Главная проблема общества сегодня — это потеря мотивации к труду. Стойкой мотивации, что твой труд будет справедливо оплачен. В связи с этим потеря ориентира, вектора движения. Ну скажите, зачем работать, если сосед, брат, сват, любовница могут получить в 100 раз больше, ничего не делая? Зачем открывать бизнес, если его либо разорят, либо отберут в любой момент те, кому он вдруг приглянулся? Зачем добротно учиться, если справедливой работы по специальности все равно не найдешь? Все места заняты родственниками и знакомыми. Зачем быть законопослушным, если большинство правовой практики решается в режиме «телефонного права». И еще много таких «зачем». Плюс дополнительное оболванивание населения через СМИ и выплата не заработанных, а отжатых зарплат. Сейчас мы живем не по результатам труда. И наши цены подтверждают это. Безумные, ничем и никем по большому счету не просчитанные цены на жилье, коммуналку, бензин. И никого уже не волнует особо производительность труда. Потому что социально-экономические категории, сопряженные с принципом справедливости, перестают работать и служить ориентирами в обществе. Они перестают быть стимулами творить и жить по средствам и своей головой.
И это мир, за который мы должны сами взять на себя ответственность, потому что никто не даст нам избавления — «ни царь, ни бог и не герой». И построить в высшей степени реально справедливое общество. О справедливости в качестве оценки высших индивидуальных свойств каждой личности. Об этом очень точно сказал Иван Ильин: «На самом деле люди неравны от природы и неодинаковы ни телом, ни душой, ни духом… Справедливость требует неравенства для неравных, но такого неравенства, которое соответствовало бы действительному неравенству людей…» Все гениальное просто. Нужно и нам попытаться хотя бы немного приблизиться к пониманию сути вещей. Ценностей современного мира, за которые разворачивается борьба. В зависимости от ее результатов и будет прочерчен новый вектор цивилизации. Или не будет. И в том, и в другом случае виноваты будем мы сами.
В слове «мы» семь миллиардов «я»
Еще в школьные годы тяга к истории и географии предопределили мои будущие увлечения социальными процессами и, сложившись вместе, увели в политологию, а затем — практическую политическую и научную деятельность. Позволили защитить кандидатскую и докторскую диссертации по политическим наукам. Это сейчас становится ясно, как такой вроде бы «не главный» предмет, как география, превращается сегодня в важнейшую геополитику, а история, если ее изучать вживую, учит пониманию политических и социальных процессов. И вообще, по меткому замечанию актера Вячеслава Тихонова, сыгравшего в культовом советском фильме «доживем до понедельника» историка Мельникова, «История — наука, которая делает человека гражданином». Или не делает, если учить ее по учебникам, в которых мало правды, а все выдумки и заимствования. Именно поэтому, наверное, я так активно интересовался и историей своей семьи, своей родословной, встречался с живыми участниками Великой отечественной войны. Чтобы приблизиться через историю к реальному опыту своих предков.
В студенческие годы, уже учась на истфаке классического университета и изучая историю ВУЗа, посчастливилось встретиться и с родственниками тех, кто стоял у истоков Саратовского университета, 10-го и последнего николаевского императорского университета, открытого до 1917 года в царской России, со многими краеведами.
Желание разобраться в биографиях и судьбах конкретных людей выводило объективно на судьбу всей страны. А история страны, создаваемая конкретными людьми, входила в меня своим горячим дыханием.
Искал в архивах и через государственные органы родственников, репрессированных в годы культа личности Сталина. нашел некоторые упоминания и предположительные места гибели и упокоения. И все. Размышлял, как это могли мои родственники по материнской линии проделать такой путь с территории современной Украины до Владивостока в начале 90-х годов ХIХ века, когда и сегодня туда поездом ехать почти неделю. А тогда, без транспорта, без приличных дорог? Ведь Транссиб тогда еще только строился. А регулярное сообщение между столицей империи — Санкт-Петербургом — и Владивостоком было установлено лишь в 1903 году.
