— Люда, я не брала! — занудливо-жалобный, с варварскими интонациями голос из-за грузовика несколько перекрывает рыночный шум, и слышится звонкая «плюха».
— Я не бра-а-ла, Лю-юда!
— Еще одной кофты не хватит — пиз…ц тебе! — Люда быстро выбирается из-за грузовика и идет на «рабочее место». Вслед за ней понуро плетется обладательница большой грязной сумки и мелких черт лица. Процесс вновь идет по кругу: подбивщица опять стоит в очереди, заказывает товар, рассматривает его, выражает свое одобрение, убирает покупки в сумку, платит деньги, отходит, болтается где-то пять-десять минут, затем подходит к грузовику с другой стороны. Заметив ее сверху, Вася бросает вниз веревку с крючком, к которому подбивщица цепляет свою сумку. Вытянув сумку наверх и вытащив кофты, Вася швыряет ее обратно, и все повторяется.
«Подбивка» — заурядная работа, а работать можно по-разному. Большинство подбивщиц замотанные, уставшие от жизни люди, добывающие свой кусок хлеба. Многие и выпивают. Им все обрыдло: и товар, и хозяин, и «подбивка», да и сама жизнь. Они тянут свою лямку, по возможности халтуря, по возможности воруя, и день за днем отбывают свой номер. А что впереди? Ничего.
Вместе с тем некоторые, особенно молодые, подбивщицы находят в такой работе чуть ли не удовольствие, по крайней мере сначала. Действуют активно, с задором, по мере сил проявляют артистические способности. Что движет ими? Сознание своей причастности к тайному (ну хоть от кого-то!) делу? Сидящее в глубине подленькой душонки желание облапошить дурака? Юркость характера, нерастраченная, ищущая себе применения энергия молодости? Чисто «карьерные» соображения — дескать, буду стараться, не буду воровать, может, продавцом возьмут — подъем как-никак? Не знаю. Во всяком случае, такие шустрые подбивщицы и впрямь ценятся больше, оно и понятно. Некоторые из них, завоевав доверие хозяев, и впрямь «становятся на кассу», то есть продавцами, что является по местным меркам существенным продвижением.
«Подбивка» может существовать не только на бросовый, бракованный или мертво-неходовой товар, но и на вполне приличный, качественный, который хозяину по тем или иным причинам надо сбыть побыстрее. Организовав «подбивку», хозяин за две недели продаст то, что без нее продавал бы месяц. А время — деньги. Торговое место в Лужзоне стоит очень дорого.
Обычная, рядовая «подбивка» состоит из трех-пяти человек, но в исключительных случаях число участников может составлять тридцать-сорок и даже больше. Однажды к одной из торговых палаток в секторе «С-3» выстроилась огромная очередь — человек пятьдесят. В продаже обычные, ничем не выдающиеся свитера, а люди из-за них — чуть не в драку. И так день, другой, третий. Что за чудо? Окрестные торгаши судили, рядили, но разоблачить «подбивку» не смогли: уж больно масштабы небывалые! К тому же к палатке новые мешки с товаром подкатывают настоящие лужниковские носильщики, а из покупателей никто назад сумки с товаром не сует. Нет признаков «подбивки»!
Торгаши — народ завистливый. Если у соседа товар хорошо идет — это нож вострый! В лепешку расшибусь, а достану такой же товар, тоже наварю деньжонок! Стали окрестные торгаши вынюхивать, где те свитера взяты и почем, и правдами-неправдами узнали, что взяты они на Черкизовском рынке, в таком-то контейнере. И совсем недорого, да вот беда: продают там только большим оптом, надо минимум на пятьдесят тысяч долларов брать, а то и разговора нет.
Делать нечего, «жаба душит», скинулись торгаши, другой и третий, призаняли еще денег и выложили на Черкизовском пятьдесят тысяч. И стало у них не то что свитеров, а мешков со свитерами много-много. А каждый мешок, считай, чистое золото.
Только смотрят: на следующее утро нет той великой очереди, как ветром сдуло, и продавцов вчерашних удачливых нет. Екнуло сердце, но стали те свитера продавать, и за день с трех мест три свитера продали. Все поняли торгаши, да только поезд ушел. Организовали было свою «подбивку», но толку мало. И нет теперь в Луже тех торгашей, другого и третьего, они от кредиторов прячутся. А свитера, небось, есть, так и лежат в мешках, если не сожгли их торгаши со злости.
А дело, узнали потом, было так: не могли однажды черкизовские барыги хитрые свои свитера продать и решили организовать в Луже «подбивку» сильную, небывалую, а подбивщиков набрать не в Луже, а на Черкизовском, чтобы рожи их были местным торгашам незнакомые, даже случайно чтобы не узнали. И чтобы подбивщики товар обратно в палатку не сдавали, а тащили на склад, специально для этого арендованный. И оттуда товар, вновь уложенный в фабричные мешки, штатные лужниковские носильщики катили на телегах опять к палатке.
