Трудно понять, отдавал ли уважаемый Маршал Советского Союза Иван Степанович Конев отчет в том, что именно таким «посыпанием головы пеплом покаяния» он не достиг поставленной цели, а, напротив, вчистую выпорол себя и иных ведущих полководцев, как та самая унтер-офицерская вдова. Объясню почему.
Кумулятивные снаряды в артиллерии немцы применяли с начала войны, а в пехотных частях вермахта уже тогда были на вооружении магнитные противотанковые кумулятивные мины. С конца же 1943 г. на вооружение вермахта поступил получивший название «фаустпатрон» одноразовый гранатомет с кумулятивной гранатой, который, к несчастью для наших танковых и механизированных войск, с успехом применялся немцами. В нашей армии с 1943 г. кумулятивные снаряды применялись также широко, в том числе и в пехоте, на вооружение которой с весны того же 1943 г. поступила ручная противотанковая кумулятивная граната РПГ-43, а осенью усовершенствованная РПГ-6.
Более того. Советская разведка еще в том же 1943 г. четко зафиксировала, что немцы стали ставить на свои танки экраны прямо на заводах. Да, в общем-то наши бойцы убедились в этом непосредственно на полях сражений.
И вот как при таких данных прикажете понимать слова Конева?! Что он, не знал или не был в курсе дела?! С конца 1943 г. до начала Берлинской операции прошло не менее 16 месяцев, и что, за это время войскам Конева не приходилось сталкиваться, особенно при взятии городов, с применением немцами таких противотанковых средств?! При всем уважении к званию маршала не поверю никогда. И никто не поверит. За время войны, точнее, за ее победоносный для нашей армии период, а это и есть 1943–1945 гг., советскими войсками от гитлеровцев было освобождено 1211 городов, в том числе 727 советских и 424 иностранных, и бесчисленное количество населенных пунктов. И что, танки никогда не использовались в уличных боях в городах, то есть в тех самых условиях, когда происходит массированное сковывание самых ценных качеств танковых и механизированных войск — мобильности, возможности огня на предельную дистанцию и мощи таранного удара, а сами они становятся весьма уязвимой мишенью?! Или что, нигде и ни разу наши войска, в том числе и под командованием Конева, в этот период не сталкивались с применением противником фаустпатронов?! Более того. По завершении операций по освобождению городов и населенных пунктов осуществлялся анализ собственных действий и действий противника. А потом это анализировали уже в генштабе, обобщая и выдавая соответствующие рекомендации для дальнейшей боевой деятельности в масштабах всей действующей армии.
Так что истинный факт состоит в том, что ни с какой стороны процитированные слова Конева доверия не вызывают. Как, впрочем, таким же истинным фактом остается и его признание того, что в ходе Берлинской операции гитлеровцам удалось уничтожить и подбить 800 с лишним советских танков. Но в таком случае столь катастрофические потери целиком и полностью на совести командующих фронтами, ибо именно они отдавали приказы на ввод танковых армий в города, особенно в Берлин. Только вот причём тут Сталин?! Да-да, причём тут Верховный Главнокомандующий Сталин, если даже по признанию самого Жукова ещё 38-летней давности, Иосиф Виссарионович однозначно заявил маршалу: «Не подгоняйте штурм к празднику. День и час для нас не играет роли… вопрос решён»!?
В то же время объективности ради нельзя не привести и обоснования того, почему советское командование пошло на такой шаг — ввод громадного количества танков в огромный город — и как в реальности оно противодействовало широкомасштабному применению фаустпатронов немцами в уличных боях за Берлин.
Уважаемый коллега по перу А. Исаев со ссылкой на соответствующие архивные данные привел в своей книге «Берлин 45-го. Сражения в логове зверя» (М., 2007) такую аргументацию командующего 3-й гвардейской танковой армией Павла Семеновича Рыбалко в пользу использования танковых армий в Берлине: «В рамках крупнейшей операции против германской столицы, в которой приняло участие четыре полевых и четыре танковых армии двух фронтов, использование танковой армии для непосредственного наступления на такой крупный город, каким является Берлин, и борьба на его улицах, приобретает крупный оперативно-тактический интерес. Сложившаяся оперативно-стратегическая и политическая обстановка в финальном этапе войны требовала быстрого захвата германской столицы. С падением Берлина предвиделся крах Германии, деморализация её армии и неизбежно скорая капитуляция.