В архивах советской истории изучал период репрессий 30– 40-х годов ХХ века, чтобы лучше понять и своих погибших родственников: за что же и почему они погибли и могло ли быть по-другому в нашей истории? Маленькая школьная тетрадка, куда я заносил свои немногочисленные записи (так как много писать о том времени из реальных дел о причинах вынесения приговоров не приветствовалось) тщательно проверялась на выходе из архива сотрудниками. И если что-то им не нравилось, этот кусочек текста они вырезали ножницами и выкидывали. я всегда переживал, что из всего того, что я с таким трудом нашел на пыльных папках истории, вырежут самое главное, чью-то жизнь, чьи-то слезы и потерянные надежды. И я не смогу осмыслить потом происходящее и донести эту правду до других. Ведь в понимании того, что мои родственники в 30-е годы работали на Китайской Восточной железной дороге в Манчжурии (ныне территория Китая), а потом приехали в центр страны, тоже оказались чудом не репрессированы. А то и меня не было бы на свете, как многих других людей. Хотя и так миллионы наших соотечественников из-за революций, войн, репрессий, голодных лет, каторжного труда в ХХ веке умерли, так и не познав счастья иметь детей.
Жить в обществе и быть свободным
Разговор об обществе хотелось бы начать с ключевой фразы, которую, как считается, сказал Карл Маркс, а потом, в несколько другой интерпретации, повторил Ленин: жить в обществе и быть свободным от общества нельзя. С одной стороны, это становая вещь, с другой — достаточно банальная. Она еще раз подтверждает истину, что человек — существо социальное, и, соответственно, должен в общество вписаться. Другое дело — как добиться того, чтобы человек в обществе, которое сам создает, имел одновременно и элементы свободы, и элементы ответственности? Не растворился в обществе, не был отторгнут обществом, не превращал общество в стаю, где начинают действовать животные инстинкты и биологическое овладевает социальным.
Прежде чем перейти к осмыслению того общества, в котором мы сегодня живем, нам еще раз нужно вернуться к самому понятию «общество». В широком смысле общество — совокупность всех исторически сложившихся видов и форм взаимодействия и объединения людей. В узком понимании — конкретный тип, конкретная форма социальных отношений. И в третьем аспекте — группа лиц, объединенных общими морально-этическими нормами. Что это за группа лиц? Какой она может быть: большой, маленькой? А если говорить про наше глобальное общество, то как попытаться сделать так, чтобы оно было скреплено морально-этическими принципами? Когда мы такие разные по религии, по традициям, по уровню культуры, разные по системе образования, экономике, политике. «Человек существует лишь в обществе, и общество формирует его только для себя», — написал в свое время французский философ и политический деятель Луи-Габриэль-Амбруаз Бональд. Но что значит «для себя»? Для каких целей? Чтобы дать максимальное количество свободы и общей сопричастности, выстроить вектор общей судьбы, или же продолжить дорогу к новому закабалению личного начала? Вопросы, вопросы…
Если отбросить шелуху политическую, пиаровскую и так далее, то оказывается, что у нас достаточно много общих черт, которые говорят о том, что все-таки мы большое глобальное общество можно рассматривать как нечто цельное, наделенное общими чертами. Однако необходимо учитывать следующий парадокс. По сути, мы толком не знаем того общества, в котором живем. Порой мы действуем по наитию, не задумываемся, движемся по течению. Ведь человек сам по себе непредсказуем — соответственно, он и строит, даже и не замечая порой, такое же непредсказуемое, парадоксальное общество. Мы опираемся на историю, изучаем, какие общества существовали до нас, а затем легко и непринужденно пытаемся перенести старые клише на современную ситуацию. И «плюем» на уроки истории с высокой горы, не делая частенько никаких существенных выводов из прошедшего. Видимо, закономерен подход, когда мы достаем собственные «грабли» и норовим встать на них не один раз. Каждый раз получаем по лбу черенком, но с патологическим упрямством и сумасбродством вновь и вновь спешим набить шишки на ровном месте, вместо того, чтобы изучить опыт прошлого. И поэтому с целым обозом проблем пытаемся двигаться дальше. А ноша становится все неподъемнее. Что, в таком же ключе мы будем развиваться и дальше? Но время сегодня оказывается спрессованным настолько, что мы даже не успеваем это осознать.
