологической доктрины под названием "вашингтонский консенсус". Автор этого выражения, Джон Вильямсон, экономист Института международной экономики в Вашингтоне, включал в эту доктрину макроэкономическую стабилизацию, микроэкономическую либерализацию и открытие внутреннего рынка для иностранных инвестиций и свободного перемещения капиталов. Но после десятилетнего "опыта" внедрения "вашингтонского консенсуса" по всему миру бывший главный экономист программы ООН по вопросам развития Изабелл Грюнберг сформулировала его принципы следующим образом:
— политика предложения страны на продажу, направленная на привлечение инвесторов;
— сокращение до крайнего минимума программ социального развития, превращение систем здравоохранения и образования в набор услуг, предоставляемых на платной основе;
— поддержание стабильности национальной денежной единицы, приносящей выгоду исключительно обладателям капитала и направленной против обездоленных слоев населения;
— ограничительная денежная политика, выгодная богатым;
— создание валютных резервов в качестве гарантий для иностранных инвесторов вопреки потребностям национальной экономики;
— полная свобода ("либерализация") передвижения капиталов по всему миру;
— приватизация и превращение всех ресурсов в предмет купли-продажи;
— налоговые реформы, направленные на перенос налогового бремени на наиболее бедные слои населения.
Под давлением МВФ и западных кредиторов в последние два десятилетия эта модель валютного правления была навязана и России. Если мы посмотрим, как формировалась и формируется до последнего времени денежная политика России, то увидим, что главный канал рублевой эмиссии — это покупка иностранной валюты. Банк России печатал деньги, стимулируя при этом инфляцию, не под потребности национальной экономики, а исключительно для выкупа поступающей в Россию иностранной валюты. Причем выкупленную валюту он отправлял на "хранение" в западные страны, вместо того, чтобы на базе этих "длинных" денег формировать свою собственную национальную финансовую систему.
Такой политикой Банк России вынуждал российские банки и корпорации занимать деньги для своего развития на Западе. А в условиях рынка экономика идет туда, откуда приходят деньги. Если деньги на развитие экономики приходят из-за границы, пусть и в виде рублей, но в обмен на иностранную валюту — значит, экономика идет туда, куда нужно внешним центрам влияния. Именно поэтому у нас структура экономики — сырьевая. И сколько бы ни говорил президент Медведев о необходимости качественного изменения сырьевой структуры российской экономики на инновационную, это будет невозможно сделать, пока российская экономика живёт (в последнее время со знаком минус) в соответствии с принципами "вашингтонского консенсуса". Западные "метрополии" не допустят, чтобы Россия из поставщика сырья превратилась в их конкурента.
