Российская оппозиция — что легальная, что несистемная — явно решила взять на вооружение этот опыт. Для системной это увлечение временное, до выборов, потом не до этого будет. Однако несистемным, кроме этой ниши, в принципе деваться некуда: пути в систему перекрыты самой системой. Вот и маршируют. Это и какая-никакая трибуна, и гарантированный пиар в одном флаконе.
С Навальным сложнее: и трибуна есть, и пиара вдоволь. Но, видимо, надоело сидеть в виртуале, захотелось на воздух, в реальные, а не сетевые вожди. К «Русским маршам» можно предъявить множество претензий, признает блогер. Но это, доказывает он, совсем не повод ставить на них крест: «Единственный способ сделать «Русские марши» лучше — прийти самим на «Русский марш». Он уже дважды в них участвовал — в 2006 и 2008 годах. Первый раз, правда, как наблюдатель от «Яблока». Из которого его вскоре выгнали с формулировкой «за националистическую деятельность». После этого Навальный стал соучредителем движения «Народ» и открыто назвал себя «русским националистом».
С прочими же ситуация типичная. Национальным вопросом озаботился один из лидеров незарегистрированной Партии народной свободы Владимир Милов. Он не скрывает, что пиар в этом лагере покруче: «Это вам не потерявшие нюх и неопасные старые оппозиционеры, картинно перечеркивающие бюллетени. Это совсем другая история».
Действительно другая и крайне опасная. Но обласканная властью системная оппозиция проявляет полную готовность играть на этом поле. Много пищи для размышлений на тему о границах дозволенного дает, например, свежий номер газеты «ЛДПР». Характерный заголовок: «Площадь восстания — Манежка...»
Своими для Манежки ветераны из ЛДПР и КПРФ все равно не станут. Да им и ни к чему. Но на разогреве играют бодро. А уж от коммунистов и вовсе никто не ждал такой прыти. Требование вернуть в паспорта графу «национальность» — это цветочки. Вот избранные места из предвыборного обращения Геннадия Зюганова: «Русские постепенно становятся ущемленным меньшинством на своей родной земле... «Россия без русских!» — таков, обобщенно говоря, девиз многих нынешних правителей».
Вопрос, печется ли в самом деле кто-то о том, как решить непростую проблему с «понаехавшими», риторический. Выборы на носу. А на голом национализме в Думу сейчас можно въехать легко. В отсутствие прочих националистическая идея явочным порядком обретает статус общенациональной. Где выход из этого пике?
Закручивание гаек вряд ли поможет: настоящим экстремистам по большому счету только это и нужно. Скорее, напротив, нашу политическую кухню пора проветрить от накопившейся гари. И от крайних экстремистов. И от несовременных законов. Весьма показательно в этом смысле последнее «дело писателя»: под подозрение попал роман Бориса Акунина «Весь мир — театр». Некий читатель умудрился усмотреть там экстремистские пассажи, о чем не преминул уведомить Следственный комитет. Слава богу, разобрались: роман не пополнит стремительно расширяющийся список экстремистской литературы. Остается надеяться, что это хотя бы сигнал о смене тренда. Давно пора начать диалог с политическими оппонентами вместо того, чтобы продолжать жить по принципу: «Кто не с нами, тот против нас».
Андрей Смирнов
Правоверный / Политика и экономика / Профиль
После свержения Муамара Каддафи единственным легитимным лидером Ливии является правоверный мусульманин Мустафа Абдель Джалиль. Его должность звучит так: председатель Переходного национального совета Ливии. В свое время за его голову Каддафи обещал выложить почти полмиллиона долларов. Именно с этим человеком отныне придется иметь дело и Западу, и России, и исламскому миру. Кем он является на самом деле? Дальновидным прагматиком, пытающимся уравновесить традиционный уклад демократическими ценностями? Коллаборационистом, бросившим свою страну под пяту НАТО? Или тайным исламистом, по сравнению с которым Каддафи покажется кротким агнцем?
