Все депортации «бывших польских граждан» проводились с санкции Политбюро, ЦК ВКП(б) и Совета народных комиссаров (СНК). После рассмотрения и одобрения письменных предложений НКВД тому же НКВД поручалась разработка нормативных документов и инструкций по переселению и порядку содержания спецпереселенцев, а также предоставление регулярных отчетов о проведении карательных акций.
Депортированные в Сибирь трудоспособные «бывшие польские граждане» были обязаны заниматься «общественно полезным трудом на работах, предоставляемых им предприятиями Наркомлеса». Условия и порядок оплаты труда для этого «спецконтингента» устанавливались НКВД «по согласованию с Наркомлесом». Спецпереселенцы из «Восточной Польши» не имели права выезда за пределы административных районов вселения. Отлучка из поселения или с места работы более чем на 24 часа допускалась лишь с разрешения коменданта.
Другая война
30 июля 1941 года, когда немцы уже захватили Прибалтику, Белоруссию, часть Украины, и советские войска начали оставлять древние русские города – Псков, Смоленск, в Лондоне были восстановлены дипломатические отношения между СССР и Польской республикой в лице председателя правительства в эмиграции генерала Владислава Сикорского. Так Польша стала союзницей Советского Союза по антигитлеровской коалиции. 12 августа 1941-го появился Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об амнистии польских граждан», в соответствии с которым начался процесс их освобождения из мест заключения и спецпоселков НКВД. Формально они перестали быть спецпереселенцами и обрели статус граждан дружественного государства. На территории СССР в районе Саратова началось формирование польской армии.
В декабре 1941 года в Москве Сталин и Сикорскпй подписали «Декларацию о дружбе и взаимной помощи». В 20 городах были открыты представительства польского посольства или делегатуры. Кроме того, посольство могло назначать в местах расселения польских граждан своих доверенных лиц – 421.
В «тюменской части» Омской области имелось шесть доверенных: Северин Бергталь (г. Ишим), Вацлав Вавельберг (г. Тобольск), Бернгард Платнер (г. Ялуторовск), Иосиф Тисловиц (г. Тюмень), Виктор Казакевич (спецпоселок Баярык Ярковского района), Юзеф Домарацкий (с. В.–Каменка Юргинского района).
Одной из приоритетных задач посольства, делегатур и доверенных лиц была забота о детях польских граждан. В отчете посла Станислава Кота отмечено, что до июля 1942 года на территории СССР создано 175 детских садов для 5865 детей, 139 приютов для 9 тысяч детей, 116 пунктов дополнительного питания, 46 больниц, 30 интернатов для нетрудоспособных, 8 домов для престарелых. В Сибири было организовано 25 школ, которые посещало более двух тысяч детей, 31 приют и 9 детских домов.
Позитивное отношение советской власти к польским спецпереселенцам продолжалось недолго. Польское правительство в эмиграции допытывалось у советской стороны, куда делись более десяти тысяч офицеров, взятых Красной армией в плен в 1939 году? Сталин ответил, что исчезнувшие польские офицеры «убежали куда-то в сторону Китая».
Такой ответ не устроил командующего сформированной в СССР польской армии генерала Андерса. Он отказался выступить против немцев на советско-германском фронте и потребовал вывести его войска на Средний Восток через оккупированный к тому времени Советским Союзом и Англией Иран [3]. Инструктивное письмо, подписанное 25 апреля 1942 года заместителем председателя СНК СССР и первым замнаркома иностранных дел Андреем Вышинским и адресованное исполнительным органам власти краев и областей, на территории которых работали делегатуры и доверенные лица польского посольства, обозначило переход советского руководства к тактике незначительных уступок к курсу на свертывание деятельности посольских структур и ужесточение контроля над ними.
Сталина и его окружение раздражали и тревожили непрекращающиеся попытки правительства Польши в эмиграции отыскать в Советском Союзе следы офицеров польской армии, взятых в плен Красной армией в сентябре 1939 года и содержавшихся в трех лагерях: Старобельском (Ворошиловградская область), Осташковском (остров Столбный, озеро Солигер) и Козельском (Смоленская область).
13 апреля 1943 года уже два года как переставшие быть нашими друзьями немцы обнаружили в Катынском лесу под Смоленском массовое захоронение 4114 польских военнослужащих. Созданная в Германии «международная комиссия Красного Креста» дала заключение о том, что поляки расстреляны НКВД. Польское эмигрантское правительство в Лондоне выступило с заявлением, после которого Москва разорвала с ним отношения. 3 июля 1943-го при странных обстоятельствах британский военно-транспортный самолет, на котором летели Сикорский, его дочь и адъютант, упал в Гибралтарский пролив. Выплыл лишь пилот этого самолета, никогда до этого трагического случая не надевавший спасательного жилета.
Деятельность польских представительств в Сибири завершилась: сотрудники делегатур и доверенные лица были арестованы, обвинены в антисоветских настроениях, сборе разведывательных сведений и осуждены.
Сегодня доподлинно известно, что офицерский корпус польской армии – 14700 человек – по постановлению Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 года № П13/144 расстрелян НКВД в апреле-мае 1940-го в тюремных подвалах Харькова, Калинина и Смоленска [4].
О том, как это было, свидетельствуют показания Петра Сопруненко, генерал-майора в отставке, с 1939-го по 1944 год возглавлявшего Управление НКВД по делам военнопленных, и Дмитрия Токарева, бывшего начальника УНКВД по Калининской области (именно здесь размещался самый крупный Осташковский лагерь – 5963 человека).
Офицеров польской армии предстояло перевезти из Осташковского лагеря в Калинин, в здание Управления НКВД, в подвале которого находилась внутренняя тюрьма – место казни. «...Сверяли данные. Надевали наручники, вели в приготовленную камеру и били из пистолетов в затылок. Вот и все...». В расстрелах участвовали около тридцати человек, командовали прибывшие из Москвы майор госбезопасности Синегубов, начальник Главного управления конвойных войск НКВД комбриг Кривенко и комендант НКВД капитан госбезопасности Блохин. Они привезли с собой целый чемодан немецких «вальтеров». Наши «ТТ» не выдерживали нагрузки и быстро изнашивались от стрельбы.
Перед первым расстрелом, вспоминал Токарев, «Блохин надел спецобмундирование – кожаную коричневую кепку, кожаный коричневый фартук, кожаные коричневого цвета перчатки с крагами выше локтей. Я увидел палача... Через второй выход во двор вытаскивали трупы, бросали в машины и вывозили (грузовых машин было 5 или 6)... Кровь с кузовов смывали каждый день... Хоронили расстрелянных в окрестностях села Медное. Это рядом с дачами УНКВД, с одной из моих двух дач... Сваливали всех в одну кучу, закапывали экскаватором «Комсомолец» – настоящая индустрия... В первый раз расстреляли 300 человек... заканчивали на восходе солнца, торопились, но не успевали. Тогда Блохин распорядился, чтобы больше 250 человек за один раз не привозили... Когда это грязное дело закончили, москвичи устроили в своем салоне банкет,
