Еще до вторжения в Ирак стало ясно, что корпоратократия стремительно утрачивает контроль над регионом, а стратегии экономических убийц приводят к обратным результатам. На Ближнем Востоке свирепствовало насилие, все явственнее проявлялись антиамериканские настроения. Даже казавшаяся столь удачной схема Кермита Рузвельта в конечном итоге дала «обратную тягу», когда в 1979 году воинствующие исламисты сбросили шаха Ирана.
Политика поддержки Израиля, проводившаяся США, лишила родины миллионы палестинцев, спровоцировала бесконечный военный конфликт и крайне озлобила весь мусульманский мир. Особенную ярость у исламских фундаменталистов вызывали попытки превратить Саудовскую Аравию в макет общества с западной культурой. Наиболее образованные арабы, которые обучались в Оксфорде и Гарварде, отчетливо видели за всеми этими действиями Америки стремление прибрать к рукам национальное богатство их стран — нефть.
11 сентября 2001 года мечты корпоратократии о том, чтобы, опираясь на сговор с проамериканскими исламскими режимами и израильской армией, сохранить контроль над ближневосточной нефтью, обернулись ужасающим кошмаром.
На эту трагедию Вашингтон отреагировал в своем традиционном духе, что поставило страну под еще большую угрозу. Военное нападение на Афганистан отвратило от США симпатии мировой общественности, а последовавшее за этим вторжение в Ирак еще раз продемонстрировало миру, что США больше пекутся о защите источников нефти, нежели о розыске Усамы бен Ладена.
Что касается долгосрочного эффекта политики США, то она еще больше распалила ярость мусульман, заставляя их тысячами пополнять ряды террористов. Помимо этого весь мир увидел, насколько уязвимы Соединенные Штаты и насколько неэффективна их система безопасности.
Сама же страна в результате оказалась в ситуации, по масштабу сравнимой с банкротством. Вся политика США после 11 сентября по сути являла собой последние и наиболее явные примеры провалов в целой череде политических просчетов. Всякое внешнеполитическое действие, интерпретируемое корпоратократией как очередной успех, на деле всегда сопровождалось чувствительными, фактически равнозначными, потерями.
Такие, казалось бы, успешные шаги, как поддержка власти шаха в Иране и королевского дома Ас-Сауд в Саудовской Аравии, правящих династий в Кувейте и Иордании и дружественного по отношению к США президента Египта, а также военная помощь Израилю, в долгосрочном плане принесли явно негативный результат — способствовали укреплению позиций исламских фундаменталистов, росту популярности экстремистской террористической организации «Аль-Каида» и замене умеренных режимов на более радикальные. Террористы-смертники превратились в героев мусульманской молодежи, придавая новый импульс религиозному фанатизму.
Снова погрузился в пучину гражданской войны Ливан, совсем как в пору моего первого приезда в эту страну. Волнения начались в феврале 2005 года, когда бывший премьер-министр Рафик Харири был убит в Бейруте при взрыве заминированной машины. Это преступление спровоцировало общественную истерию и массовые уличные протесты. Новое правительство Ливана, пришедшее к власти на основе демократических выборов, оказалось неспособно обуздать самую мощную силу в стране — шиитскую исламистскую организацию «Хезболла», лидеров которой Вашингтон давно уже окрестил террористами.
Летом 2006 года Израиль нанес серию массированных воздушных ударов по территории Ливана, в результате которых была разрушена значительная часть Бейрута, убиты сотни мирных жителей и прервано сообщение с Сирией. Хотя многие страны мира осудили Израиль за эту безответственную попытку силового давления на правительство Ливана, США продолжали защищать своего союзника. И вновь в мире зазвучала критика в адрес Соединенных Штатов, которые лишний раз доказали, что собственные нефтяные и коммерческие интересы им гораздо важнее, чем спокойствие в мире и стабильность на Ближнем Востоке.
Современные политологи удивляются косности архитекторов американской внешней политики, которым не пошли на пользу уроки вьетнамской войны. А между тем народ Северного Вьетнама заставил американских военных понять, что даже передовая в техническом отношении и щедро финансируемая грозная военная сила не всегда может быть непобедимой. Но почему же спустя четверть века ни Белый дом, ни конгресс США, ни Пентагон так и не смогли усвоить этот урок? Почему столь искушенные политики, стоящие во главе Соединенных Штатов, раз за разом допускают такие грубые ошибки?