Восстание сенуситов
Про детство Мустафы Абделя Джалиля, фамилия которого в переводе с арабского означает «Раб Божий», известно мало. Родился наш герой в 1952 году в довольно крупном городе на востоке Ливии — Эль-Бейда в очень религиозной семье. Страна только год как получила независимость от Франции и Великобритании, объявив себя королевством. До военного переворота, в результате которого к власти придет полковник Муамар Каддафи, оставалось еще целых 17 лет…
Первая ливийская революция настигла Мустафу в старших классах школы. В стране тогда правил король Идрис I, внук Великого Сенусийя (Саида Мохаммеда ибн Али ас-Сенуси), основателя так называемого Ордена сенуситов. Эта религиозно-политическая секта ставила своей целью вернуть Северную Африку к «истинному исламу». В общем, эдакий аналог «Талибана» в Афганистане. Члены ордена, кстати, составляли ядро сопротивления итальянской оккупации Ливии, лидером которого был Омар Мухтар. Именно его изображения вкупе с монархическим флагом используют в качестве своих символов нынешние ливийские повстанцы.
Город Эль-Бейда, расположенный в восточной ливийской провинции Киренаика, был не только религиозным и политическим центром свергнутой Каддафи монархии, но и родовой территорией племени абайдат, к которому принадлежит и Мустафа Джалиль. Племена в ливийской политической жизни — фундамент государственности. Всего их в стране, по данным немецких экспертов, насчитывается около 130. Большая часть племен проживает на востоке (город Бенгази, оплот повстанцев, в их числе), контролируя территории основных нефтяных месторождений и нефтеперерабатывающие заводы. А вот на западе и юге страны около столицы Триполи живет всего три племени — собственно, каддафа, к которому принадлежал бывший властитель Ливии, варфалла и маргаха. В конце 60-х они почувствовали себя обделенными при разделе восточной нефти и, захватив власть, сосредоточили денежные потоки в своих руках. Сегодня представителей именно этих племен и принято называть сторонниками Каддафи.
«Западные племена всегда считались опорой Каддафи, а восточные были отлучены от власти, — считает профессор географического института при Университете Майнца, руководитель центра исследований арабского мира Гюнтер Майер. — Очевидно, что восток долгие годы был дискриминирован. Поскольку главные богатства нефтяного сектора были сосредоточены на востоке, а присваивание капиталов шло на западе, вектор гражданской войны проходил с востока на запад, от обездоленных племен к правящим. Известно, что род Каддафи также жил на западе и оказывался главным распорядителем национальных богатств».
При таком раскладе становится понятно, почему Мустафа Абдель Джалиль не мог быть сторонником Каддафи. Или все же мог?
Главный арбитр
После окончания школы Мустафа Джалиль поступает в 1970 году в Ливийский университет в Бенгази на факультет арабского языка и исламских исследований. Однокурсники говорят о нем как о прилежном студенте, который глубоко погружался в выбранные предметы. Есть версия, что характерную отметину на лбу он получил от постоянных молитв — натурально бился головой об пол. Что же касается «лишних» предметов, то на них наш герой времени предпочитал не тратить. Например, Мустафа так и не выучил английский язык, и сегодня на встречи с иностранными эмиссарами ходит с переводчиком.
После вуза его карьера идет по накатанной — без резких взлетов и падений. Наверное, такой и должна быть карьера юриста при режиме Каддафи. В 1975 году ему дают низшую должность помощника секретаря прокурора в родном городе Эль-Бейда. Однако уже через три года способности молодого юриста замечает начальство, и Мустафа становится судьей. На этой должности он работает целых 24 года, до 2002-го, когда получает пост президента апелляционного суда, а вскоре после этого возглавляет городской суд Эль-Бейды. Интересно, что в эти годы он несколько раз выступал в качестве умеренного правозащитника.
На всю страну Мустафа Абдель Джалиль впервые прогремел еще в 1990 году, когда заставил власти выплатить крупную денежную компенсацию бывшему заключенному Фараджу ас-Салеху, проведшему незаслуженно за решеткой 15 лет (Муамар Каддафи, надо сказать, имел обыкновение сажать в тюрьмы своих политических противников под надуманными предлогами). Позже, в 1996 году, Джалиль заступился за бунтовщиков, которые подняли мятеж в трипольской тюрьме Абу Салим, самой жестокой в Ливии. При всем при том оппозиционером нашего героя назвать никак нельзя. Просто Джалиль прагматично встал на сторону реформаторского крыла в правящей элите.
