по русским рекам (так называемый путь «из варяг в греки»).
Как выше уже отмечалось, французские историки объясняют свертывание средиземноморской торговли постоянными войнами франков с арабами и их взаимным антагонизмом (см. главу IV). Р.Ходжес и Д.Уайтхауз предлагают другое объяснение: противоборство франкских королей с Византией, в частности, из-за Венеции, в связи с чем Византия могла чинить препятствия развитию взаимной торговли с Францией ([138] р.159). Получается, что франки два или три столетия находились в состоянии постоянной войны или конфронтации и с арабами, и с Византией, и от этого им пришлось в этот период полностью свернуть свою торговлю. Но даже если принять оба эти объяснения, непонятно, почему не было торговли Франции даже с Италией, а вместо прежнего удобного пути по французским рекам итальянские торговцы стали использовать тяжелый путь через Альпы. И почему почти не было торговли со Скандинавией. Проведенные на территории Скандинавии археологические работы выявили очень малое количество франкских монет по сравнению, например, с арабскими, несмотря на значительно большее расстояние между арабами и скандинавами, чем между скандинавами и франками. Причем, и те франкские монеты, которые там были найдены, в основном относятся к тем годам, в которые викинги совершали свои рейды во Францию, когда они получали выкуп и грабили франкские города ([138] р. 166). Нет объяснения и тому факту, что во Франции в IX в. по-прежнему преобладало натуральное хозяйство и практически отсутствовало как обращение мелкой бронзовой монеты, так и какое-либо регулярное и упорядоченное обращение золотой и серебряной монеты. Да и в отношении Византии и арабов получается что-то непонятное: викинги досаждали им не меньше или не намного меньше, чем Франции [99], но они с ними тем не менее интенсивно торговали, а вот в торговле с Францией у всех их соседей почему-то все время были непреодолимые военнополитические препятствия.
Как представляется, у всех этих явлений была одна причина. Историки уже давно почти ставят знак равенства между демографическими процессами какой-либо страны или территории и тенденциями развития ее торговли и экономики. Например, Р.Лопез основной причиной резкого прогресса в экономической жизни Европы в X–XIV вв. считал существенное увеличение населения, происходившее в этот период ([83] р.293). Б.Вард-Перкинс рассматривал затухание экономической жизни в западных провинциях Римской империи в поздней античности как явный признак сокращения населения ([81] р.327). Соответственно, и дальнейшее свертывание экономической жизни во Франции и Испании, а также в Северной Африке в раннем средневековье и переход к натуральному хозяйству нельзя объяснить ничем иным, как только дальнейшим сокращением населения, которое подтверждается множеством другой информации: археологической, летописной и Т. д.
Что касается свертывания средиземноморской торговли, то объяснение этого явления требует более подробных комментариев. Безусловно, его причиной являлось также сокращение населения, но не повсеместное. Известно, что в некоторых областях на севере Франции, в местах наибольшего расселения франков, уже в VIII–IX вв. происходил демографический рост ([128] р.68; [139] р.271). И здесь же мы видим в это время первые признаки экономического роста и оживления торговли: например, появление большого торгового города Квентович возле пролива Ла Манш. Хотя, конечно, в соседней Фландрии эти процессы шли намного быстрее: несмотря на малые размеры страны, там к этому времени появилось уже много торговых городов (Дорштад, Гент, Брюгге, Антверпен и другие). В то же время, на юге Франции поселений франков было очень мало. Как отмечает Э.Джеймс, в VIII в. слово «франк» означало не что иное, как жителя северной Франции, и наоборот, жителей юга Франции нередко называли «римлянами», и многие из них сами себя считали таковыми ([128] рр.31, 19, 25). Так вот, именно на юге Франции, вплоть до X–XI вв. происходило сокращение населения. Об этом свидетельствует как продолжавшийся там в VIII–IX вв. упадок городов и сокращение сельского населения (см. выше), так и отсутствие каких-либо признаков оживления экономической жизни. Например, Э.Джеймс отмечал, что многие евреи в городах Прованса в XI в. были связаны с земельной собственностью, а не с торговлей, как на севере Франции или в Англии, что историки считают одним из признаков того, что экономическое возрождение в Провансе началось значительно позже, чем в других местах ([128] р.71).
Итак, мы видим, что на севере и на юге Франции и демографические, и экономические процессы в раннем средневековье были прямо противоположными. Исходя из этого, изменение торговых путей в этот период представляется совершенно естественным. Какой смысл было купцам плыть со своими товарами по рекам южной Франции, если там в то время было очень редкое население и почти никакой экономической жизни? Намного более привлекательными были те торговые пути, где на всем их протяжении можно было торговать и делать прибыль. Поэтому не удивительно, что основной торговый путь проходил вдоль побережья Северного и Балтийского морей, и далее по рекам Древней Руси до Византии и Персии. Именно там, на всем протяжении этого пути стояли большие торговые города. И причина их появления там, равно как их исчезновения на юге Франции была одна и та же — демографическая [100].
В целом, вся имеющаяся информация: археологические и письменные данные о сокращении поселений и крестьянских дворов, исчезновение латинского языка, массовые переименования крестьянских дворов или хуторов, нарастание трудностей с набором в армию, ужесточение крепостного права, продолжающийся упадок городов, экономической жизни и торговли, изменение торговых путей, — свидетельствует об одном: о продолжении в течение раннего средневековья демографического кризиса среди населения Франции, Испании, Северной Африки и некоторых других стран, ранее входивших в Западную Римскую империю [101]. Наконец, только этим фактом можно объяснить окончательное исчезновение римлян как нации.
Существовало много гипотез, объяснявших это явление. Самые древние объяснения были выдвинуты еще в раннем средневековье. Так, в манускрипте IX века (Liber Historiae Francorum) было написано, что первый король франков Хлодвиг (481–511 гг.) уничтожил всех римлян, живших в Галлии, так что почти никого не осталось ([128] р.31). Но, как показала археология и как свидетельствует множество других фактов, ничего подобного не было в действительности. Как уже отмечалось в главе III, галло-римляне первоначально (в V в.) составляли большинство населения Галлии и, в частности, подавляющую часть земельной аристократии и священнослужителей. Но как отмечает Ф.Лот, уже в VI в. заметен рост числа франков по отношению к галло-римлянам, например, среди священников и в списках прихожан церквей, и этот рост ускоряется в VII–VIII вв. ([153] р. 137) В это же время, начиная с VI в., становится все меньше и меньше галло-римских захоронений, и растет число франкских захоронений ([153] р.133). Наконец, в VIII в. галло-римские имена почти полностью исчезают, и в дальнейшем почти все имена во Франции имеют франкское происхождение ([153] р.
