М. Б.: Позиция коммунистов Литвы не изменилась. Мы и раньше считали НАТО агрессивной организацией, и сейчас так считаем. Посмотрите, что они сделали с Югославией, Афганистаном, Ираком. Причём американцы — иной раз прикрываясь североатлантической солидарностью, а иногда и отбрасывая ее — проявляют всё большую склонность к военным авантюрам. К сожалению, Литва ориентируется в своей политике не столько на Западную Европу, демонстрирующую определенную сдержанность, сколько именно на США.
Сейчас НАТО уже имеет в Литве свою базу. Для чего она здесь? Для мира? Нет…
А. К.: К слову, первое, что я увидел, когда поезд пересек литовскую границу, был танк с черным крестом бундесвера, стоящий у переезда.
М. Б.: Вы еще о Евросоюзе спрашивали. Знаете, когда националисты ставили вопрос о независимости, они говорили, что Литва не будет участвовать ни в каких союзах. А на деле с одного Союза они переориентировались на другой! И с помощью Западной Европы и особенно США пытаются проводить агрессивную, я бы сказал, политику в отношениях с восточными соседями — Россией и особенно Белоруссией. Какие курьезные вещи о России и Белоруссии по нашему телевидению рассказывают…
Но вернемся к вопросу о независимости. На мой взгляд, сегодня Литва имеет меньше самостоятельности, чем в составе Советского Союза. Показательна ситуация с Игналинской АЭС. Нам из Брюсселя командуют, что ее надо закрыть. А литовские власти слушаются: такие мы стали маленькие! Один блок уже закрыли, на очереди другой. А что останется от энергетики?..
Сейчас много шумят о деньгах Евросоюза. Мы и в советские времена получали дотации из Центра. А сейчас и денег еще не дали, а в прессе и по телевидению только о них и говорят! А ведь это деньги не для простого народа. Их поделят литовские бизнесмены. Посмотрите, какими дрязгами сопровождается распределение этих — пока ещё только обещанных — средств. Один другого ненавидит, один другого поливает грязью. Я и в буржуазной Литве до 1940 года жил, но не представлял, что можно дойти до такого…
A. K.: И последний вопрос. Эта беседа будет опубликована в майском — победном — номере журнала. Что бы вы хотели сказать нашим читателям и — шире — всем людям, которые болеют за судьбу России и за судьбу тех, кто сохранил верность Союзу? С какими словами вы обратитесь к этим людям накануне Дня Победы?
М. Б.: Ваши читатели, как и читатели “Советской России”, “Правды”, газеты “Завтра” и других прогрессивных изданий, составляют основу России. Если учитывать не только подписчиков, но и всех, кто читает эту прессу, то вас не тысячи — миллионы. Всем этим людям я желаю духовной стойкости. И возрождения той великой Советской страны, которая победила фашизм и освободила от коричневой чумы Европу.
Андрей ВОРОНЦОВ КТО ТОРГОВАЛ РУКОПИСЬЮ “ТИХОГО ДОНА”?
Ф. Кузнецов и “Наш современник” выигрывают суд
17 марта нынешнего года в истории с загадочным исчезновением и обретением рукописи первых двух книг “Тихого Дона” была поставлена юридическая точка.
Увы, как это часто бывает в жизни, ответчиками на процессе стали не те, кто распускал мерзкую клевету о Шолохове, и не те, кто прятал рукопись, а те, благодаря кому она стала достоянием государства, а событие — достоянием гласности: Феликс Феодосьевич Кузнецов, Институт мировой литературы имени Горького РАН, который он некогда возглавлял, журнал “Наш современник”, “Литературная газета” и “Российская газета”.
В качестве же истца выступил нынешний заместитель главного редактора газеты “Московский комсомолец” Лев Ефимович Колодный — человек, еще в 1984 году нашедший рукопись “Тихого Дона”, но не сделавший, в отличие от Кузнецова, ее достоянием государства. Однако как журналист он занимал в свое время примерно ту же позицию, что и ответчики. Что же заставило его подать на них в суд?
Ответить на этот вопрос можно, лишь углубившись немного в историю проблемы. Чтобы получить в 1985 году возможность отксерокопировать 160 страниц рукописи “Тихого Дона”, Колодный действовал не как советский журналист, а как журналист из западных фильмов. Не спрашивая разрешения у незаконной владелицы рукописи, Матильды Емельяновны Кудашовой, жены покойного друга Шолохова, он тайно вывозил из ее квартиры страницы “Тихого Дона” и тайно же, на работе у жены, ксерокопировал, потому что множительная аппаратура в советское время была под административным контролем. Правильно или неправильно поступал Колодный, вопрос досужий, так как и Кудашова удерживала у себя рукопись обманом. Трудно также порицать Колодного за то, что отношения с Кудашовой он построил на принципах материальной заинтересованности: человек “пробивной”, он помог ей получить новую квартиру, установить телефон, а она ему за это давала возможность работать с рукописью. Но иначе, конечно, он ничего бы не добился. Со временем назрел вопрос и о “цене рукописи”. Однако “натуральный обмен” (“ты мне, я тебе”) Кудашову уже не устраивал. Отдать государству рукопись “Тихого Дона” она желала за деньги, и деньги большие: сначала речь шла о пятидесяти тысячах долларов, а потом — о пятистах тысячах долларов. Единственным выходом Кудашовой в “легальный мир” был Колодный, ему и предстояло озвучивать последнюю цену перед “заинтересованными лицами”. Но склонить к этой покупке государство, особенно ельцинское государство, для которого Шолохов был идейный враг, “коммуняка”, у него не вышло.
Но то, что не вышло у Л. Колодного, вышло у Ф. Кузнецова, действовавшего совершенно противоположным образом: легально, законно, академично, но со свойственной ему напористостью. В результате его усилий рукопись “Тихого Дона” была в 1999 году выкуплена государством у племянницы М. Кудашовой — Чебановой не за 500 тысяч, а за 50 тысяч долларов. Как говорил один из героев “Трех товарищей” Ремарка, упорство и прилежание в конечном счете всегда побеждают.
И вот, когда события вокруг рукописи “Тихого Дона” стали уже историей, пусть и совсем недавней, Л. Колодного в этой истории вдруг перестал устраивать собственный образ удачливого журналиста, не особенно выбирающего средства для достижения цели. Он захотел резко поменять “имидж”. Самое интересное, что приглянулся ему теперь “имидж” такого человека, как…… Ф. Кузнецов, законопослушного, прилежного и упорного! К этому решению его, безусловно, подтолкнуло и то, что Кузнецов в своих публикациях о рукописи “Тихого Дона”, в том числе и в “Нашем современнике”, отводил Колодному другую роль — роль человека, посредничавшего в закулисных переговорах вокруг рукописи “Тихого дона”.
18 августа 2005 года Л. Колодный подал в суд на Ф. Кузнецова, ИМЛИ РАН, редакции журнала “Наш современник”, “Литературной газеты” и “Российской газеты”. В исковом заявлении он, в частности, писал: “После покупки рукописей Кузнецов, за подписью директора ИМЛИ, публикует в СМИ материалы, порочащие мою честь, достоинство и деловую репутацию, представляя “посредником”, “подставным лицом”, “оборотистым человеком”, состоявшим в “комплоте” с Кудашёвой М. Е., что опровергается ее письмами”. Колодный просил суд признать не соответствующими действительности сведения в публикациях Кузнецова в “Нашем современнике”, “Литгазете” и “Российской газете”, обязать указанные издания опубликовать опровержения, книгу Ф. Кузнецова “Тихий Дон”: судьба и правда великого романа”, изданную ИМЛИ РАН в 2005 году, изъять из продажи, а с ответчиков взыскать в его пользу по одному рублю в качестве возмещения морального вреда. Правда, в заявлении об изменении предмета иска от 1 февраля 2006 года Колодный снял требование взыскания рубля со всех, кроме особо нелюбимого им Кузнецова, а в отношении книги последнего потребовал: “Обязать ИМЛИ им Горького снабдить каждый экземпляр РАН научное издание Типография “Наука” объемом 54 п. л. “Тихий Дон правда и судьба великого романа” вкладышем с указанием, что изложенные в отношении Л. Е. Колодного на странице 38 и 49 сведения, признаны судом порочащими честь достоинство и деловую репутацию Л. Е. Колодного”. (Сохранены стиль, пунктуация и синтаксис документа. Как такое заявление принял Пресненский районный суд, ума не приложу.)
Судиться всегда неприятно, но такой суд, тем не менее, прояснил бы окончательно запутанную, детективную историю исчезновения и обретения рукописи первых двух книг “Тихого Дона” и роль в ней Матильды Емельяновны Кудашовой и ее дочери Натальи Васильевны, а также самого Колодного. Забегая вперед, скажу, что благодаря этому суду стала известна (и, думаю, станет достоянием гласности) переписка М. Кудашовой и Л. Колодного 80-х годов, а также доселе не называвшееся имя последней владелицы рукописи — Ольги Юрьевны Колпаковой, племянницы М. Кудашовой.
Представлять интересы “Нашего современника” в суде главный редактор С. Ю. Куняев попросил меня (очевидно, как автора романа о Шолохове, знакомого с проблемой). Суд долго откладывался из-за болезни Ф. Кузнецова. Л. Колодный, очевидно, воспринял это обстоятельство как косвенное признание слабости позиций главного ответчика, ходил гоголем, во всеуслышание заявлял, что Кузнецов умышленно затягивает процесс, не зная, что сказать в свою защиту. Развитие событий показало, что Колодный и сам поверил в то, в чем хотел убедить других.