Может быть, ответ на этот вопрос заключается в том, что, несмотря на все эти просчеты, (а может, благодаря им?) корпоратократия получает гигантские барыши? Несмотря на военные поражения, военно-промышленный комплекс все равно остается в финансовом выигрыше. Война во Вьетнаме, затем в Афганистане и Ираке, а также сотни разгорающихся по всему миру вооруженных конфликтов позволяют неплохо наживаться американским военным подрядчикам. И если для тех, кто потерял своих близких, а также для страны в целом цена этих войн и конфликтов чудовищно высока, то для корпоратократии они представляют собой источник огромной прибыли.
И все же последствия наших просчетов в Ираке будут куда более страшными по сравнению с нашими ошибками во времена вьетнамской войны.
Вопреки всем попыткам Вашингтона уверить американцев в глобальной опасности эффекта домино — цепной реакции распространения коммунизма в Юго-Восточной Азии — в сущности, это был конфликт регионального масштаба.
Что же касается войны в Ираке, то в сочетании с открытой враждебностью всех стран региона по отношению к Соединенным Штатам, то это уже конфликт более высокого порядка — речь идет о столкновении идеологий. Это не только борьба христианства и иудаизма против ислама, но и своего рода демонстрация отношения общества к самой сути понятия меркантилизма.
Казалось бы, в таких местах, как Дубай, корпоратократия может праздновать победу на этом глобальном референдуме. Но достаточно переключить телевизор на канал, транслирующий новости из Ирана, Ирака, Египта, Ливана, Израиля, Сирии, и вы поймете, что Дубай — это скорее исключение, мираж в пустыне. По мере того как мир приближается к концу первого десятилетия нового века, становится яснее, что корпоратократия столкнула нас в бездну исторического масштаба.
Нигде в мире это не ощущается с такой остротой, как в Африке.
41
Современные конкистадоры
«Если ты, парень, когда-нибудь вздумаешь завести детей и захочешь, чтобы они жили в достатке, вылези из кожи вон, но добейся, чтобы мы получили контроль над Африкой». Это наставление Джорджа Рича позволяло мне жить в мире с собственной совестью и терпимо относиться к присутствию американских консультантов, с которыми мне пришлось жить под одной крышей летом 1974 года, в период работы в Александрии.
Тень могущественного Рича, казалось, незримо сопровождала меня во время экскурсии из Каира в Гизу, к знаменитым пирамидам, теперь же она чуть ли не явственно просматривалась за спиной египетского чиновника, который обращался к нам речью. Он стоял во главе массивного, сделанного из кедра обеденного стола, неуместно большого для элегантной гостиной арендованного нами, американскими консультантами, александрийского особняка.
Из-за своих гигантских размеров он воспринимался как осколок роскоши былых времен, хотя, может статься, и предзнаменованием грядущего. Особняк построил удачливый английский коммерсант, сколотивший состояние на торговле слоновой костью, мумиями и всевозможными диковинными артефактами из древних египетских гробниц, которые пополняли музейные коллекции Европы.
«История свидетельствует, что Египет — это голова собаки, туловище которой — вся остальная Африка», — напыщенно произнес чиновник, расцветая самодовольной ухмылкой. Он обвел глазами всю нашу компанию, расположившуюся за столом, — нас, десятерых американцев, прибывших в Египет для разработки проектов водоснабжения, канализации и прочих инфраструктурных систем. Затем тяжело грохнул кулаком по столу. «Сделайте так, чтобы у нашего президента, досточтимого Анвара Садата, был достойный повод раскрыть объятия Америке, и нашему примеру последует вся Африка. Даешь миру капитализм!» После небольшой паузы он подал знак официанту накрывать на стол.
«Мы — словно конница, — пробормотал сквозь зубы инженер из Колорадо, — которая спешит на помощь осажденному форту».
«Лишь бы не отряд Кастера»[41], — задумчиво ответил кто-то, и все засмеялись.
Попытки убедить себя, что Египет — это ключевое звено, потянув за которое мы придадим импульс развитию всей остальной Африки, стали нашим ежевечерним экзерсисом. Мы, американские консультанты, очень гордились своей искушенностью и мастерством переводить все что угодно на язык цифр, низводить сложнейшие проблемы до простой статистики, обобщенной в таблицах и выраженной в виде графиков и диаграмм.