В данных условиях обстановки использование танковой армии для непосредственной борьбы внутри крупного города диктовалось необходимостью. Сковывание ценнейших качеств танковых и механизированных войск — подвижности, применение таких войск в условиях, где они не могут использовать полностью своих боевых возможностей — огня на предельную дистанцию и мощи таранного удара, — оправдывается важностью операции и ее решительными результатами.
Применение танковых и механизированных соединений и частей против населённого пункта, в том числе и городов, несмотря на нежелательность сковывать их подвижность в этих боях, как показал большой опыт Отечественной войны, очень часто становится неизбежным. Поэтому надо этому виду боя хорошо учить наши танковые и механизированные войска» [173].
Любой нормально мыслящий человек буквально со всем сказанным Рыбалко согласится, за исключением одного. Никакой важностью операции и уж тем более ее решительными результатами не оправдывается приведшее к столь гигантским потерям в личном составе (ведь как минимум погибло две тысячи танкистов!) и технике введение танковых армад в такой громадный город, если изначально были очевидны как сковывание ценнейших их качеств, так и повышенная уязвимость танков на городских улицах. Но особенно потому, что к началу Берлинской операции уже имелся большой опыт использования танковых частей против населенных пунктов и городов, а, следовательно, имелся и кровавый опыт применения противником фаустпатронов. Проще говоря, исходя из этого, вовсе не трудно было сообразить, что для использования танков в уличных боях в таком громадном городе, как Берлин, необходима дополнительная защита танков — в виде экранировки. Но как раз этого-то и не было сделано заблаговременно, лишь в ходе боев, по признанию Конева, до этого додумались. Да и то, судя по всему, мера-то была половинчатая. Дело в том, что, столкнувшись с массовым применением противником фаустпатронов для борьбы с советскими танками в боях на улицах Берлина, советским командованием в качестве основного принципа борьбы с фаустниками был применен принцип вывода танков и САУ во второй эшелон. То есть танки шли за пехотой на расстоянии 30–40 м, подавляя и уничтожая огневые точки противника. Кроме того, в ряде частей и соединений наших войск «борьба с вражескими гранатометчиками „Фауст“ велась специально назначенными (2–3 на стрелковый батальон) отличными стрелками или снайперами, а также командами, вооружёнными трофейными гранатометами „Фауст“. В некоторых соединениях гранатометами „Фауст“ были вооружены целые подразделения» [174].
Но если враз додумались до этих простейших методов борьбы, то почему же экранировку-то заранее не сделали?! Ведь все же было в руках командующих, которым все было известно. А ведь как было бы здорово, если была бы экранировка плюс только что перечисленные методы борьбы с фаустниками?! Глядишь, и обошлись бы тогда потерей не 800 с лишним танков, а, позволю себе такое предположение, — максимум 80–100 танков.
Приводя вкратце основные параметры нелегкой, а, может быть, даже и нелицеприятной для кое-кого Подлинной Правды о случившемся танковом побоище в ходе Берлинской операции, хотелось бы особое внимание вновь обратить на главный движущий мотив такого пренебрежения к солдатским жизням, породивший спустя десятилетия целый миф. Это всецело захватившая наших полководцев в свой цепкий плен завистливая гонка наперегонки за овладение первым Берлином, вплоть до того, что командующие двух основных фронтов, осуществлявших Берлинскую операцию, рассматривали войска друг друга чуть ли не как войска противника! Выше на конкретных архивных документах это было показано. И кто в такой гонке, призом в которой было занесение золотыми буквами своих имен на скрижали Истории, будет думать о простом солдате или танкисте?! Победителей-то не судят!
