4 апреля Гитлер подвел итог борьбе за очищение СА. Он писал в «Фёлькишер Беобахтер»: «Партий, в которых каждый может делать все, что захочет, предостаточно. Я создал национал-социалистическое движение не для того, чтобы множить число подобных партий. Цель, за достижение которой мы боремся, – великая и требует личной позиции, соответствующей её величию… Я никогда не потерплю в Движении сознательного непослушания или нарушения закона,… планомерного разрушения ее руководства». Обращаясь к бойцам СА, он сказал: «Когда 11 лет назад я вместе с шестью товарищами создал это Движение, Германия представляла собой беззащитные развалины, находящиеся под господством жаждущей добычи своры партий, желавших обратить бедствия нашего народа в благо для себя. Знаками того времени были разрушающий марксизм и трусливая соглашательская буржуазия… Это была неслыханно трудная цель, тяжелый путь и порой почти безнадежная борьба. Те люди, которые сейчас нападают на меня, никогда своими силами не создали и не сохранили даже маленького союза… Я горд, что судьба дала мне возможность из ничего развить Движение, ставшее сегодня не только надеждой и уверенностью миллионов, но и устрашением для миллионов других».
«В своих рядах мы не знаем классовых противоречий, сословного или профсоюзного чванства», потому что мы сами вышли из всех слоев нашего народа и жили вместе в общей заботе о юном, дорогом нам Движении», – заключал Гитлер. – «И для меня самого эта борьба была тяжелее вдвойне. Я не был сыном богатых родителей, не заканчивал университетов, а воспитывался суровой школой жизни, в нужде и лишениях… Во времена нетвердости всех понятий, традиций и всех властей мы снова создали в нашем народе с помощью национал-социалистического движения авторитет, которому слепо верят миллионы. Тот, кто пытается подорвать этот авторитет, действует или безумно, или бессознательно легкомысленно, или как сознательный враг». Фюрер отнес Штеннеса к беззастенчивым провокаторам. После исключения из СА В.Штеннес создал «Боевое товарищество национал-социалистов», вскоре бесследно исчезнувшее, как ранее «Черный фронт» Отто Штрассера /деятельность братьев Штрассеров описана в моей статье «Левый путь национал-социализма/. Сам Штеннес избежал репрессий, эмигрировав в Китай, где до 1949г. инструктировал армию генерала Чан Кайши и умер в 1989г.
После кризиса, вызванного Вальтером Штеннесом, в СА снова и снова проявлялось недовольство /Брауншвейг, Аугсбург, Франкония… /. В июле 1934г. все оппозиционное руководство штурмовиков, не сумевшее поладить с партией, во главе с Ремом было уничтожено. В ноябре 1941г. Пфеффера фон Заломона исключили из НСДАП за оппозиционные настроения. В конце войны он командовал дивизией фольксштурма /ум. в 1968г./.
Расправа с радикальными элементами в СА нашла историческое оправдание в факте стремительного восстановления Германии из праха после прихода к власти НСДАП в результате выборов. Действия Гитлера внутри Германии до начала Второй мировой войны не содержали серьезных ошибок. Ни одна оппозиционная сила не могла предложить ничего лучшего, тем более – вооруженная стихийная масса.
До самого падения Рейха оппозиционные настроения проявлялись в различных организациях и партийных структурах. Они, как правило, не носили прежней остроты и в некоторых случаях искусно сопрягались с официальной идеологией, балансируя на грани дозволенного, и даже переходя за неё. Отдельные персоны демонстрировали при этом чудеса приспособления в стремлении обновить идеологию.
Удивительно стойким образцом внутренней оппозиции оказался Национал-социалистический студенческий союз /НСДБ/ с момента основания в 1930г. Уже тогда группа функционеров пыталась интеллектуализировать Союз и ставила под сомнение личность его руководителя – рейхслейтера НСДАП Бальдура фон Шираха. Двигателями этого течения стали лидер боннской фракции в Студенческой палате Германии Эрнст Анрих /1906-2001/ и занимавший тот же пост в Эрлангене Рейнхардт Зункель. В гильдии Анриха было много сторонников национал-социализма, но сам он долго не решался привязать ее к гитлеровскому движению. Наконец Анрих признал: «Рядом или выше Гитлера уже не появится более полноценного движения. Где найти и откуда ждать того, кто с такой же силой как Гитлер воплощает в себе способность к признанию, побуждению и проповедованию, а главное, – готов для этой задачи целиком отдать себя и свою судьбу». «Возможно, весь национал-социализм – ошибка», – писал он в феврале 1930г., – «но ради шанса спасти Германию я должен присоединиться к нему». Это признание показало, что Анрих не имел самостоятельной цели, которой следовало посвятить жизнь. Тем не менее, студенческий лидер постоянно искал такую идею.
Пытаясь воплотить собственные замыслы о деятельности НСДАП, Анрих отказался от предложения фон Шираха стать его заместителем по вопросам высшей школы. Он планировал создать независимое от партии Национал-социалистическое студенческое товарищество. Как политик, Эрнст Анрих не понимал значения единства и внутренней цельности гитлеровского движения. В августе 1930г. он составил Памятную записку о сущности и структуре Студенческого союза. Записка предлагала программу широкого реформирования и «демократизации» национал-социалистического движения в университете и нашла много сторонников в НСДБ, будучи направлена против стиля руководства и личности фон Шираха.
Стремясь к компромиссу, Ширах в ноябре 1931г. ввел Анриха в центральное руководство высшей школы. На новом месте Анрих действовал как теоретик, в основном на заднем плане. Р.Зункель же постепенно становился лидером оппозиции, сплачивая недовольных в отдельную группу. Бунт достиг кульминации в письме 24-х руководителей групп высшей школы с требованием сместить Шираха. Тот вдруг согласился со многими предложениями реформаторов и назначил Зункеля своим заместителем по руководству НСДБ в Берлине, а также главным редактором газеты Студенческого союза «Ди Бевегунг» /«Движение»/. Одновременно фон Ширах информировал Гитлера о поведении «бунтовщиков» в окружении Анриха. Заимствованное у старых противников Гитлера предложение Анриха о создании сообщества немецких фюреров в молодежном движении /«рейхсфюрершафта»/ противоречило идеям вождя, который тут же заявил, что не потерпит никакого коллективного руководства в национал-социалистической организации студенчества, обязанной быть лояльной частью германского общества, вступающего в полосу обновления. Он увидел опасность для Союза в том, что оппозиция преподносит чисто интеллектуальные точки зрения, не заботясь об их соответствии принятому социальному курсу.
В частной переписке студенческого лидера появлялись «революционные» мотивы: «Я безусловно останусь национал-социалистом… Но эта буржуазия – иногда спрашиваешь себя: Где Германия? Она – эти буржуа? И для них пытаются завоевать новый внутри и снаружи Рейх?». Ситуация накалилась, и Ширах исключил Зункеля из НСДБ без права апелляции. Через Грегора Штрассера, бывшего тогда главой организационного отдела партии, Анрих и Зункель в марте 1931г. попали на прием к Гитлеру, безучастно внимавшему их жалобам. В следующем месяце и Анриха удалили из НСДБ. Фон Ширах добивался исключения обоих из партии. В знак протеста из Студенческого союза вышли многие группы высшей школы, заявив о своем подчинении непосредственно НСДАП. Однако характер Союза не позволял подчиненным ему структурам развиться в самостоятельные подразделения, диктующие условия руководству. Гитлер не согласился с отставкой Шираха, подчеркнув, что «НСДАП не парламентский клуб, из которого легко можно выйти».
В мае 1931г. он занял непреклонную позицию. Выступая в Коричневом доме с многочасовой речью, Гитлер критиковал претензии «интеллектуально слоя немецкого народа». «Занятие умственным трудом еще не руководство», – сказал он. – «Духовная элита нации больше не имеет права на руководство. Народ лишен политического руководства. И это происходит потому, что теоретическая мысль слишком специализированна… Когда я основал НСДАП, главным для меня было – удастся ли на место еврейско-интеллектуального поставить национальное массовое руководство… Но когда национал-социалистическое движение победит, оно должно поставить молодежь на службу себе… Мне нужны не дискутирующие, духовно отъевшиеся молодые люди, а такие, кто хочет идти в массу и принимать жизненное участие в ее борьбе… Эту задачу никак нельзя выполнить за письменным столом. Народное государство без интеллигенции немыслимо. Но только позднее у нас появится время для высшей школы, и не только практическое, но и глубокое теоретическое обучение знаниям об умении руководить массами».
Обосновав в речи необходимость авторитарного руководства, фюрер неожиданно затронул одну из главных проблем национал-социалистического движения – расовую. Не догматически трактуя её, /так же мыслил крупнейший расолог Рейха Ганс Гюнтер/, Гитлер заметил, что Германия по расовому составу не является чистой. В нее вошли нордические, восточные и другие элементы, и смешение из этих составных частей. Поэтому на любой вопрос, требующий занятия позиции по чистоте рас, следуют различные ответы. Так что при демократическом решении вопроса всегда остаются недовольные «расистской неполноценностью» ответа. «Поэтому для нас немыслима никакая другая форма организации, кроме основанной на признании вождя и его авторитета», – заключал Гитлер. Это суждение поучительно и вне студенческого контекста. Оно указывало на заданные пределы практического применения расовой теории, без радикальных мер против «неарийских» народов. Согласно ему, следовало ограничиться пропагандой биологического разделения несовместимых расовых групп и соблюдать эти условия на практике. Расовые проблемы всегда волновали нацистских интеллектуалов, и борьба вокруг них принимала порой острые формы. Поэтому поучения фюрера студенческому руководству ложились на подготовленную почву, а, с другой стороны, предостерегали молодых людей от чрезмерной самостоятельности в этом сложном вопросе.