Такие они, черкизовские: и неходовой товар продали одним махом, и денег заработали. А что троих лужниковских разорили, так на то и щука, чтобы карась не дремал.
Заканчивая разговор о «подбивке», отметим, что она очень мешает торговать соседям, поскольку трется и мнется перед их прилавками, витринами и загораживает товар. Соседи ругаются. Если хочешь снять, скажем, борт грузовика на Южном Ядре, хозяин машины обычно спросит: «Ты с „подбоем“ или как?» Если с «подбоем», возьмет дороже или вообще место не сдаст. Ради не существующей сейчас справедливости прибавим, что очередь за товаром может стоять и без «подбивки», а все покупатели могут быть настоящими. Увы, это бывает редко.
Технология местной власти
Официально в Луже охрану порядка несет некое ИЧП «Гарант», что явствует из надписи на шевронах темных форменных курток его сотрудников. Они охраняют беспорядок на автостоянках, входах-выходах и вообще по периметру Лужзоны. На самой территории рынка близкие функции взяли на себя некие молодцы в зеленых куртках или жилетах с надписью «Сервис». «Сервисы» проверяют у торгашей наличие торговых билетов, смотрят, чтобы «витрины» не вылезали за пределы торговых палаток, улаживают споры между самими торгашами, между торгашами и покупателями («У тебя глаза где были, когда ты покупал?») и вообще являются фигурами, олицетворяющими порядок (беспорядок?).
Другой власти на рынке, на первый взгляд, нет. Кроме, разумеется, милиции и редких ОМОНов, занимающихся здесь своими сугубо вредными для торгашей делами.
Однако в совокупном лице всех этих рыцарей лужниковской власти все же нет законченности, чего-то все же не хватает. Вот, например, незадача: человеку непосвященному ну никак не понять, как же ему купить абонемент или билет на право торговли? Касса по большей части закрыта, а когда открыта — билетов нет. Билетов нет, а места свободные торговые на большинстве рядов есть, и много. Человек непосвященный обращается к «сервису» — как быть? Тот, для начала, отвечает, что это не его проблемы — билеты в кассе. А в кассе билетов нет. И так далее. Но так или иначе, по информации знакомых или незнакомых доброхотов жаждущий торговать понимает: вопрос сей находится в компетенции бандита, а бандит на каждом ряду свой. Он, из вежливости, так и называется — «старший по ряду». Где же его найти? Это тоже сложный вопрос, и на каждом ряду сложный по-своему. Могут порекомендовать: «Спроси у „сервиса“». А тут — как получится: понравишься ему, скажет: «У них завтра „стрелка“ в восемь часов там-то и там-то».
— А как его узнать? И как зовут?
— Да ты че, мужик, очумел? Как хочешь, так и узнавай! А может и сразу отфутболить: не знаю, мол, ничего.
Ладно, правдами-неправдами уговорил какого-нибудь доброхота, и тот издалека покажет и скажет: вон тот, в черной куртке, а зовут Саша.
Наутро в восемь часов подходишь к месту «стрелки», ждешь, пока бандиты закончат обсуждать свои бандитские дела, наблюдаешь. Нет, бандиты сейчас уже совсем не те, что принесла нам заря свободы и демократии. Никаких ужасных рож, бритых, шишкастых голов на толстенных шеях, «стеклянных» глаз. Одеты все чисто и скромно. Эти люди «работают в поле» и не должны выделяться из окружающих. Есть с виду и вовсе хиловатые, но в лицах, в повадках таких неуловимо проскальзывает злобное, опасное, идущее от самой души, а не от рода занятий. У Саши рост — средний, внешний вид — усредненный, лет двадцать-двадцать пять, в толпе увидишь, нипочем не подумаешь, что бандит.
Закончилась «стрелка». Отзываешь Сашу в сторону, объясняешь свою нужду. Он смотрит на тебя и слушает внимательно, говорит осторожно и без грубостей.
— Понимаешь, — говорит, — сейчас, правда, нет мест, подойди через пару дней, я узнаю.
— Да есть места, я видел, вот, записал, номер такой-то и такой-то!
— Какие? — Саша сразу переписывает номера в свой блокнот. — Ладно, завтра подойди, я узнаю, может, не выкуплены они. Таксу знаешь?
— Конечно!!
— Ну, давай! — скажет Саша и по-дружески руку протянет.
Завтра Саша на встречу, может, явится, а может, и нет. Но если будешь его ловить, то дня за три поймаешь. Он, конечно, уже забудет, кто ты такой и чего надо. Придется напоминать. Тогда он полезет в свой блокнот и вспомнит:
